Константин Станюкович - В мутной воде Страница 3

Приблизившись к Варваре Николаевне, она перекрестила ее три раза, фамильярно чмокнула в губы и, усаживаясь на мягкую табуретку у ног ее, спросила:

- Ну как ты, моя королевна, спала?

- Скверно, Макридушка... Сна нет...

- Будет и сон... Будет, - говорила эта странная женщина каким-то особенным полушепотом. - Я тебе сегодня на зорьке гадала.

При этих словах Параша искоса взглянула на старуху, и тонкая усмешка пробежала по Парашиным губам.

"На зорьке-то ты спала!" - подумала она, но ни слова не сказала, зная, что Варвара Николаевна питала какую-то страсть к разным гадальщицам и странным старухам, которые постоянно переменялись в этом доме.

- И что же вышло?

- Хорошо вышло. Исполнение желания!

- Правда?

- Ты знаешь, Варвара Николаевна, я неправды не люблю. За твою за хлеб за соль я врать не стану...

И странно: эти произнесенные спокойно, уверенным тоном слова произвели на молодую женщину видимое впечатление. Она весело улыбнулась.

- И все мои желания исполнятся?

- Все, родная моя, все...

- Ах, если бы все...

Она весело болтала с Макридушкой, пока Параша убирала ее чудные волосы. Затем ей подали капот, и она, розовая, белая, с кольцами на пальцах, вошла в маленькую гостиную, где уже готов был кофе и лежала газета.

После кофе Варвара Николаевна села за маленький столик, заказала обед и стала писать письма.

В первом часу у Варвары Николаевны начался обычный прием... Но кто такая эта Бениславская? - быть может, спросит читатель.

Бениславская появилась в Петербурге года четыре тому назад, и скоро о ней заговорили, как об очень красивой, умной и образованной женщине, живущей очень открыто и роскошно. Говорили, что она вдова, дочь какого-то бедного генерала, но подробностей ее биографии не знали, да и не вдавались в нее, точно так, как не интересовались знать, откуда у нее средства. Знали, что у нее обширные связи и знакомства, что у нее бывают сановники и дельцы, указывали то на одного, то на другого любовника, но ничего верного никто не знал. В последнее время говорили, как о счастливце, о старике Орефьеве, богаче, родном брате Чепелевой, но и эти слухи были не более как слухами, которые, впрочем, Бениславская и не старалась опровергать. Дамы встречали ее косыми взглядами и не посещали ее. Мужчины, напротив, очень охотно посещали ее салон по вечерам и играли в карты.

К ней ездили за советами, ездили по делам и знали, что она сумеет дать совет и сумеет пустить в ход дела. Как ловкая женщина, она смело эксплуатировала своими связями и умела проникать в такие кабинеты, куда обыкновенному смертному проникнуть было трудно. Она пускала в ход все средства, и когда раз спросили ее, чем она живет, то она не без веселости сказала, что живет своим умом и молодостью.

Лакей во фраке и белом галстуке подал ей карточку.

- Просите сюда! - проговорила она, поправляя волосы.

Через минуту в гостиную вошел маленький черненький господин во фраке, с физиономией, сразу обличавшей его еврейское происхождение. Низко кланяясь, нерешительно подходил он к Варваре Николаевне.

- Садитесь... сюда, поближе! - сказала она, указывая на стул. - Очень рада с вами познакомиться. Мне о вас говорили... Вы недавно приехали?..

- Четыре дня тому назад! - ответил господин с заметным еврейским акцентом в произношении.

- Сколько мне известно, господин Гольдблюм, вы имеете намерение получить подряд в действующую армию?

- Точно так... Я очень желаю... Я подавал докладную записку.

- Она с вами?

- Вот-с она... Не угодно ли?

Господин Гольдблюм подал бумагу.

Варвара Николаевна прочла ее и, подавая ему назад, проговорила:

- Я думаю, это можно устроить.

- Можно? - обрадовался Гольдблюм.

- Я полагаю.

- Я был бы так благодарен вашему... вашему превосходительству... Я бедный человек...

- Ну, о бедности, господин Гольдблюм, вы напрасно... Будемте говорить о деле. Оно будет стоить денег. Вы знаете, что все эти хлопоты без денег не делаются...

- А сколько? - каким-то шепотом проговорил Гольдблюм.

- Пятнадцать тысяч! Я думаю, это не дорого...

Гольдблюм чуть было не вскочил от испуга, услыхав такую цифру.

- Но ведь подряд такой маленький... самый крошечный.

И он даже показал свой мизинец, чтобы объяснить, какой это крошечный подряд.

Бениславская улыбнулась и весело заметила:

- Ведь и деньги маленькие. Подряд вам может дать до пятидесяти тысяч чистого дохода...

- Ай нет... А на месте сколько платить!..

- Я рассчитывала все расходы... Смотрите.

И с этими словами она подала листок почтовой бумаги, на котором основательно был сделан расчет всех расходов.

Гольдблюм с каким-то особенным уважением посмотрел на хозяйку.

- Если бы десять тысяч...

- Ах, мой дорогой Гольдблюм... я не торгуюсь...

- Двенадцать.

- Ну бог с вами... Вам говорили условия?..

- Как же... как же... я привез и задаток и вексель...

Дело было слажено. Гольдблюм дал три тысячи задатка (Варвара Николаевна довольно аккуратно пересчитала деньги) и затем на остальную сумму выдал вексель, взамен чего Бениславская выдала ему расписку.

- Уж вы, пожалуйста!.. - проговорил он несколько развязнее, после того как отдал деньги.

- Будьте покойны... Через неделю заезжайте ко мне...

Гольдблюм встал и, почтительно пожав протянутую ему руку, вышел из гостиной.

Вскоре после ухода Гольдблюма в маленькую гостиную вошел пожилой господин, чистенький, выхоленный, с гладко выбритым лицом, безукоризненно одетый во все черное.

При виде этого гостя Варвара Николаевна привстала с маленького дивана и, протягивая вперед свою оголенную руку, весело проговорила:

- Здравствуйте, барон. Вы меня совсем забыли... И вам не стыдно?

Барон взял протянутую руку, сперва пожал ее, потом поцеловал несколько повыше кисти и, не выпуская руки из своей, заметил:

- Стыдно, Варвара Николаевна, очень стыдно, но я хворал...

- Хворали? Что с вами? - участливо спросила Бениславская. - Да садитесь сюда, поближе... на диван. Нам вдвоем будет место.

Барон начал рассказывать, что у него был грипп, и нежно посматривал на свою хорошенькую близкую соседку.

- Ну, слава богу, вы теперь поправились, и я очень рада...

- Уж будто и рады?

- А то как же?.. Ах, мой дорогой барон, вы, кажется, хотите перестать быть моим другом! - И Варвара Николаевна, в свою очередь, взяла барона за руку и крепко ее пожала, а барон снова несколько дольше обыкновенного удержал хорошенькую ручку.

Барон рассказал, что он только что вернулся из заседания, где рассуждали о важных делах; заметил по этому поводу, что нынче основы очень шатки, и сообщил, что скоро будет новый процесс.

- Порядочные люди должны ужасаться при виде той разнузданности, в которой мы живем. Ах, Варвара Николаевна, - прибавил он с грустью, - я только что встретил на улице двух женщин... Боже мой, что у нас сделали с женщиной... Костюм уродливый, а манеры!!! Нет никакой женственности, нет того благоухания, которое так привлекает к себе... Нет...

Барон впал в идиллическое настроение, и разговор принял какой-то странный характер. Говоря о женственности и благоухании, барон как-то искоса посматривал на круглую шею своей собеседницы и, когда перешел к святости семейных основ и доказательствам, что без этого цивилизация немыслима, был красен как рак и стал говорить сладкие нежности.

Варвара Николаевна ловко отвечала в тон своему гостю, тоже, в свою очередь, заметила, что нынче у женщин мало эстетического чувства, уверяла своего гостя в дружбе и как будто не замечала, что ее руки находятся в полном распоряжении у барона.

- Вы слышали новость?.. Борский женился...

- Как же, знаю... Невеста хорошенькая?

- Недурна, но очень молоденькая... знаете ли, совсем молоденькая...

- А вы, барон, разве таких не любите?..

- Нет...

- А каких же? - спрашивала она, наклоняясь к нему...

- Каких?.. Вы знаете. Варвара Николаевна, каких я люблю, - отвечал тихо барон.

- И полно... вам так кажется... - лукаво засмеялась она, отодвигаясь подальше и отнимая руку. - Вы со мной позавтракаете?

- Еще бы...

Она позвонила и приказала подавать завтрак.

Через несколько минут они прошли в столовую. Варвара Николаевна усердно подливала своему собеседнику вино и сама не отставала. Барон к концу завтрака совсем осовел и умильно взглядывал на свою собеседницу. А она между тем спрашивала его:

- Могу я опять беспокоить вас, дорогой мой, просьбой...

- Еще бы...

- Видите ли... Мне писали об одном весьма порядочном господине, который хочет иметь подряд, но у него здесь нет никаких знакомых... Вы можете помочь мне?

- А вы, по обыкновению, готовы всем помочь?.. Добрая!..

- Что делать! Это моя слабость и, надеюсь, извинительная... Этот человек, барон, очень порядочный, он у меня сегодня был и...

- Ну, разумеется, я готов... Научите только, что делать...

- Поезжайте к министру и порекомендуйте ему этого господина... Вы ведь с министром хороши?