Ричард Хоптон - Дуэль. Всемирная история Страница 3

Судебные поединки, где бы те ни происходили — во Франции, в Италии или в Англии, — в сущности, мало чем отличались друг от друга. Они представляли собой открытые встречи, санкционированные королем, в которых истец и ответчик сходились между собой на виду у придворных и простых граждан в присутствии самого монарха и на площадке, которая не могла предоставлять преимущества ни одной из сторон. Приговор по итогам столкновения выносился тут же в присутствии заинтересованных сторон. Таким образом, как мы видим, судебный поединок Средневековья в этом своем аспекте коренным образом отличался от сугубо личных, тайных и незаконных встреч, которые представляли собой дуэли в более позднее время. Шекспир, как и нередко случалось при его проницательности, ухватил дух судебного поединка и передал его в «Ричарде II». Первые три начальные сцены пьесы рассказывают историю о противостоянии Томаса Маубрэя герцога Норфолка и Генри Болингброка лорда Херефорда.

Король — залог справедливости и оплот правосудия — созывает двух непримиримых баронов для решения их разногласий. Ричард, выслушав претензии каждой из сторон друг к другу, пытается добиться их примирения, а когда ничего хорошего не получается, приказывает назначить судебный поединок для урегулирования вопроса. Шекспир прекрасно представлял себе сущность судебного поединка. Когда король, которому не удается помирить враждующих, отдает распоряжение о поединке, он действует как судья. Таковые полномочия государя как председателя суда лишь подчеркиваются тем, что, когда стороны приезжают в Ковентри, готовые к битве перед лицом короля и придворных, Ричард отменяет поединок и налагает на обоих баронов наказание в виде изгнания. Как считает Шекспир, о чем он и говорит, — король и только король может осуществлять правосудие.

С раннего времени церковь противилась поединкам, усматривая в них узурпацию прав Бога, несмотря на то что светские власти, которые санкционировали поединки, всецело верили в них как в средство привлечения того же Бога для вынесения справедливого решения путем битвы между тяжущимися сторонами. Святой Авитус, архиепископ Вьеннский и примас Бургундии, выразил протест королю Гундобальду по поводу легализации судебного поединка в 501 г. Более активное противодействие описываемому нами явлению со стороны клира проявилось на соборе в Балансе в 855 г. Между тем само папство — по крайней мере, поначалу — заняло двойственную позицию, порицая поединки в отдельно взятых случаях, однако не покушаясь на сам их институт до двенадцатого века. И действительно, в 858 г. Николай I дал официальную папскую санкцию судебной ордалии, или испытанию подсудимого физическим страданием (судебный поединок являлся, по сути своей, одной из ее разновидностей).

В Италии, после пережитого им периода большой популярности между девятым и двенадцатым столетиями, судебный поединок начал отмирать. Один из историков предполагает, что процесс снижения распространения рассматриваемой нами практики пошел на убыль в результате решений церковного съезда в Вероне в 983 г. На этом высоком собрании государи Италии порешили взять под строгий контроль такое явление, как испытание поединком. Постепенно судебный поединок как институт перекочевал в сферу озабоченности гражданского руководства[3]; к середине одиннадцатого или к началу двенадцатого века вольные города Италии стали один за другим запрещать судебные поединки. Генуя в 1056 г. и, возможно, еще Бари в 1132 г. стали одними из первых, кто отважился на подобный шаг{11}.

В других частях Европы противодействие судебным поединкам оказывала прежде всего церковь. Распоряжения папы должны были — пусть даже в теории — уважаться на всей территории, подконтрольной римской церкви. Во Франции закат эры судебных дуэлей отмечается с правления Людовика IX Святого (1226–1270), который издал эдикты, ставившие подобные обычаи вне закона. Некоторые историки полагают, что момент этот очень важен для понимания причин возникновения позднее собственно дуэлей, как мы их понимаем, поскольку Людовик, лишивший судебные поединки государственного одобрения, дал возможность, что называется, приватизировать их. Так монарх потерял или начинал терять возможность управлять таким явлением, как испытание поединком. Филипп IV Красивый в 1303 г. продолжил зажим дуэльной практики. Поскольку традиция потеряла поддержку свыше, она стала трансформироваться, утрачивая былые открытые формы с присущими им пышными феодальными ритуалами и переходя в сферу запрещенной, но повсеместно практикуемой современной дуэли, с присущим ей хорошо знакомым набором особенностей: секретностью, выбором раннего времени дня и тайного места[4].

В Англии судебные бои, которые пересекли Ла-Манш вместе с норманнами, познали короткий, но бурный расцвет. Внедрение Генрихом II в Англии суда присяжных стало началом заката испытаний поединком. Люди увидели альтернативный способ разрешения противоречий — более справедливый, не так подверженный предвзятости и влиянию интересов сильных и устойчивый против коррупции по сравнению с принципом рассмотрения дел одним судьей.

Эпоха рыцарства хорошо известна повальным пристрастием дворянства к турнирам, представлявшим собой отчасти пышные праздники, отчасти военные игры и как нельзя лучше отвечавшим идеалам рыцарей. Неотъемлемой составляющей этого явления выступали правила и традиции феодальной верности, которые связывали рыцаря с сеньором, и наоборот; проникая повсюду и пронизывая все общество, они прочно скрепляли узами подданных с королем и короля с подданными. Турниры, кроме того, давали рыцарям возможность совершать героические деяния на глазах дамы сердца, что само по себе служило одним из главных залогов соблюдения традиций средневекового кодекса куртуазной любви.

Средневековые турниры представляли собой помпезные и тщательно организованные мероприятия, в ходе которых рыцари сходились друг с другом в полных доспехах на причудливо украшенных конях в присутствии короля и всего двора. Однако под покровом из шелков и аксамитов, за роскошными орнаментами на шатрах и искусно вышитыми шпалерами эпохи феодализма скрывалась и вполне практическая цель: шанс для рыцарей отшлифовать боевое мастерство, без чего трудно представить себе эффективное выполнение ими обязанностей на военной службе. Тяжеловооруженные всадники — рыцари — служили главной ударной силой любой средневековой европейской армии. Ведение боя верхом в полных доспехах с копьем и мечом требовало высокой выучки и длительных тренировок, а потому представлялось очень важным для рыцаря использовать любую возможность отточить свое умение и довести его до высшей отметки. Турниры являлись одним — и, вероятно, лучшим — из способов, с помощью которых таковая цель могла быть достигнута[5].

Связь судебного поединка и средневекового турнира с присущей им соревновательностью очевидна, как не менее логично представлять, что и тот и другой с полным на то правом могут претендовать на звание предшественников современной дуэли, хотя лично я бы высказался в пользу первенства судебного поединка, который все же ближе привычному нам дуэльному противоборству. Испытание боем вошло в традицию и практику — или было введено туда — с целью разрешения противоречий между двумя сторонами, тогда как турнир, несмотря на то что в одной из своих форм он также представлял бой двух мужчин, невзирая на всю церемониальную оболочку, в большей степени являлся военной игрой. В общем, можно высказать несколько веских аргументов в пользу мнения, что средневековые турниры правильнее рассматривать скорее как предтечу современных спортивных состязаний, нежели дуэлей.

Третьим средневековым институтом, бывшим близким родственником турнира и судебного поединка — и в самом деле, его можно воспринимать как некоторый симбиоз двух уже рассмотренных нами явлений, — следует назвать рыцарскую дуэль. Происхождение ее довольно туманно, но зато мы хорошо представляем себе суть того, что она собой являла. Как и испытания поединком, всегда разрешенные властями, дуэли рыцарей тоже происходили на огороженных площадках — champs clos. Правила, руководствоваться которыми предписывалось двум участникам боя, судя по всему, тоже отличались довольно четкой определенностью. Биться в таком поединке любой и каждый, как и следует ожидать, не мог. Пункт 12 правил гласил: «Кто не может доказать своего благородного происхождения по отцу и матери хотя бы в четырех поколениях, не должен претендовать на честь быть допущенным к состязанию»{12}.

Как и в случае судебного поединка и средневекового показательного боя двух рыцарей, рыцарская дуэль явно имеет права претендовать на место в списке предшественников современной дуэли. Главное ее назначение состояло в улаживании вопросов, касавшихся чести рыцаря как дворянина. В этом смысле она есть самый прямой прародитель современной дуэли. Однако как и судебный поединок, она отличалась от современной дуэли тем фактом, что проходила публично с соизволения и благословения государя{13}.