Олег Мороз - Как Зюганов не стал президентом Страница 30

Коржаков. Илюшин никогда в эти дела не влезает.

Черномырдин. Да, он мне сказал.

Коржаков. Он опытный партийный работник.

Черномырдин. Единственное, он мне подтвердил, что видит все. Если это дело Батурина… Но я не думаю, что он так близок к президенту, чтобы влиять. Но кому-то вот надо».

Самый близкий к президенту человек — Коржаков. Ему-то, без сомнения, прекрасно известно, кто и о чем уведомляет его шефа. Он не говорит, кто именно вкладывает в уши Ельцину негативную информацию о Черномырдине, но намекает премьеру, откуда ветер дует:

«Коржаков. Если вы едете в командировку, а люди ваши вечерком потом собираются и пьют не за здоровье нашего президента, а за здоровье президента Черномырдина… Не стесняясь.

Черномырдин. Да ты что?!

Коржаков. Да.

Черномырдин. Вот те, которые рядом со мной?

Коржаков. Да, которые рядом с вами… Окружение делает вам много вреда.

Черномырдин. Я могу только одно сказать. Я не могу ни за кого поручиться, я не тот человек… Вот так взять и просто предать (имеется в виду — предать президента. — О.М.). Мне это противно. У меня и возраст такой, что мне это не надо. Я сам нахожусь на пределе. У меня работа непростая.

Коржаков. Конечно.

Черномырдин. И чтобы я в это время играл еще в какую-то вторую игру?

Коржаков. По идее, вам некогда играть. Но за вас ее играют.

Черномырдин. Опять где-то проскочило: «Дайте интервью, что вы не будете баллотироваться».

Коржаков. Виктор Степанович, а вообще кто придумал, что вам нужно баллотироваться? Ведь по Конституции, если с президентом что-то случается, за него вы так и так остаетесь. Вы могли спокойно всех отмести: «При живом президенте я не могу. Если что-то случится, тогда я и так буду (президентом. — О.М.)».

Черномырдин. Александр Васильевич, мне никто не мешал, если бы мне нужно было, я бы начал (собственную избирательную кампанию. — О.М.)».

Забавно видеть, как председатель правительства России заискивает перед президентским охранником, убеждает его в своей девственной чистоте и невинности. И ведь на этого человека многие собирались тогда ставить!

Коржаков уверяет Черномырдина, что это не он доносит президенту на премьера: он, дескать, о Черномырдине со своим шефом «последние два года вообще не разговаривал». «Другое дело, что я свое мнение со стороны могу иметь», — говорит начальник СБП.

Вряд ли Черномырдин верит этому. Прямо это неверие не выражает, но в общем-то в его речах оно проскальзывает. По его словам, «какое-то время он думал»: вся негативная информация о нем попадает к президенту именно через Коржакова, через его службу, — но теперь он убедился, что зря так думал: «Нет, это не ты. Но кто-то есть, я в этом не сомневаюсь».

Кто именно «стучит» на него Ельцину, Черномырдин в том разговоре доподлинно так и не узнал.

Коржаков продолжает намекать, что все зло исходит от черномырдинского окружения, а Черномырдин — уверять, что он ни сном ни духом не помышлял о «предательстве», то бишь о том, чтобы баллотироваться в президенты. Между тем, как мы видели, Коржакову известно о сборе подписей в пользу кандидатуры премьера. Такая вот игра в кошки-мышки.

«Черномырдин…За моей спиной, может быть, есть и предатели и что хотите, но я ничего такого не сделаю. Меня пытались и сейчас уговорить: «Давай» (то есть «выдвигай свою кандидатуру в президенты». — О.М.). Я говорю: «Нет, нельзя этого делать. Нам нужен сегодня Ельцин для того, чтобы удержать страну». И ему я это говорил тысячу раз: «Борис Николаевич, не надо меня толкать, не надо, только Ельцин сейчас нужен стране. Не Черномырдин и никто другой»…

Коржаков. Ваши помощники многие нечистоплотные.

Черномырдин. Согласен, наверное.

Коржаков. Ваши очень близкие люди.

Черномырдин. Меня это очень волнует… вообще о нашей ситуации сейчас… Все смотрят и думают: «А вдруг там Черномырдин что-то выкинет». Не надо мне этого.

Коржаков. Я же говорю, что ваше окружение так говорило. Стоя выпивали не за нынешнего, а за будущего президента… Виктора Степановича Черномырдина. Чокались, не стесняясь. А я-то за нынешнего президента.

Черномырдин. Александр Васильевич, неужели вы думаете, что при мне так бывает? Никогда (во вполне партийно-советском стиле Черномырдин обращается к собеседнику то на «ты», то на «вы». — О.М.).

Коржаков. Но, наверное, какой-то повод для этого дается (еще бы не было повода — полтора миллиона собранных подписей! — О.М.).

Черномырдин. Нет, это исключено».

Черномырдин так и не решился зарегистрироваться в качестве кандидата на президентских выборах. Коржаков вполне логично предполагает, что именно остановило «одного из самых перспективных претендентов»: «Возможно, он понимал: если Ельцин победит, то никогда не простит измены. А в свою победу Виктор Степанович не очень-то верил».

Зюганов в Давосе

1 февраля в швейцарском Давосе открылся очередной Всемирный экономический форум, ставший в 90-е годы весьма популярным. Сразу же было объявлено — об этом сказал основатель форума и его президент Клаус Шваб, — что первостепенное внимание на нем будет уделено предстоящим в России президентским выборам и их влиянию на общую ситуацию в мире. Особый интерес к этой теме подогревался еще и тем, что на форуме самолично присутствовал фаворит предвыборной гонки — Геннадий Зюганов.

Он впервые появился в Давосе. К своему участию в форуме лидер российских коммунистов, по-видимому, подготовился тщательно. Было вполне очевидно, какую основную цель он себе поставил, — во что бы то ни стало убедить представителей западной экономической и политической элиты, что он как наиболее вероятный будущий президент России вполне приемлем для Запада, что он разделяет основные ценности западной цивилизации, более того — что с ним, Зюгановым, демократическому миру будет гораздо удобнее иметь дело, чем с Ельциным или с кем-либо еще. Цель, казалось бы, недостижимая, тем не менее нельзя сказать, что Зюганов не добился успеха, преследуя ее.

На все ключевые вопросы, интересующие западных участников форума, у него были готовы ответы, ласкающие слух аудитории. Приведу некоторые их них.

О многоукладности экономики (тема, которой Зюганов касался чаще всего и с видимым удовольствием):

— Надо найти правильное соотношение государственных, коллективно-долевых и частных форм собственности при условии, что все подчиняются закону, вовремя платят налоги и система организации хозяйства так построена, что выгодно работать, а не воровать и пьянствовать.

Не ясно, правда, каким конкретно представлялось Зюганову «правильное соотношение» различных форм собственности.

О национализации:

— Государственный контроль необходим в ключевых отраслях экономики, но не может быть и речи о широкой национализации собственности, если наша партия придет к власти. Мы понимаем, что если завтра у кого-то начнут отнимать, то послезавтра по всей стране — от Мурманска до Владивостока — будут стрелять. Те приватизированные предприятия, которые хорошо работают и соблюдают трудовое законодательство, будут иметь все возможности работать и дальше. Опасность будет грозить лишь тем предприятиям, которые уничтожают, ликвидируют, разворовывают производственную базу, но этим должны заниматься соответствующие органы, как в любой стране, строго по закону.

О потенциальных инвесторах, желающих вложить деньги в российскую экономику:

— Если они будут знать правила игры, если они получат свою выгоду, а мы будем развивать производство, долгосрочные программы, они с удовольствием будут вкладывать.

Еще о том же:

— Мы за долгосрочные связи. За то, чтобы они, вкладывая, получали и свои прибыли, а мы развивали современные технологии, создавали дополнительные рабочие места.

О ситуации в России:

— В нашей стране есть опасения у всех жителей, в том числе и у инвесторов, что положение может окончательно развалиться, дестабилизироваться. Поэтому наша точка зрения — и она сформулирована во всех документах, — надо без потрясений и гражданской войны нормализовать весь промышленно-производственный процесс.

Такое ощущение, что Зюганов действительно знает, как без потрясений все нормализовать и стабилизировать. Стоит только ему прийти к власти, и он обратит это знание в дело.

Отвечая тем, кто не находит больших различий между КПРФ и КПСС, Зюганов уверял, что различия между ними огромные: КПСС «была не партией, а системой управления страной», в то время как КПРФ — полноценная политическая партия, в отличие от своей предшественницы она выступает за многоукладную экономику и политический плюрализм, КПРФ отказалась от атеизма, открыта для диалога с любыми политическими силами.