Гордей Щеглов - Боевой путь передового перевязочного отряда имени преподобного Серафима Саровского (1915-1917) Страница 3

Действительно, через несколько дней графа дю Шайля, иеродиакона Мардария и шесть санитаров наградили Георгиевскими медалями 4-й степени[27].

Так начались для персонала Серафимовского передового транспорта военные будни. С этого времени его деятельность была неразрывно связана с жизнью дивизии. Сформированная в 1915 году из почти небоеспособных дружин она благодаря своему доблестному командиру генералу К. Л. Гильчевскому уже через год завоевала славу одной из самых героических частей русской армии. Ее командир оставил воспоминания, благодаря которым можно проследить боевой путь дивизии в 1915–1916 годы, а вместе с тем и Серафимовского санитарного транспорта.

После описанных выше событий наступило временное «затишье», однако и оно было небезопасным, так как австрийцы частенько обстреливали из орудий дивизионные позиции.

В это время в Серафимовском транспорте разразился скандал. 21 июня дю Шайля получил из Петрограда от архиепископа Сергия предписание: немедленно уволить врача транспорта А. Г. Мальцева. Как выяснилось, он вовсе не был врачом, выпускником Гельсингфорского университета, а оказался обычным фельдшером, да к тому же сбежавшим с места службы. До войны Мальцев служил фельдшером на станции Финляндских железных дорог. В конце 1914 года Главное управление Красного Креста командировало его в резерв главноуполномоченного Красного Креста Юго-Западного фронта. Однако Мальцев самовольно покинул место службы и вернулся в Петроград, где впоследствии и устроился «врачом» в Серафимовский транспорт[28]. Конечно, дю Шайля был возмущен этим известием, и на следующий день уволил самозванца. Под горячую руку попал и помощник графа — А. А. Головин, которого он уволил тогда же «за не соответствующее духу транспорта поведение»[29]. С его увольнением дю Шайля остался без помощников, так как второй помощник, И. В. Степанов, сперва не смог выехать в действующую армию по болезни, а затем и вовсе отказался от должности.

В начале июля граф выезжал в Петроград по вопросам оборудования хозяйственного обоза, а также снабжения транспорта средствами борьбы с эпидемиями.

Как уже говорилось, время от времени австрийцы обстреливали позиции дивизии. Однажды одну из ее батарей обстреляли 12-дюймовые гаубицы. Несмотря на то, что стрельба корректировалась с аэроплана, ни один «чемодан», как называли крупнокалиберные снаряды, не попал на батарею. В тот же день австрийцы обстреляли из гаубиц деревню Калинковцы, предполагая, что там находится штаб. Под обстрел попал и Серафимовский отряд, располагавшийся недалеко от Калинковиц в селе Грозинцы. Просто чудом никто не погиб и не был ранен.

В Грозинцах транспорт попал под обстрел случайно, но нередко австрийцы обстреливали полевые медицинские учреждения и целенаправленно. Особо интенсивному обстрелу обоз Серафимовского транспорта подвергся 20 июня, а 25 июля неприятель выпустил по нему около 15 шрапнельных снарядов. Вечером 29 июля во время работы транспорта близ передовых позиций неприятель обстрелял его повозки разрывными пулями[30]. 17 сентября расположение транспорта вновь подверглось сильному обстрелу, на этот раз 8-дюймовыми гранатами, давшими, к счастью, небольшой перелет. После этого персоналу пришлось экстренно строить блиндаж[31].

Еще летом 1-я ополченская дивизия была переименована в 101-ю пехотную дивизию, состоящую из четырех полков по три батальона каждый. Полки получили названия: 401-й Карачевский, 402-й Усть-Медведицкий, 403-й Вольский и 404-й Камышинский.

24 сентября в дивизию из штаба армии поступил приказ произвести прорыв австрийской укрепленной позиции, располагавшейся в лесу к северу от деревни Калинковцы. Солдатам пришлось атаковать неприятельские окопы, укрепленные засеками из густо перепутанных колючей проволокой крупных деревьев и четырьмя рядами кольев проволочных заграждений. Хотя в ротах и было много приобретенных в Петрограде ножниц, тем не менее, резать проволоку под сильным артиллерийским, пулеметным и ружейным огнем бойцы не смогли. Роты невольно залегли возле засек, потеряли несколько сот убитыми и ранеными и лишь с наступлением сумерек смогли отойти к своим окопам[32].

«С какой целью надо было произвести прорыв, — вспоминал генерал К. Л. Гильчевский, — нам не было известно. Даже если бы мы имели успех, то без сильного резерва дальнейшее наступление с пятью батальонами едва ли было бы возможно. Все же забава штаба армии стоила нам несколько сот человек убитыми и ранеными, которые остались у засек»[33].

Во время этого боя проявили особую храбрость члены Серафимовского отряда: иеродиакон Мардарий и младший унтер-офицер Арсеньев, устроившие вспомогательный перевязочный пункт на высоте у передовых окопов.

Серафимовский транспорт нес службу во всех сражениях, выпавших на долю 101-й дивизии. Во время боевых действий отличились, помимо уже упомянутых лиц, обозные Кохановский, Харченко, Романютин, старший санитар Ионов, санитары Роскос, Рудин и Бабарицкий. Вообще, отмечал граф дю Шайля, состав нижних чинов оказался прекрасным «по своей выносливости, храбрости и самообладанию»[34]. Высоко оценил он и деятельность иеромонаха Антония, представив к ордену Святой Анны 3-й степени с мечами. Кроме того, граф просил архиепископа Сергия (Страгородского) наградить духовника наперсным золотым крестом, выдаваемым от Святейшего Синода[35].

Следует сказать несколько слов о том, как работал транспорт во время боевых действий. Накануне предполагавшегося наступления дю Шайля получал из штаба дивизии оперативный приказ, на основании которого определялся «план уборки раненых». В день боя весь инвентарь, кроме самого необходимого для ухода за ранеными, грузился на хозяйственные повозки и оставался на месте. Перед выступлением на боевую работу зачитывался приказ, определявший задачу каждого. Затем, в полной тишине, с соблюдением больших дистанций между повозками, обоз и персонал направлялись к позициям. В месторасположении транспорта оставались лишь старший врач и лица, обслуживавшие перевязочный пункт и приемный покой. Оставались также мастеровые и вообще рабочая команда для упаковки и эвакуации имущества в случае отступления.

Направлявшийся к позициям персонал брал с собой провиант на два дня: мясные консервы и галеты. Врачи, фельдшера, санитары снабжались сумками со стерильным перевязочным материалом, йодом, нашатырным спиртом, валериановыми каплями и пр. У санитаров имелись также термосы с горячим чаем и коньяком для согрева раненых, так как те из-за потери крови мерзли. У врачей и фельдшеров имелись небольшие хирургические наборы, резиновые жгуты для остановки кровотечения, а также ампулы с различными инъекциями.

Вблизи позиций, но в недосягаемости ружейного огня, обоз останавливался за каким-либо значительным прикрытием, где образовывался резерв перевозочных средств. Затем, близ окопов, в лощине или за какой-нибудь постройкой, устраивался вспомогательный перевязочный пункт и расставлялись повозки. Когда падал раненый, его выводили из цепи, санитары обрабатывали йодом рану, перевязывали и после медицинского осмотра переносили к санитарным повозкам. Те в свою очередь, пользуясь малейшим затишьем в перестрелке или природным ландшафтом, старались максимально быстро вывезти раненых из района ружейного огня и доставить на перевязочный пункт. Здесь врач и его помощники более профессионально накладывали повязки и проводили операции. Духовник исповедовал и причащал умирающих. После оказания врачебной помощи раненых переводили в приемный покой, где окровавленное белье заменялось чистым, предлагались горячий чай, пища, папиросы. Если положение наших частей было благоприятным, то раненые отдыхали до следующего дня. Старший врач каждого дивизионного лазарета извещался телефонограммой о прибытии транспорта. Раненые в брюшную полость и грудь оставались несколько дней в расположении Серафимовского транспорта. Если бои затягивались, то раненых отправляли партиями, начиная с легкораненых, сидячих, так как перевозка таковых требовала незначительного количества перевозочных средств. Кроме того, легкораненые нередко возвращались в свои подразделения.

Во время наступательного боя задачей Серафимовского транспорта было сохранить связь с находящимися в сражении частями и, сообразно средствам, стараться как можно скорее вывезти всех раненых из боевого района. В случае же отступления требовалось в первую очередь отправить хозяйственный обоз, который должен был отступать шагом по указанному тыловому пути. Затем полагалось отходить повзводно, в строгом порядке, санитарному обозу с ранеными. Его задачей было максимально быстро разгрузиться и вернуться за новыми ранеными. При этом санитарный транспорт должен был держать связь с отходящими частями, реквизировать обывательские подводы в дополнение к своим и на них увозить всех раненых в тыловые пункты или на свой перевязочный пункт, открытый на новом месте. В случае невозможности полной эвакуации раненых из-за их большого наплыва тяжелораненых должны были оставлять вместе с несколькими санитарами и небольшим запасом медицинских средств. К счастью, Серафимовскому транспорту не приходилось прибегать к этой крайней мере[36].