Эдуард Петров - Паруса в океане Страница 30

Этой же ночью финикийская флотилия покинула гавань.

37. ПУНТ

Давно позади Счастливая Аравия, Красное море, Блаженный остров. Да, именно в те времена Аравию стали называть Счастливой. Аден держал в кулаке всю торговлю с Индией. Знаменитая Дорога благовоний начиналась в Адене и тянулась через весь Аравийский полуостров, через Палестину, Сирию, снабжая все Средиземноморье ароматическими продуктами и пряностями тропиков. Ливийские рабы, золото, носорожья и слоновая кость, жемчуг с Бахрейнских островов, хлопок-сырец, ткани, корица, перец, чай, драгоценные камни из Индии и Цейлона - вот что сделало Аравию землей купеческого счастья. Но кроме товаров экзотических далей Южная Аравия имела и свои знаменитые на весь мир товары: ладан, мирру, алоэ.

Итак, оживленный мир позади. Позади бурунный мыс Гвардафуй, мыс Пряностей древних. На третий месяц пути финикияне вошли в удобную гавань с небольшой африканской деревушкой на пологом берегу. Волею египетских купцов деревушка стала столицей Пунта.

Пунт! Таинственная страна, воплощение богатства и экзотики, как она представлялась жителям Средиземноморья. Страна, в которую фараоны не желали пускать ни финикиян, ни греков, ни арабов.

Пунт давал египтянам драгоценную кость, золото, красное и черное дерево, рабов, но самым желанным для египтян товаром была мирра, небольшие невзрачные деревца, в обилии встречающиеся в глубине страны.

Фараон запретил Альбатросу вести с пунтийцами какую бы то ни было торговлю (Пунт - для египтян!). Поэтому хананеи, не обращая внимания на толпу чернокожих торговцев, тащивших из деревни слоновые бивни, корзины с плодами, прирученных обезьян и гепардов, занялись хозяйственными делами: ремонтом кораблей, заменой износившегося такелажа. Кормчие выделили самых искусных стрелков для заготовки свежего мяса. С ними двинулись в глубь побережья знатоки древесных пород: предстояло делать много новых весел взамен обломавшихся и для запаса, ведь по рассказам сабеев из Ливии все берега на юг от Пунта усеяны непроходимыми рифами.

Астарт и еще несколько человек соскребали ножами плотный слой водорослей и ракушек с днища корабля. Эред и Фага варили в котлах на кострах месиво из китового жира, чтобы обмазать подводную часть корабля лучшее средство против древесного червя. Кормчие во главе с Альбатросом столпились под самой тенистой пальмой. Ожидался выход местного царя.

Под гром туземных барабанов и пронзительный свист тростниковых флейт из селения вышла нестройная толпа пунтийцев. Царь Пунта Кукумахох Двадцать Девятый, сутулый, обрюзгший негр, весь в браслетах и ожерельях, привычно восседал на спине любимого министра и улыбался в ожидании подарков. Причем зубы его были выкрашены в ярко-красный цвет, поэтому монарх поразительно напоминал базарного пророка-хананея, потерявшего в битвах за истину и зубы и разум. Царственную голову украшал квадратный парик, вышедший из моды в Египте четыре столетия назад. Царя окружала компания престарелых министров, а также тучных женщин с вымазанными желтой охрой ногами, что указывало на их принадлежность к гарему. В хвосте процессии задыхались от пыли и усердия десятка два музыкантов, они же личная гвардия царя и еще что-то, тоже очень личное.

Матрос по прозвищу Болтун знал с десяток слов на местном языке, поэтому Альбатрос послал его с подарками навстречу царю. Не успел Болтун и слова сказать в качестве приветствия, как царь, министры и гарем набросились на него. Завязалась драка. Довольно помятый матрос выбрался из свалки и присел в тени под пальмой. В воздухе мелькали травяные юбки и барабаны.

Наконец тяжелодышащая элита расползлась в разные стороны. Кукумахох Двадцать Девятый, очень довольный, взобрался на любимого министра и удалился в свой дворец, похожий на перевернутую корзину для овощей. Царю досталась нитка стеклянных бус взамен дюжины оплеух и полуоторванного уха.

К вечеру вернулись охотники, увешанные тушками цесарок. Мекал подстрелил небольшую антилопу, а матросы триремы - рослого красавца жирафа.

- Анад исчез! - объявил Мекал своему кормчему.

Астарт и Мекал отправились на розыски охотника. Заодно Агенор попросил их присмотреть глыбу для якоря. Прежний был легок для океанской прибойной волны.

Лес Пунта - это совсем не то, что рисует воображение при мысли о тропиках. Здесь преобладали низкорослые искривленные деревья, опутанные сохнущими лианами, да целые массивы невзрачного колючего кустарника. И еще повсюду во множестве голые молочаи, истинные владыки скалистого рельефа. Их мясистые отростки-ветви тянулись к небу десятками канделябров с увесистыми "свечами".

Один только вид древесных молочаев внушал мореходам мысль о необычности этой земли. Пронзительно стрекотали кузнечики. Где-то мелодично ворковало сразу несколько горлиц.

Неожиданно Мекал натянул тетиву лука. Стрела чиркнула по камню, выбив искру и подняв облако пыли. Астарт разглядел толстого варана, удирающего с шипением под скалу.

- Грелся на солнце, - сказал юноша, накладывая на тетиву новую стрелу.

- Отыщем Анада, вернемся сюда и вытащим его за хвост. - Астарт взобрался на скалу и установил на ее верхушке круглый камень для отметки. - Фага рассказывал: такие блюда он делал из варанов, что все, кто отведал и не умер от обжорства, лучшими его друзьями стали.

Мекал походил на девушку тонким станом и нежным лицом. "Совсем как юноша из легенды", - подумал Астарт.

- Твою невесту случайно не Шане зовут? - спросил он.

Мекал заулыбался.

- Шане. Но другие ее зовут совсем по-другому.

- Ты и в матросы пошел, как тот Мекал из сказки, чтобы стать пиратом?

- Астарт, ты провидец.

Астарт улыбнулся.

- Пират Мекал, владыка морей, защитник обиженных и судья для всех неправых.

- И еще мститель.

- Но что тебе сделал мир в твои-то годы? Кому мстить?

- Астарт, правда, что ты убил жреца в Тире?

- Правда. Но пока все считают, что того Астарта покарали боги, кары людей будут дремать. Понятно?

Мекал с восхищением смотрел на товарища.

- Но почему ты не пират?

- Такие пираты, как Мекал из легенды, всего лишь легенда. Невозможно быть пиратом и человеком одновременно. Даже святой отшельник на пиратском корабле начинает мечтать о власти и богатстве. Мстить своим обидчикам надо. Древний закон Ханаана, гласит: "Умирая, убей того, кто тебя убил". Но связать жизнь с разбоем - значит погубить эту жизнь.

- Я так мечтал...

- Как ты попал к адону Агенору?

- Отец утонул в шторм. Его кормчий, Медуза, продал в рабство за долги всю нашу семью. Мать умерла: наступила на ядовитую рыбу, когда собирала для хозяина моллюсков. Сестра осталась наложницей-рабыней у Медузы в доме. А меня выкупил адон Агенор и дал вольную. Он хотел и сестру выкупить, Медуза не согласился, даже госпожа Меред его уговаривала.

- У матери кто был хозяином?

- Альбатрос.

Обогнув стороной непроходимые заросли низкорослых пальм, Астарт и Мекал остановились на краю каменистого обрыва, на дне которого блестело чистое зеркало небольшого водоема, несколько быстроногих антилоп испуганно шарахнулись прочь, хананеи не успели даже разглядеть их.

- Вот примерно здесь Анад отстал от нас.

Они несколько раз крикнули в надежде, что исчезнувший отзовется. В ответ - лишь стрекот саранчи да шорох ящериц в камнях.

И тут они увидели трех финикийцев, с треском продирающихся из зарослей низкорослых пальм. Один из них и был горе-охотник. На лице Анада - ни кровинки, это было заметно, несмотря на красноморский плотный загар.

- Вот саданул кто-то, - он показал Мекалу, затем Астарту большую шишку на голове. - Потом затащили в заросли. А там термитов!..

- Ну и шутники у Агенора! - расхохотался кормчий Скорпион. - Хвали богов, парень, что мы оказались рядом и небо снабдило наши уши чуткостью. Слышим, кто-то ворочается, ну, думаем, зверюга вроде носорога...

- И не ворочался я.

- ...а подошли - Анад-охотник! Вот потеха! Правда, Нос?

- Правда, - сказал мореход из экипажа Скорпиона и вымученно рассмеялся.

Все было подозрительно: бегающие глазки старого брюзги Скорпиона, натянутая веселость его спутника.

- Били камнем, завернутым в толстую ткань, - произнес Астарт, разглядывая шишку, - иначе бы череп треснул до самой шеи.

Нос и Скорпион украдкой переглянулись.

- Эй, парень, проводи дружка к лагерю, - в тоне Скорпиона не было просьбы, то были слова кормчего, привыкшего повелевать.

- Я сам могу дойти! - возмутился Анад. Однако видно было, чувствует себя неважно: был бледен и шагал неуверенно.

- А вдруг тебя опять кто-нибудь в кустиках пощекочет? - И Нос взорвался бурным клокочущим смехом.

Мекал повел Анада к лагерю, а Скорпион попросил Астарта помочь им перетащить к кораблям тушу убитой антилопы. Хотя Астарту было не по себе, отказать он им не мог: иначе его бы заподозрили в трусости.