Леонид Кукушкин - История православия Страница 29

Возвращаясь к описанию причин возникновения и ранней истории гностицизма, надо повторить, что появление ересей есть следствие нарушения принципа «неслиянности и нераздельности» при столкновении христианства с культурными традициями воспринявших его народов. Этот принцип уже неоднократно использовался в предыдущих разделах книги, а в следующей главе будет показано, как на его основе христианское богословие решало свои главные проблемы – тринитарную и христологическую. Так что в попытке понять, что есть «путь и истина и жизнь» формула «неслиянно и нераздельно» может оказаться не только полезной, но и путеводной; она же, кстати, в сочетании с упоминавшимся ранее богословским утверждением analogia entis, «подобие сущего», составляет основной стержень настоящей книги, если попытаться определить его предельно кратко.

Историю гностицизма принято начинать с «отца всех ересей» Симона Мага, о котором рассказано в восьмой главе «Деяний апостолов»: «Некоторый муж, именем Симон, волховал и изумлял народ Самарийский, выдавая себя за кого-то великого… Но, когда многие поверили Филиппу, благовествующему о царствии Божием и о имени Иисуса Христа, то крестились и мужчины и женщины. Уверовал и сам Симон и, крестившись, не отходил от Филиппа, и, видя совершающиеся великие силы и знамения, изумлялся». (Деян 8:9,12,13). Когда в Самарию пришли апостолы Петр и Иоанн, Симон Маг «принес им деньги, говоря: дайте и мне власть сию, чтобы тот, на кого я возложу руки, получал Духа Святого. Но Петр сказал ему: серебро твое да будет в погибель с тобою, потому что ты помыслил дар Божий получить за деньги. Итак, покайся в сем грехе твоем и молись Богу: может быть, отпустится тебе помысл сердца твоего… Симон же сказал в ответ: помолитесь вы за меня Господу, дабы не постигло меня ничто из сказанного вами» (Деян 8:19–24). Поэтому от имени Симона произошло понятие из церковного права – симония, означающие попытку купить или продать священный сан. По-видимому, Симон не внял совету ап. Петра – ни в «Деяниях», ни в книгах св. Иринея Лионского «Против ересей» и его ученика св. Ипполита Римского «Обличение всех ересей», где история гностицизма изложена наиболее полно и по горячим следам, о покаянии Симона ничего не сказано. После крещения и неудачной попытки приобрести за деньги дар благодати, Симон за эти деньги выкупил из публичного дома некую Елену, которую всем представлял как богиню, заключенную в телесную оболочку, в разные времена разную – так, например, в процессе этих перерождений она была троянской Еленой, а себя он выдавал то за Бога-отца, то за Бога-сына, а то за Духа Святого, поражая окружающих всевозможными фокусами. Многочисленные почитатели Симона, образовавшие гностическую секту симониан, изображали его и Елену в виде Юпитера и Минервы, а в Риме ему поставили статую с надписью «Святому богу». Учение симониан – смешение античной мифологии и философии с элементами христианства. Первоосновой всего сущего симониане считают, подобно Гераклиту, огненную стихию. Сущность первоосновы двояка: одна ее сторона, тайная, непостижима для человеческого ума, другая, явная, обладает энергиями и силами. Эти энергии и силы эманируют (буквально «истекают») из первоосновы, образуя три брачные пары: ум и помышление, звук и имя, рассуждение и переживание, которые, в свою очередь, рождают весь космос с населяющими его существами. Первой мыслью, сотворившей этот мир, была все та же Елена. Далее эта картина дополняется мифами о происхождении добра и зла и о победе над злом, причем спасителем, разумеется, будет Симон; надо сказать, что проблема добра и зла является одной из центральных для гностицизма в целом. Следует подчеркнуть наиболее важные моменты первого по времени гностического учения: это, во-первых, апофатичность (принципиальная непознаваемость) тайной сущности божества, во-вторых, его явный персонализм – лежащие в основе бытия брачные пары являются не отвлеченными понятиями, а личностями, и в-третьих, спасаться следует не земными делами, а чем-то вроде благодати, которая в виде знания даруется божественной мыслью. Снизив роль добрых дел до крайне низкого уровня, симониане проповедовали нравственный либертинизм, тем самым резко разграничив чистое, духовное знание от всего нечистого, материального.

Монастырь Антония Великого. Основан в IV в. Египет

Следующей по времени гностической сектой после симонидов были, по-видимому, офиты (όφις – змея). Многочисленные общины «братьев змея» существовали уже во второй половине I в. на территории Сирии, Палестины и Египта, причем некоторые из них были древнее христианства и с ним враждовали. Офиты, примкнувшие к христианству и усвоившие его идеи, создали гностическое учение, в котором образ змея зачастую не играл заметной роли. Змей олицетворял Софию Премудрость Божию, но ее роль в мироздании у офитов снижена по сравнению с ортодоксальным христианством и сводится, в основном, к домостроительству мира материального. Согласно учению офитов, сотворение мира – неудача Бога, поэтому гностики должны помочь Ему просветить мир знанием, тем самым обеспечив себе спасение. Мифология офитов, как и у большинства гностиков, дуалистична, а змей – существо антиномичное: с одной стороны, с ним связаны ум и душа, с другой – злоба и смерть; он – виновник мирового беспорядка и одновременно является источником знания и благих сил.

В связи со сказанным любопытной является выдержка из диалога «Потоп змиин», принадлежащего замечательному христианскому страннику и самобытному религиозному философу XVIII в. Григорию Сковороде: «Змей только тогда вреден, когда по земле ползает, а коль вознести и поднять его от земли вгору, тогда явится спасительная сила его. Знаешь видь, что змий есть, знай же, что он же и Бог есть. Лжив, но и истинен. Юрод, но и премудр. Зол но он же и благ».[11] Так что, хотя гностицизм как еретическое учение внутри раннего христианства был, в основном, побежден Церковью к V–VI вв., отголоски его идей можно обнаружить в течение всей истории христианства вплоть до наших дней (кстати, в наши дни особенно часто). Это касается течений не только теософского или антропософского толка, что довольно естественно, – гностическими представлениями иногда заражены труды достаточно ортодоксальных христианских религиозных философов и богословов.

Расцвет гностицизма приходится на середину и конец II в., поэтому рассмотрению его главных творений – первых систематических богословских систем, связанных с христианством, хотя и еретических по существу, – относится к материалу следующего раздела.

4. Теперь можно кратко сформулировать основные итоги рассмотренного выше первого столетия существования христианства:

а) Общины иудео-христиан, сыгравшие важную положительную роль в первые десятилетия, к концу I в., особенно после разрушения Храма в 70 г., практически сходят со сцены, а немногие сохранившиеся, как правило, становятся в оппозицию к остальному христианству. Отчасти поэтому римским властям стало ясно, что христианство представляет собой новую самостоятельную религию, отличную от иудаизма, и тем самым они получили формальный повод для преследований христиан. Правда, в первый период гонения, организованные властями, были редки и связаны преимущественно с нарушениями законов империи (отказ от поклонения языческим богам и статуям императоров, организация тайных обществ, к которым обычно причисляли христианские общины, уклонение от воинской службы и т. п.). Население обычно поддерживало такие действия властей, поскольку в массе своей было настроено враждебно по отношению к христианам.

б) К первым десятилетиям II в. христианство распространилось далеко за пределы региона своего первоначального возникновения – общины начали появляться уже вне Палестины, Сирии, Малой Азии, Греции, городов Рима и Александрии. Однако связь между различными общинами по-прежнему практически отсутствовала, несмотря на героические усилия апостолов, мужей апостольских, а затем так называемых пророков и учителей, поэтому христианской Церкви, понимаемой как единство верующих, в рассмотренный период еще не было.

в) Жизнь раннехристианских общин проходила в напряженном ожидании скорого прихода Спасителя, так что тонкие богословские рассуждения и теории, требующие для своего понимания значительных умственных усилий, большинству верующих казались излишними. Потребность этого большинства в религиозной литературе вполне удовлетворялась книгами Ветхого Завета, посланиями апостолов и многочисленными описаниями жизни и учения Иисуса, которые вскоре за исключением канонических Евангелий были отнесены в разряд апокрифических, (от ΄απόκρυφος – тайный, но в церковной литературе апокрифическими называют сочинения подложные, извращающие факты и к тому же неизвестного происхождения). Однако немногие христиане, как правило, наиболее образованные и знакомые с греческой культурой и восточными культами, не представляли себе полноценную религиозную жизнь без осмысления предмета веры. Попытки такого осмысления часто представляли собой смешение принципов христианства с элементами античной или восточных культур и религий и потому служили причиной возникновения ересей, которые, по словам раннехристианских историков, вырастали в то время, как грибы из земли.