Николай Задорнов - Далёкий край Страница 3

Тесная дружба, сложившаяся у Н. Задорнова с Вилисом Лацисом, Янисом Судрабкалном, Мирдзой Кемпе, Арвидом Григулисом и другими латышскими известными прозаиками и поэта-ми, обогатила, подарила незабываемые встречи с личностями интересными, многогранными, незаурядно-талантливыми, подлинно творческими.

Мощное реалистическое искусство классиков латышской литературы Яна Райниса и Андрея Упита, уходящее корнями в глубины народной жизни и народных характеров, несущее прогрессивные идеи и проникнутое философски зрелым постижением действительности, оказало определенное влияние на дальнейшее развитие художественных взглядов и формирова-ние литературных, эстетических и этических традиций прозы Н. Задорнова.

Не случайно обратился он к переводу романа А. Упита "Просвет в тучах". Эпичность этого произведения, его исторический размах, мощь его реалистических характеров, сложное поэтическое своеобразие языка - все это отвечало литературным пристрастиям и художес-твенной концепции Н. Задорнова. Работа эта осуществлена в соавторстве. Хороший отзыв на русский текст романа дал в письме к Упиту А. Фадеев, высоко оценивший художественность и мастерство перевода.

Годы жизни и работы в Латвии тесно сдружили Задорнова и с писателями более молодого поколения. Именно с ними - И. Зиедонисом, И. Аузинем, О. Лисовской, Э. Ливом и другими - осуществил он поездку на Дальний Восток, побывал как раз в тех местах, где разворачиваются действия романов о Невельском, в Николаевске-на-Амуре, Комсомольске-на-Амуре, в Хабаров-ске, на границе с Китаем и в Охотском море.

Он уже не раз бывал здесь и раньше. Верный своему методу, Н. Задорнов неоднократно повторял маршруты экспедиций капитана Невельского. На Петропавловской косе в Охотском море он видел посты, поставленные Невельским вопреки запретам царя. Здесь жил прославлен-ный исследователь вместе с юной женой, последовавшей за ним и разделившей с мужем трудности походной жизни, тяготы и лишения морских экспедиций. В селении Тыр на Амуре, в Корсакове на Южном Сахалине ему удавалось найти потомков родственников Невельского и его соратников, сохранивших в памяти подробности высадки в этих местах первых русских морских десантов. Ему всегда были необходимы и всегда помогали встречи с людьми. Так же необходима была для него и углубленная, кропотливая работа. Он изучал обширный историчес-кий архивный материал, относящийся к описываемой им эпохе, разыскивал записки, воспомина-ния, письма, дневники современников и участников трудных морских переходов и далеких плаваний, но прежде всего записи и дневники самого Г. И. Невельского. В архивах Военно-Морского флота и библиотеке им. В. И. Ленина в Москве, в Тарту, Таллине и Ленинграде, во время поездок по Дальнему Востоку он кропотливо собирал сведения о жизни своих героев. О жизни, которая была борьбой и подвигом. Высоким подвигом духа русского человека.

В сахалинской рукописи А. П. Чехова есть место, не вошедшее в книгу "Сахалин", скорей всего из-за запрета цензуры. "История Восточного побережья замечательна тем, что делали ее люди маленькие, не полководцы, не знаменитые дипломаты, а мичманы и шкиперы дальнего плавания, работавшие не пушками и ружьями, а компасом и лотом".

По мере сил Н. Задорнов попытался рассказать об этих замечательных людях на страни-цах своих романов. Он хотел донести до потомков суть событий, связанных с морскими завое-ваниями эпохи, равной по своему историческому значению разве что эпохе Петра I. Но если события Петровского времени вписывались в историческую летопись России согласно воле царя, то морские открытия века XIX, не менее важные для Отечества, чем завоевание Балтики, совершались как бы наперекор царю и двору.

Все исследования и открытия, сделанные Невельским на Амуре, противоречили категори-ческой резолюции царя: "Вопрос об Амуре, как реке бесполезной, оставить". Само намерение Невельского совершить плавание на транспорте "Байкал" и остаться на Дальнем Востоке, чтобы провести там широкие научные работы, было вызовом времени, вызовом официальному мнению. Даже самые приближенные к царю люди не могли позволить себе такого. Вот как говорится об этом в романе "Первое открытие": "Меншиков сожалел втайне, что глушит все здоровое во флоте, но, преданный царю, не желал совершать никаких неугодных ему действий. Он знал, что это плохо, но что иначе нельзя. Князь был умен, но ленив и привык, что ничему новому в чиновничьей России ходу не дают. Он стал таким же служащим, как все другие, и лишь в остротах, известных своей едкостью, отводил иногда душу.

- Науками надо заниматься там, где есть особые, назначенные государем для этой цели учреждения, которые и обязаны заниматься науками".

Гражданская смелость, настойчивость и упорство Невельского стали надежными проводниками молодого капитана на пути к достижению мечты. Он и члены его экспедиции добились невероятных результатов. На Амуре и Дальневосточном побережье были исправлены и уточнены карты, открыты удобные бухты, описаны залежи каменного угля и других полезных ископаемых, а также места обитания морского зверя. Огромный, колоссальный труд! Но разве только это? Вспомним, как заканчивается роман "Первое открытие". Чтобы проверить правильность старых описей и берестяных гиляцких карт Невельской ведет судно к Шантарским островам. Горячий сухой ветер предвещает небывалую бурю.

"...Это был ветер с океана, с широких его просторов. Казалось, что массы воздуха несутся оттуда, где жарко, где коралловые рифы, кокосовые пальмы и банановые рощи.

Сейчас, под вой жаркого океанского ветра, ворвавшегося с юга, воображению капитана представилась картина, как отсюда, с русских побережий, из новых гаваней, наш флот выйдет на океан. Флот, построенный из амурского кедра и дуба и с машинами из железа, добытого здесь же...

Но пока что... одинокий маленький "Байкал", построенный в Финляндии, швыряли огромные валы тайфуна. Мокрые сосредоточенные лица офицеров и штурманов светились в отблесках лампы..."

Да, эти люди жили, трудились, терпели лишения, преодолевали опасности и невзгоды, совершали открытия и мечтали для будущего. Их помыслы и надежды, как легкий парус, подхваченный попутным ветром, летели через годы, через десятилетия, обгоняли время, чтобы когда-то, пусть очень нескоро, но воплотиться в реальные дела. Задорнову дано было предугадать их великую историческую значительность и весомость.

"Если художник реалист, - утверждает Н. Задорнов, - то его книги будут неизменно соответствовать исторической правде, соединяя ею, как красной нитью, прошлое и будущее. Искусство есть великий летописец жизни, а правда есть его великая цель".

Читая книги о Невельском, невольно задумываешься - а знал ли сам капитан, какое огромное будущее суждено его открытиям? Догадывался ли об этом? Мечтал ли, когда экспедиция умирала от цинги и силы оставляли самых выносливых и надежных? А может быть потому и шел к цели так настойчиво и убежденно, что верил - будущее принадлежит ему. И этому краю, которому он посвятил жизнь.

Через много лет после окончания работы над циклом о Невельском, когда романы "Первое открытие", "Капитан Невельской" и "Война за океан" были изданы миллионными тиражами и завоевали большую читательскую аудиторию, писатель познакомил меня с тезисами статьи, затрагивающей все ту же "вечную" и любимую для него тему.

"Иногда кажется, что нашей истории на Дальнем Востоке уделяется недостаточное внимание. В столице нет памятников Невельскому, Муравьеву, Путятину. Не слишком много узнаешь о них и из учебников истории. А между тем Герцен писал: "Трактат, заключенный Муравьевым, со временем будет иметь мировое значение". У Энгельса есть интереснейшая статья "Успехи России на Дальнем Востоке", в которой показывается значение этого события. В наших экциклопедиях Невельской часто рекомендуется только как открыватель устья Амура. А ведь он был тем, кто переломил дипломатию и политику царского правите-льства, и, действуя против государственной власти и в союзе с ссыльными декабристами, вывел страну и нашу культуру в новый колоссальный мир будущего. Великий бунтарь духа, обладающий великим даром предвидения. Да, именно так... Бунтарь и пророк. Лично для меня с именем этого отважного человека связана поэтика реального морского героизма времен парусного флота".

Поистине в произведениях каждого большого писателя, как и в жизни, есть вечно живые герои. Когда книга прочитана, они не покидают нас, а остаются в нашей судьбе, в нашем сердце и памяти. Капитан Невельской и его товарищи по трудным морским походам и борьбе представляются именно такими людьми, именно такими, вечно живыми героями.

Т. Яссон

Часть первая

МАНГМУ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

МАНГМУ

Мангму извечно несет широкие мутные воды к Синему Северному морю.

Мангму велик... Много рек и речек отдают свои богатства старику Му-Андури*. Воды из царства Лоча прозрачные, как светлые глаза, и воды желтые, из страны косатых маньчжу, стремятся к нему же.