Симона Ру - Повседневная жизнь Парижа в Средние века Страница 3

Свидетельства о преображениях

Урбанизация вынуждала переосмыслить пространство и способы экономического и административного управления. Поскольку дошедшие до нас источники в основном происходят из парижских поместий, задокументированными оказались представления феодалов о городском пространстве и о постепенном преобразовании управления землями и людьми, ставшими парижанами. В этом отношении показателен пример аббатства Святой Женевьевы.

Выделение участков, намеченное аббатством, стало осуществляться в начале XIII века, однако составленные в 1250-е годы реестры аббатства Святой Женевьевы, куда вносили подати и доходы, весьма противоречивы. По своему содержанию они отражают прогресс урбанизации, поскольку содержат список людей и их домов в той части поместья, которая отошла к городу. По своей форме цензовые реестры составлены так, будто города нет, а управление ведется словно в большом селении.

Действительно, списки, составленные писцом, распределены по старым разделам, которые уже не соответствуют новому положению на этих землях. Имена большинства людей, облагаемых податями аббатством-сеньором, встречаются в двух рубриках: «винный оброк» и «луговой оброк», причем первый список длиннее. Ожидаемый оброк должен поступать с виноградников, однако в этом списке после каждого имени уточняется: «со своего дома», таким образом помечается, что виноградник уже давно исчез. По ходу списка клирик порой помечает название улицы, где находится дом, но изучение этих пометок не выявляет никакого топографического порядка. Другой крупный раздел цензовых реестров середины XIII века (о «луговом оброке») напоминает о том, что оброк связан с доходами от выпаса и сенокоса, что объяснимо, поскольку некоторые дома расположены вдоль берега Сены. Впрочем, в этих же реестрах, в другом разделе, озаглавленном «Имена тех, кто платит оброк сеном», названы люди, которые, похоже, были парижанами и жили в самом городе, поскольку упоминались среди лиц, плативших «с дома». К длинным спискам винного и лугового оброка добавляются более короткие разделы, порой ясно определяемые топографией, а иногда весьма туманно: например, «в различных местах».

Вариантность разделов в реестрах середины XIII века отражает медленную адаптацию феодального управления, организованного и задуманного в сельской местности, к новой, городской реальности. Инструмент управления (в данном случае упорядочение по типам оброка) в городской среде оказывается непрактичным. В этих длинных списках не сразу отыщешь злостных неплательщиков. Уже неактуально разделять тех, кто платит с виноградника, а кто — с луга, тогда как все платят, поскольку обладают домом в городе на территории поместья. С ростом населения увеличивается и риск не знать о тех, кто должен платить. Чтобы угнаться за этим ростом, не позабыть подчиненных, нужно записывать не только их имена, но и названия улиц, где находятся их дома. Поэтому количество топографических примечаний с годами увеличивалось. В реестре 1261 года за названием каждой улицы следует порядок домов, как по одну, так и по другую сторону улицы. В реестре 1276 года окончательно принят топографический порядок. Конечно, в то время топонимия (как, впрочем, и антропонимия) еще не совсем устоялась, и некоторые примечания нам теперь неясны: например, «улица, где живет повар наш Анжис»), но интересен сам прием, ведь он показывает, что город установил свои порядки, в том числе и в управлении поместьем. Можно лишь удивляться, что адаптация к ним проходила так медленно. Аббаты-феодалы повели себя чересчур осторожно. Они старались, чтобы происхождение их прав, сохраняемое в названии подати, не забылось прежде установления новой законности. В конце XIII века все пошлины были объединены в земельный налог, ежегодная уплата которого стала основанием и подтверждением неоспоримых прав сеньора на землю и находящееся на ней недвижимое имущество.

К концу XIII века все парижское пространство было покрыто сетью улиц, имеющих названия, разделено на приходы, которые либо совпадали с цензивой, то есть оброчным округом, либо были отделены от нее, что образовывало довольно сложную географию: беспорядочное скопление крошечных приходов в центре города и огромных — на периферии. Такая религиозная география с незначительными внутренними изменениями сохранялась на протяжении всего Средневековья.

Эти рамки пригодились и для гражданской географии, о чем свидетельствуют податные реестры парижских налогоплательщиков конца XIII — начала XIV века. Сборщики налогов работали по приходам, и в каждом из подразделов имена жителей были записаны улица за улицей. Даже название раздела указывало на маршрут следования. Во времена Филиппа Красивого парижское пространство находилось под строгим контролем властей.

Сложнее установить, каким образом парижане разбирались в этой путаной географии. Прежде всего следует подчеркнуть, что названия городских улиц нигде не указывались. Таблички, вывешенные в начале улицы на стене первого дома, или надписи, высеченные в камне (несколько образчиков дошли до наших дней), получили повсеместное распространение только в конце Нового времени. Другой важный момент: не за всеми улицами названия закрепились быстро, а сеть городских артерий видоизменялась, приспосабливаясь к росту города и его внутренним преобразованиям. Письменных и вещественных указаний было недостаточно, люди того времени знали, что им придется дополнить имеющуюся информацию устными сведениями.

Пространство, огороженное защитной стеной, было заселено не одинаково. Вдоль бывших дорог, ставших главными городскими артериями — улицами Сен-Дени и Сен-Мартен, Сен-Жак, возле старых мостов, Большого и Малого, где в XI–XII веках образовались «посады», — плотность застройки была велика, на что указывает сложность проведения границ между цензивами и приходами. Но районы, прилегающие к городской стене или расположенные по берегам реки, плохо снабжаемые и затопляемые, заселялись гораздо меньше. Сведения о стоимости домов к середине XIII века указывают на то, что в недавно построенных кварталах цены были ниже. Однако не стоит пытаться делить город на зоны, ибо его жители занимались самыми разными видами деятельности, представители разных сословий жили рядом, и столица не расширялась, следуя неким правилам, навязанным властями, и согласно четкой политике социальной сегрегации.

Обычные участники парижского градостроительства

Эти люди чаще всего ускользают от исследования. О тех, кто строил конкретные дома, жил в них и вкладывал свой труд в благоустройство города, мало сказано в источниках. И все же они оставили в документах кое-какие следы. Пример тому являют цензовые реестры аббатства Святой Женевьевы.

В реестре 1261 года перечислены жители или домовладельцы с Поперечной улицы — по порядку домов вдоль одной ее стороны. Рену Башмачник платит «со своего дома»; несколько домов, прилежащих к жилищу этого Рену, принадлежат некоей «дворянке», о которой более ничего не сказано. О перечисленных далее домах не говорится, что они соседствуют с домами «дворянки». Поскольку не уточняется, что дома «примыкают к предыдущему», можно полагать, что между ними существует разрыв — переулок? пересечение с другой улицей? пустырь, еще не застроенный или образовавшийся после разбора развалин? Трудно сказать.

Затем в списке идет дом Агаты, сестры Жана Каменщика, потом — Ришара из Уэльса, Жана Каменщика, брата Агаты. В череде перечисляемых строений попадается новый разрыв.

Далее следуют несколько явно примыкающих друг к другу домов: Жилона из Витри, каменщика, Гильома из Костонна, вдовы Археуса из Монтрея, который платит за три дома. В списках из других реестров снова встречается Археус, покойный плотник. В 1261 году одним из этих трех домов владел Эврар Плотник, вторым — вдова Археуса, а последним — некий «Мал Тинктус».

И снова разрыв в череде домов. Список продолжает дом Ришара Штукатура, ранее принадлежавший Фирмину Каменщику, к нему примыкает дом Никола Ломбарда, книготорговца, Берто — зятя «Клара Медика», которого в списках до 1261 года можно распознать под именем Берто из Коммерси (1256) или Берто Лотарингца (1257). Следующий дом принадлежит Ришару Англичанину, сменившему Эгидия Кровельщика. Ришар Англичанин жил в этом доме в 1258 году, в реестре этого года уточняется, что он прокурор Святого Бернара (то есть представляет монастырь Святого Бернара на судебных процессах или в других делах), его также попросту называют «мэтр Ришар». Затем идет дом Жерве Писаря.

Снова разрыв в перечислении домов, названных прилежащими, затем идет дом Амелена Маслоторговца, который ранее принадлежал «Проповеднице», и два дома, за которые платит Жирар из Бургундии. Эти точные, но сухие сведения дают представление о тех, кто способствовал расцвету города, и в то же время вызывают вопросы.