Ганс Хасс - Мы выходим из моря Страница 3

Сейчас мне удались снимки, показывающие соотношение величины животного и человека. Я вновь был спокоен и сосредоточенно работал, снимая акулу со всех сторон. Просматривая позже эти снимки, мы убедились, что раньше было правильное представление о форме ее головы; на большинстве рисунков изображен выступающий вперед лоб. По-видимому, рисунки делались с мертвых, вытащенных на сушу экземпляров, у которых голова вследствие собственной тяжести деформировалась. У моей китовой акулы не было даже намека на такой лоб мыслителя. Контур спины и верхней части головы составлял прямую линию, в то время как брюхо было выпуклым от хвоста до нижней губы. Пасть располагалась непосредственно под поверхностью воды - очень целесообразно, потому что там больше всего планктона.

Китовая акула уже заметила лодку и приближалась к ней по большой дуге. В нашей скорлупке все пошло вверх дном. Лотта и Вавровец лазали по скамейкам, меняли пленки и объективы. Как мы потом установили, и из их первых снимков нельзя было использовать ни одного.

Я поплыл к лодке и взял киноаппарат.

- А я? - Лотта посмотрела на меня большими взволнованными глазами.

- Потом,- ответил я и крикнул Джерри, чтобы он нырнул возле акулы и плыл рядом, но не трогал ее.

-Спереди или сбоку?

- Наискось сзади!

Мы снова под водой. Я придержал дыхание... в видоискателе я увидел то, о чем давно мечтал: впереди, словно подводная лодка,- акула, а рядом подплывающий к ней маленький человечек.

Механизм камеры жужжал - и вдруг остановился. Я покрутил ручку, встряхнул... ничего. Я ударил сверху кулаком - - механизм был мертв. Повидимому, застряла пленка. Не оставалось ничего другого, как открыть корпус и вручную протянуть немного пленку. Бормоча проклятья, я подплыл к лодке и втиснул аппарат в руку Вавровцу.

- Возьмите пока другой! - сказала Лотта и подала мне нашу вторую кинокамеру. Я схватил ее и поплыл назад к китовой акуле.

Ситуация была явно комична. Наша вторая камера снабжена телеобъективом. Мы употребляли ее для съемок с близкого расстояния, в основном для съемок небольших рыб крупным планом. Сейчас же, видя редкое животное в необычайно прозрачной воде, пронизанной солнечными лучами, я в лучшем случае мог зафиксировать на снимке одну треть чудовища. Даже если я удалялся на предельное расстояние, то в кадре помещалась только половина тела. Это было похоже на ловлю жирафов сачком для бабочек. Тем не менее я смог сделать некоторые интересные снимки с близкого расстояния.

Китовая акула немного приблизилась к поверхности и плыла теперь на глубине трех метров. Первым объектектом съемки я избрал ее глаз. Он был небольшой, очень подвижный и напоминал глаз слона. И здесь и там огромная туша, покрытая толстой кожей, а в ней маленькое отверстие, через которое "я" животного смотрит в мир. Взгляд казался осмысленным и разумным. Глаз заинтересованно смотрел на меня, пока я подплывал и наводил на резкость аппарат. Я задержался и дал акуле проплыть мимо. При этом заметил, как ее взгляд остановился на кинокамере и оставался прикованным к ней, так что глаз смотрел немного назад. Будто он принадлежал пассажиру подводной лодки, выглядывающему из люка и с любопытством следившему за мной.

Я вновь быстро завел механизм камеры и обогнал акулу. Следующую сцену начал снимать снова с головы, но на этот раз установил расстояние точно в полтора метра и прошелся объективом вдоль спины до кончика хвоста. Хотя этой камерой я снимал только отдельные части животного, снимок все же должен дать представление о его исполинских размерах. Я вторично завел пружину и опять поспешил вперед. Хотя животное плыло медленно, обогнать его оказалось не так легко. Время от времени я должен был всплывать на поверхность, как запыхавшийся дельфин.

Сейчас мне предстояло снимать полураскрытую пасть, перед которой резвилась дюжина маленьких рыб-лоцманов, вплывавших и выплывавших из черного отверстия как ни в чем не бывало. Некоторые отваживались проплывать немного вперед, но, когда я приближался с жужжащей камерой, они снова скрывались в пасти. Распространено мнение, что эти рыбы наводят акул на добычу. Отсюда и их название - "лоцманы". Однако мы нигде не наблюдали этого, а здесь тем более рыбешки не могли навести акулу на ее питание, планктон.

Так чего же они хотели? Что им было нужно в глотке акулы? Может быть, то же, что у мант, в широко раскрытой пасти которых я наблюдал рыб-лоцманов; они питались там небольшими рачками-паразитами. Это настоящий симбиоз общность интересов с обоюдной пользой. Рыбы-лоцманы очищают манте и китовой акуле пасть от поселяющихся там паразитов, великаны же за это позволяют им жить в своей пасти, не подвергая их опасности быть проглоченными. Существенное преимущество: ведь они имеют там вдоволь пищи и прекрасно защищены от хищных рыб.

Я нырнул под брюхом китовой акулы и заснял там несколько стройных прилипал, которые плыли, прижавшись к ее коже. Внезапно одна из них направилась в сторону и сцапала маленькую рыбку. Это Незначительное происшествие дало мне ответ на один давно занимавший нас вопрос.

Прежде считали, что прилипалы прикрепляются имеющейся у них на лбу ребристой пластинкой - присоской к акулам или другим большим морским животным. При этом они пользуются правом бесплатного путешествия и питаются пищевыми отходами хозяина. Однако мы часто удивлялись тому, что в действительности они никогда - по крайней мере днем - не пользовались своей присоской. Хотя они плыли совсем рядом с акулой, мы никогда не видели, чтобы они присасывались к ней.

Более того, я мог бы убедиться в этом на своем собственном .опыте. Маленькие прилипалы неоднократно приближались ко мне и плыли рядом, будто я акула. Они держались под моим животом, и если я тревожил их, переселялись к ногам, и так провожали меня на большие расстояния. Но ни одна из них даже не прикоснулась ко мне своей присоской2.

Очевидно, прилипалы находят у больших морских животных защиту. Они плывут, тесно прижавшись к их тепу, и получают таким образом возможность незаметно подбираться к маленьким рыбкам. Мы не раз наблюдали, как эти последние не испытывают страха перед большими морскими животными. Повидимому, инстинкт подсказывает им, что из-за своих маленьких размеров они не могут интересовать морских великанов. Для крупных хищных акул они как добыча слишком малы, а для больших пожирателей планктона слишком велики и быстры. Поэтому они без страха позволяют великанам проплывать через их стаи.

- Камера готова!-донесся возглас Вавровца, когда я снова поднялся на поверхность и быстро попдыл к лодке.

Чувство пространства и времени потеряно, Вавровец будто сквозь туман наклонился ко мне и забрал одну камеру; вторую он повесил мне на шею. Несмотря на усталость, я совсем не намеревался устраивать перерыв. Если годами ждешь такого случая, то когда он, наконец, представляется, работоспособность организма оказывается значительно выше обычной.

Между тем Джерри исчез, и я должен был ждать, пока он снова поднимется.

- Мы повторяем! - крикнул я,

- Что?..- прозвучало в ответ.

- Ныряем, плывем рядом с ней, но не трогаем ее!

- О'кей.

Я вторично был взволнован этой единственной в своем роде сценой. Однако камера работала всего две или три секунды, затем в жужжании послышались высокие нотки.

Я чуть не заплакал от беспомощного отчаяния. На этот раз порвалась перфорация пленки и грейфер двигался вхолостую. Вот почему он пошел вдруг быстрее и звук стал выше. Необходимо было открыть камеру и заново вставит пленку.

Пришлось призвать на помощь все мое самообладан" чтобы остаться спокойным. Я подплыл к лодке и перевалил через борт. Полотенцем Лотты вытер волосы и руки. Потом собрался открыть камеру и привести ее в порядок.

Акула между тем приблизилась к нашей лодке вплотную. Вероятно, она хотела узнать, что со мной случилось.

Но оказалось, что у нее были другие намерения. Она погрузила голову прямо под наш киль и начала о него тереться.

Махмуд взволнованно прыгал из стороны в сторону, и только теперь я понял, что он хотел выразить своими странными знаками. По-видимому, китовые акулы подплывают к рыбацким лодкам и чешутся о них, чтобы избавиться от надоедливых паразитов. При этом случается, что крупная акула поднимает и переворачивает лодку. Тор Хейердал рассказывая мне как-то, что у него были подобные опасения, когда в Тихом океане под плот Кон-Тики подплыла большая китовая акула и поскребла спину о руль.

И здесь сходство с мантами. Те тоже трутся о лодки, за что их так ненавидят рыбаки. Правда, у мант паразиты скапливаются на нижней стороне их серпообразных передних плавников; чтобы избавиться от них, животное особенно охотно использует цепи стоящих на якоре рыбачьих катеров. Манта охватывает цепь своими серпами и несется вдоль нее. При этом случается, что она срывает якорь и утаскивает с собой катер. Однако это всего лишь вполне понятная "гигиеническая" потребность животных, оказывающаяся столь роковой для рыбаков.