Станислав Грибанов - Хроника времён Василия Сталина Страница 30

«Так воевать или перепиской заниматься с прокуратурой, «Смершем», политуправлениями, НКВД?..» — недоумевал комдив и, отбрасывая в сторону все эти бумажки, на чем пролетарское государство держалось, шел в атаку — чтобы этому самому государству уцелеть.

— Помню, прибыл к нам Леня в бекеше, папахе. Определили мы его в восемнадцатый полк. И началась боевая работа. Хрущева поставили ведомым к лучшему летчику полка Ивану Заморину, который насбивал уже тогда восемнадцать самолетов противника. Леня из бомберов, ему не такто просто было на истребители перейти, и командир полка майор Голубев под разными предлогами старался удерживать его от воздушных боев…

Действительно, у Хрущева был немалый налет на У-2, Р-5, СБ, АР-2. Но ведь это все не истребители. Бомбер, замечу, человек степенный, неторопливый, рассудительный, раздумчивый. Один славный представитель этой летающей братии, Гавриил Никифорович Елецких, как-то нарисовал мне такую картинку:

— Было, — говорит, — нас трое друзей. Каждый — этак по центнеру весом. — Сам Гавриил Никифорович мужчина и сейчас довольно представительный, телосложения богатырского. — Так вот, идем втроем — стена! Все в стороны рассыпаются…

Еще бы, около полтонны на тебя двигается. И в городском парке, на танцплощадке все это производило, безусловно, неотразимое впечатление. В воздушном же бою на первое место выступали качества несколько иного плана. Ну, скажем, так. Идет та стена из трех мужиков по центнеру и вдруг захохотала. «Вы чо, ребята?» —«Смешно шибко». — «А чо?» — «Да три дня назад нам анекдот рассказали — шибко смешно!..»

То есть для бомбера, пока смысл дойдет — дня три-четыре подождать надо. Ребята они неплохие. Но так уж устроены. На истребителе, например, с койки в дежурном звене до высоты полета в 10 000 метров, где, скажем, противник появился, отводится минут пять — со всеми раздумьями. А бомбер, он человек степенный… Помню, на «летающей крепости», нашем ТУ-4, экипаж по тревоге собирался за несколько часов: пока придут, все там проверят, запустят, рассядутся… У них одних стрелков целый табор — и турельный, и хвостовые, и какие-то подшассийные были. А истребитель — он один за всех!

Ну, чтобы еще ясней была разница в видах авиации, такой вот пример. Идет летчик. Его по плечу постучали сзади, он поворачивается и говорит: «Слушаю вас». Это — бомбер, то есть летчик с самолета-бомбардировщика. А вот идет другой. Его — по плечу, он — мгновенно — поворот и хрясь в ухо! Это, конечно, истребитель. Реакция такая выработана.

Я так подробно рассказываю о профессиональных особенностях людей неба, чтобы как-то подвести читателя к простой мысли: каждому — свое.

…Леонид — сын Никиты Сергеевича от первого брака. Ему было два года, когда мать умерла. Пацан подрос, поступил в фабрично-заводское училище, работал слесарем на рентгенозаводе. Потом поступил в школу Гражданского Воздушного Флота. С февраля 1939 года добровольно вступил в РККА. В выпускной аттестации Энгельской военной авиашколы записано: «Тов. Хрущев Л.Н. предан партии Ленина — Сталина… Политически грамотен, идеологически выдержан…» Что еще надо для вступающего в жизнь советского паренька?

Женат был. Одна динамичная, южной красоты девица, успев сняться в каком-то довоенном фильме, познакомилась с летчиком Хрущевым и тут же вышла за него замуж. Тогда это просто было: пошли в ЗАГС и оформили.

А папа Лени Хрущева вернулся со службы и видит такую картину: на диване его сын жмет соки из южной красавицы… Молодые встрепенулись — началось знакомство.

— Я Роза, — с артистизмом в десять баллов представилась невестка будущего генерального секретаря коммунистической партии Советского Союза.

— Как твоя фамилия, Роза? — внимательно разглядывая ее, спросил Никита.

Мило грассируя, красавица произнесла:

— Трейвас…

У Никиты все опустилось. Придя в себя, он с большевистской прямотой влепил невестке вопрос:

— Кем тебе приходится Борис Трейвас, которого мы с Ежовьм расстреляли?

В ответ услышал:

— Это мой дядя…

Семейная идиллия на том и кончилась. Брачное свидетельство Хрущев-старший разорвал. Молодые скрылись на время у друга Леонида. Но папа Хрущев вскоре получил назначение в Киев, так что ребята с накачанными бицепсами отыскали блудного сына и, оторвав его от красавицы, уволокли под белы рученьки к родному батюшке.

Пройдут годы. Роза расцветет, станет эстрадной артисткой, в Кремле будет публику веселить. И вот на одном из концертов в дни приема нашим правительством лидера Китая Чжоу Энь-лая она еще раз встретится с несостоявшимся свекром.

— Ты Роза Трейвас? — узнает он ее.

— Да, я Роза Хрущева, — ответит она и уточнит, как из «маузера» влепит: — Племянница Бориса Трейваса, которого вы с Ежовым расстреляли…

В квартире Розы вскоре побывали добры молодцы все из той же команды — отняли у нее старый паспорт и дали другой, новехонький, где женой Леонида Хрущева она больше не значилась.

К слову, Борис Трейвас работал с Никитой Сергеевичем в Бауманском райкоме партии — заведовал орготделом, потом был выдвинут на должность первого секретаря Калужского района Московской области. Так что единомышленники…

Ну а у Леонида за всю его 25-летнюю жизнь, кроме этого неповиновения батюшке да стрельбы в ресторане, грехов вроде больше и не было. Разве вот за который он получил выговорешник по линии ленинского комсомола.

В годы учебы в школе ГВФ Леонид был комсоргом звена. «В 1940 году за задолженность уплаты членских взносов получил выговор, — честно признался он в своей автобиографии и записал: — Не снят».

С тем выговором или без выговора — это, пожалуй, уже и не столь важно, но 11 марта 1943 года летчик Хрущев на аэродром не вернулся. В составе девятки под командой комэска капитана Мазурова он вылетел на боевое задание в район севернее Жиздры. Предстояло отразить налет бомбардировщиков, не допустив бомбометания по наступающим войскам 16-й армии.

Когда подошли «фоккеры», Заморин и Хрущев вступили в бой. Вскоре Иван сбил одного ФВ-190, а Леонид прикрывал своего ведущего и был атакован вторым «фоккером». Заморин закрутил машину на помощь ведомому. Сверху камнем бросился отбить атаку противника Герой Советского Союза Василий Барсуков. Но самолет Хрущева вдруг сорвался в штопор…

— Он штопорил со взятой на себя ручкой. Так из штопора никогда не выйдешь, — говорил Василий Николаевич. — А парень был артельный, не зазнавался. И в бой рвался — видимо, не терпелось смыть пятно, вину свою…

«Организованные мною самые тщательные поиски с воздуха и через партизан пока не дали результатов, — писал о сыне члену Военного совета Воронежского фронта Хрущеву командующий 1-й воздушной армией генерал-лейтенант авиации Худяков. — В течение месяца мы не теряли надежду на возвращение Вашего сына, но обстоятельства, при которых он не возвратился, и прошедший с того времени срок заставляют нас сделать скорбный вывод, что Ваш сын гвардии старший лейтенант Хрущев Леонид Никитич пал смертью храбрых в воздушном бою против немецких захватчиков.

Первая воздушная армия потеряла молодого талантливого летчика-истребителя, а Вы лишились сына.

Сообщая Вам эту тяжелую весть, прошу принять мое искреннее соболезнование».

С письмом к Хрущеву надо было отправить кого-то из однополчан Леонида. Комдив Захаров снарядил старшего лейтенанта Заморина, с кем Леонид летал. И вот Иван вырядился в парадное, нацепил свой внушительный иконостас боевых наград и отправился к члену Военного совета.

— Знали, кого посылать, — заметил между прочим Никита Хрущев, когда Заморин представился ему, передавая печальное сообщение.

Конечно, как отец, он переживал гибель сына, но заключил философски:

— Да, война требует жертв…

К слову сказать, в личном деле старшего лейтенанта Л.Н. Хрущева о том, что он попал в штрафники, — ни слова, ни полслова.

Спустя годы я обратился к Ивану Заморину по поводу давнего боя, из которого он вернулся без своего ведомого. Толком ведь никто не видел, что произошло с машиной Леонида Хрущева. Заморин на мое письмо не ответил. А вот что рассказали мне — со слов Вячеслава Михайловича Молотова — Феликс Чуев и Евгений Джугашвили.

Летчик Хрущев в штопорящем самолете не разбился, а попал к немцам в плен и стал с ними сотрудничать, агитировать наших бойцов за сдачу врагу. Тогда специально подготовленная группа выкрала сына Хрущева, затем партизаны сообщили об этом в Москву и запросили самолет, чтобы переправить «агитатора» через линию фронта. Из Москвы последовал ответ: «Не будем рисковать жизнью другого летчика, — самолет не дали, а по поводу пойманного распорядились: — Решайте сами…»

Сына Никиты расстреляли.

О том свидетельствует и генерал-полковник И.А. Кузовлев:

«…сын Н.С. Хрущева, Леонид, в 1943 году попал в плен к немцам. По настоятельной просьбе Н.С. Хрущева И.В. Сталин дал согласие на обмен его сына на немецкого военнопленного. Обмен состоялся, но, как установили работники КГБ, когда Л.Н. Хрущев находился в фильтрационном лагере для бывших военнослужащих, в плену он вел себя плохо, работал в интересах гитлеровской Германии. По совокупности совершенных преступлений Л.Н. Хрущев военным трибуналом был осужден и приговорен к расстрелу».