Джильс Флетчер - О государстве Русском Страница 29

В день, назначенный для совершения брака, на невесту надевают покрывало из тонкого вязанья или полотна, которое накидывается ей на голову и опускается до Пояса. После того невеста и жених в сопровождении своих родственников отправляются в церковь, все верхами, хотя бы церковь находилась подле самого дома и сами они были простого звания. Слова, произносимые во время совершения брака, и другие, соблюдаемые при этом обряды весьма сходны с нашими, не исключая и того, что невесте также подают кольцо. Как скоро она его наденет и провозглашены будут слова брачного союза, руку ее соединяют с рукой жениха, который все это время стоит по одну сторону аналоя,[21] или стола, а невеста по другую.

Когда таким образом священник свяжет брачный узел, невеста подходит к жениху (стоящему у самого конца аналоя) и падает ему в ноги, прикасаясь головой к его обуви, в знак ее покорности и послушания, а жених накрывает ее полой кафтана, или верхней одежды, в знак обязанности своей защищать и любить ее. После того жених и невеста становятся рядом у самого конца аналоя, и здесь к ним подходит сперва отец и другие родные невесты, кланяясь низко жениху, потом родные жениха, кланяясь невесте, в знак будущего между ними свойства и любви. Вместе с тем отец жениха подносит ломоть хлеба священнику, который тут же отдает его отцу и другим родственника невесты, заклиная его перед Богом и образами, чтобы он выдал приданое в целости и сполна в назначенный день и чтобы все родственники хранили друг к другу неизменную любовь. Тут они разламывают хлеб на куски и едят его в изъявление истинного и чистосердечного согласия на исполнение этой обязанности и в знак того, что будут с тех пор как бы крохами одного хлеба или участниками одного стола.

По окончании этих обрядов жених берет невесту за руку и вместе с ней и родными, которые за ними следуют, идет на паперть, где встречают их с кубками и чашами, наполненными медом и русским вином. Сперва жених берет полную чарку, или небольшую чашку, и выпивает ее за здоровье невесты, а за ним сама невеста, приподняв покрывало и поднося чарку к губам как можно ниже (чтобы видел ее жених), отвечает ему тем же. По возвращении из церкви жених идет не к себе домой, а в дом к своему отцу; так точно и невеста отправляется к своим, и здесь оба угощают порознь своих родственников. При входе в дом жениха и невесты на них бросают из окон зерновой хлеб в знак будущего изобилия и плодородности.

Вечером невесту привозят в дом отца женихова, где она и проводит ночь, все еще не снимая покрывала с головы. Во всю эту ночь она не должна произносить ни одного слова (ибо так приказывается ей по особому преданию матерью ее и другими пожилыми женщинами из ее родственниц), дабы жених не мог ни слышать, ни видеть ее до другого дня после брака. Также в продолжение трех следующих дней не услышишь от нее ничего, кроме нескольких определенных слов за столом, которые она должна сказать жениху с особенной важностью и почтительностью. Если она держит себя иначе, то это считается для нее весьма предосудительным и остается пятном на всю ее жизнь, да и самим женихом вовсе не будет одобрено.

По прошествии трех дней супруги отправляются в свой собственный дом и дают общий пир своим родным с обеих сторон. В день свадьбы и во все время празднеств жениха величают молодым князем, а невесту молодою княгинею.

В обращении со своими женами мужья обнаруживают варварские свойства, обходясь с ними скорее как со своими прислужницами, нежели равными. Исключением пользуются только жены дворян, которых, по крайней мере, по-видимому, мужья более уважают, чем в низшем классе людей. Есть у них также грубый обычай, противный доброму порядку вещей и самому Слову Божию, именно тот, что муж, разлюбивший жену, или по какой-либо другой причине, может идти в монастырь и постричься в монахи под видом благочестия и, таким образом, оставить свою жену, чтобы она заботилась сама о себе, как умеет.

Глава двадцать пятая

О других обрядах русской церкви

Других церковных обрядов у них также очень много, особенно употребляют они во зло изображение креста, которое выставляют на больших дорогах, на церковных главах, на воротах домов. Сами себя они также беспрестанно осеняют крестным знамением, возлагая для того руку на лоб и потом на обе стороны груди с чрезвычайной набожностью, как можно думать, судя по их телодвижениям. Еще не было бы так прискорбно, если бы они вместе с тем не уверяли, что в этом именно заключается религиозная преданность и поклонение, которые следует оказывать единому Богу, и не употребляли свое немое знамение и осенение вместо благодарения и всех других обязанностей их в отношении к Богу.

Вставши утром, они становятся против какого-нибудь храма, на главе которого поставлен крест, и, поклоняясь ему, вместе с тем осеняют себе крестным знамением лоб и обе стороны груди. Так они благодарят Бога за ночное успокоение, не произнося никаких слов, кроме как иногда: Господи помилуй. Садясь за стол и вставая из-за него, благодарят они также Бога крестным осенением лба и груди, и только весьма немногие прибавляют иногда одно или два слова из какой-нибудь обыкновенной молитвы, нисколько не относящиеся к настоящему их делу. Давая присягу при решении какого-нибудь спорного дела по законам, они клянутся крестом и целуют подножие его, как бы считая его самим Богом, имя которого только и должно быть употребляемо при этом судебном доказательстве. Входя куда-нибудь в дом, где всегда на стене висит образ, они перед ним крестятся и делают поклон. Приступая к какому-либо делу, ничтожному или важному, вооружаются они прежде всего знамением креста, и это также вся молитва их Богу за успех в деле.

Таким образом, они служат Богу крестным знамением только вследствие невежественного и пустого обычая, нисколько не понимая, что значит крест Христов и сила этого креста. И, несмотря на то, всех других христиан они считают никак не лучше турок в сравнении с собой, потому (как они говорят) что они не поклоняются кресту, когда видят где-либо его изображение, и не крестятся, как русские.

Святая вода у них в таком же употреблении и уважении, как у папистов, но превосходят они их еще тем, что не только в сосудах святят воду, но во всех их реках однажды в год. Такой обряд совершается в Москве с большим торжеством и пышностью, в присутствии самого царя со всем дворянством, начинаясь ходом в виде процессии через все улицы к Москве-реке, в следующем порядке. Впереди идут два дьякона с хоругвями, из коих на одной изображение Пречистой Девы, а на другой св. Михаила, поражающего змия; за ними следуют другие дьяконы и московские священники, по два в ряд, одетые в ризы, с образами на груди, которые несут на помочах или поясах, надетых у них на шею. За священниками идут епископы в полном облачении, потом монахи и игумены и, наконец, патриарх в богатом одеянии, с шаром на вершине митры в знак его верховной власти над этой Церковью. Позади их всех идет царь со всем своим дворянством. Ход этот тянется на пространстве целой мили или более. Пришедши к реке, делают большую прорубь во льду на назначенном месте, шириной в полторы перши, и ограждают его, чтобы народ не слишком стеснился. Тогда патриарх начинает читать некоторые молитвы, заклиная дьявола выйти из воды, а потом, бросив в нее соли и окурив ее ладаном, освящает таким образом воду во всей реке. Поутру перед тем все москвичи чертят мелом кресты на всякой двери и на каждом окне для того, чтобы дьявол, изгнанный заклинаниями из воды, не влетел в их дома.

Когда церемония окончится, то сначала царские телохранители, а потом и все городские обыватели идут со своими ведрами и ушатами зачерпнуть освященной воды для питья и всякого употребления. Вы также увидите тут женщин, которые погружают детей своих столовой и ушами в воду, и множество мужчин и женщин, которые бросаются в прорубь кто нагой, кто в платье, тогда как, по-видимому, можно отморозить палец, опустив его в воду. После людей, ведут к реке лошадей и дают им пить освященную воду, чтобы и их освятить. День, в который совершается это освящение рек, называется Крещением. То же самое повторяется епископами во всем государстве.

У них есть также обычай давать своим опасно больным пить святую воду, в предположении, что этим можно исцелить их или, по крайней мере, освятить. Многие погибают от такого необдуманного суеверия, как это случилось с единственным сыном боярина Бориса в бытность мою в Москве, которого он погубил (по словам врачей), заставив его напиться холодной святой воды и принеся его голого в церковь Святого Василия в сильный зимний мороз, тогда как он был отчаянно болен.

У них есть образ Христа, который они называют нерукотворным (что значит сделанный без помощи рук), веря рассказам своих попов и преданию. Образ этот они носят в крестные ходы на длинном шесте, в особенном киоте, и поклоняются ему, как великой тайне.