Татьяна Чеснокова - Стокгольм времен Астрид Линдгрен. История повседневности Страница 3

В 1931 году Астрид Эрикссон стала Линдгрен, и семья поселилась в двухкомнатной квартире на Вулканусгатан, а затем ее адресом на долгие годы станет Далагатан, 46, второй этаж, в стокгольмском районе Васастан. Повседневная жизнь уже знаменитой писательницы была самой обычной. Как вспоминала в одном из интервью ее дочь, Карин Нюман, в первой половине дня Астрид Линдгрен оставалась дома и стенографировала свои собственные книги, а во второй работала редактором в издательстве «Рабен о Шёгрен». Затем она шла домой и ужинала в кругу семьи [11] . «В течение многих лет Астрид Линдгрен вела простую устоявшуюся жизнь, едва ли выше среднего уровня. Она до сих пор снимает ту же квартиру в Васастане, что и в 40-е годы. За все это время она пожертвовала большие суммы отдельным лицам и организациям… и не занималась покупкой акций или подобными способами вложения денег. Самой крупной инвестицией для Астрид Линдгрен стал выкуп и реставрация дома своего детства в усадьбе Нэс в Виммербю» [12] . В 1980-е годы в Виммербю появился «Мир Астрид Линдгрен» – сказочный парк, где вас встречают герои из произведений писательницы. Это главный музей Линдгрен в Швеции. Что же касается Стокгольма, то неподалеку от Северного музея и музея корабля «Васа» находится Юнибаккен, упоминавшийся выше. Мы вновь видим здесь придуманных Линдгрен героев, прокатившись в «Сказочном поезде». В юбилейный 2007 год, год столетия со дня рождения писательницы, музей Юнибаккен устроил выставку «Карлссон, который живет на крыше». Декорации игровой площадки изображали Васастан пятидесятых годов и крыши домов, по которым могли, вслед за Карлссоном, полазить дети. Рядом с музеем – прекрасная скульптура Астрид Линдгрен, сидящей с книгой на коленях. А в ее любимом парке Васа, рядом с которым она жила, после смерти писательницы увековечили ее имя: теперь здесь имеется «терраса Астрид Линдгрен».

Есть небольшая ее скульптура и в парке Тегнерлунден. Парк этот находится на возвышении и открывается сразу же за углом музея-квартиры Августа Стриндберга, если подниматься к нему по улице Дроттнинггатан. И кстати, главной достопримечательностью парка считается скульптура великого шведского писателя и драматурга.

…Я поднимаюсь по опоясывающей этот парк-горку дорожке и выхожу на другую его сторону, где бегущая сверху по камням вода образует небольшой басссейн. Вокруг стоят лавочки, в бассейне плещутся голенькие детишки, высокие тенистые деревья окружают этот оазис зелени в центре города. Возле скамейки, где я сижу, скромная табличка, текст которой гласит, что именно здесь сидел в далекие 1950-е годы маленький герой сказочной повести Линдгрен «Мио, мой Мио!»

Стокгольм с высоты птичьего полета

Известен реальный факт из биографии писательницы: каждый день по дороге от Далагатан до издательства «Рабен о Шёгрен» Астрид Линдгрен проходила через этот парк и как-то раз заметила в сумерках одинокого мальчика, сидевшего на скамейке. Так родился образ Мио. В сказочной повести рассказывалось о девятилетнем мальчике, которого звали Бу Вильхельм Ульссон. Он живет рядом, на улице Уппландсгатан у приемных родителей, и часто гуляет в Тегнерлунден, чувствуя себя очень одиноким. Однажды он сел на скамейку в парке. «Там не было ни души. Наверное, все ушли ужинать. Смеркалось, накрапывал дождь. В домах вокруг парка зажглись огни. <…> Наверно, повсюду, где горит свет, дети сидят возле своих пап и мам. Только я здесь один, в темноте» [13] . И тут начинаются волшебные превращения. Дух из простой пивной бутылки берет мальчика с собой в страну Дальнюю. «Вокруг нас что-то загудело, и мы полетели ввысь. Далеко внизу остались парк Тегнера, темная роща и дома, где в окнах горел свет, и дети ужинали вместе со своими папами и мамами. А я, Бу Вильхельм Ульссон, был уже высоко-высоко в звездных краях» [14] .

Любопытно заметить, что этот герой Астрид Линдгрен смотрит на Стокгольм из небесной выси. Однако наиболее знаменитым остается все же Карлссон, который живет на крыше. Именно он увековечил для нас вид Стокгольма с высоты птичьего полета. У Карлссона есть точный адрес: в одном из интервью писательница однажды назвала дом, где она сама жила раньше и где на крыше будто бы прятался домик Карлссона. Это Вулканусгатан, 12. «Дома стояли вплотную друг к другу, и можно было переходить с одной крыши на другую. Здесь было столько разных затейливых выступов над чердачными окнами, сточных труб, уголков и углублений! Карлссон был прав, говоря, что соскучиться здесь нельзя» [15] … Но какой же именно Стокгольм показывает Малышу и нам ее герой? Это, прежде всего, городской район Васастан пятидесятых годов, где жила Астрид Линдгрен. «Малыш ощущал запахи цветущих на улице лип, он слышал далеко внизу стук каблуков по камням мостовой. Люди вышли из своих домов и прогуливались в этот прекрасный июньский вечер. И Малышу казалось, что стук этот звучит тоже как-то по-летнему. Из окружающих домов доносились голоса, ведь вечер был так тих, и все было так явственно слышно. Люди болтали и пели, и ругались, и кричали, и смеялись, и плакали, не зная, что наверху на крыше сидел мальчик и прислушивался ко всему почти как к чудесным звукам музыки» [16] .

Малыш и Карлссон гуляют по крышам, находя это занятие весьма увлекательным. А Карлссона называют «привидением из Васастана», так что именно этот городской квартал и присутствует в качестве фона для приключений героев Астрид Линдгрен. Дело житейское… Городские крыши создают неповторимый силуэт. Издалека видны их декоративные элементы: башенки, шпили, флюгеры, урны и статуи. Крыши в Стокгольме покрывали черепицей, медными пластинами, шифером. Но чаще всего здесь встречаются железные крыши, традиционно черного или красного цвета.

Когда Спартак Мишулин, игравший нашего Карлссона в Театре сатиры, приехал в Швецию, он вместе с Астрид Линдгрен побывал в ее старой квартире на Вулканусгатан. В одном интервью актер вспоминал, что они позвонили в дверь, и им открыл человек по фамилии Карлссон. А работал новый жилец… трубочистом! Вот такие совпадения.

Трубочистов в Стокгольме много, хотя настоящим городом трубочистов, как правило, считается Копенгаген. Люди этой профессии объединены в Шведский союз трубочистов, существующий с 1915 года. Само же ремесло восходит к Средним векам. У шведских королей всегда были собственные трубочисты, ведь во дворцах случались и пожары, так что за трубами надо было следить. В Швеции издавна повелось устраивать праздник, после того как над строящимся домом возведена крыша (taklagsfest, taklagsöl). Если нет повода для беспокойства и волнений, то шведы употребляют такое выражение:»На крыше все спокойно» (Ingen fara på taket).

«Слово о крыше» – так многозначительно назвал свое эссе фотохудожник Владимир Березин, участник фотопроекта «В поисках Карлссона»:

«Крыша – слово в русском языке странное, шелестящее, будто трубочист, скатывающийся по жести к гибельному краю. В знаменитой истории про профессора, который, приехав в город Берн, не заметил цветок на окне, есть такой эпизод: профессора спрашивают на проваленной явке:

– У вас надежная крыша?

– А я живу на втором этаже, – не поняв, отвечает тот. <…>

Зато искусство долгих полетов освоил другой, настоящий швед – в меру упитанный мужчина в полном расцвете жизненных сил. И крыша у настоящего шведа была что надо – прочная, такая, что можно было поставить на ней домик с крылечком и зелеными ставенками» [17] .

Конечно, можно и дальше развивать ассоциации с многозначным в русском и шведском языках словом «крыша», но следует вспомнить, что Карлссон – не единственный швед, который любил летать над крышами города. В самой шведской литературе существует устойчивый образ Стокгольма, увиденного с высоты птичьего полета, и Астрид Линдгрен продолжила эту традицию. Обратимся к другой известной шведской писательнице, Сельме Лагерлёф. Ее герой Нильс летит со стаей диких гусей через всю Швецию и, долетев до столицы королевства, сверху взирает на нее. Глава о Стокгольме в путешествии Нильса называется «Город, который плавает на воде». «Мальчик посмотрел вперед, но сперва ничего не увидел, кроме светлой и прозрачной дымки тумана, клубившегося над водой. Но потом он стал различать высокие башенные шпили и дома со множеством окон… Все строения, казалось, покоились на воде» [18] . Нильс видит внизу узкие заливы и бухточки озера Меларен, мелкие островки. «Когда город остался позади, туман рассеялся и берега, воды и острова стали отчетливо видны. Мальчик обернулся, надеясь получше разглядеть город, но он выглядел теперь еще необычнее. Прозрачная дымка, словно отняв краски у солнечного сияния, парила над городом, отливая ярчайшим багрянцем и то ли синевой, то ли золотом. Дома были ослепительно белыми, будто сотканными из света, а окна и башенные шпили сверкали огнем. И все, как и прежде, плыло по воде» [19] .

Панорама города предстает перед нами и в знаменитом романе «Красная комната», написанном еще в XIX веке Августом Стриндбергом, классиком шведской литературы. Первые же страницы давно стали хрестоматийными: «Маленький парк на Моисеевой горе еще не открыли для публики… А далеко внизу шумел и грохотал недавно пробудившийся город: в гавани скрипели и визжали паровые лебедки; громыхали на весах железные брусья; пронзительно звучали свистки шлюзовщиков; пыхтели пароходы у причала; по неровной мостовой, гремя и подпрыгивая, двигались омнибусы; и еще разноголосый гомон рыбного рынка, паруса и флаги, трепетавшие на ветру над проливом, крики чаек, сигнальные гудки со стороны Шепсхольмена, команды, доносившиеся с военного плаца Сёдермальмсторг, стук деревянных башмаков рабочего люда, сплошным потоком идущего по Гласбрюксгатан, – казалось, все вокруг находится в непрерывном движении»… [20] Стриндберг показывает нам город в звуках и движении, в ритме повседневной жизни, выбрав при этом для обзора возвышенную точку южного квартала, Сёдермальма, – а именно, Моисееву гору, или Мосебаккен.