Дмитрий Засосов - Повседневная жизнь Петербурга на рубеже XIX— XX веков; Записки очевидцев Страница 31

Одежда и мода

И в беспрерывном лабиринте

Гербов, камней и туалетов

Приподнимаются цилиндры

И гордо икрятся лорнеты.

…И над нами через сто лет посмеются. Вот, скажут, как нелегко было существовать им! Мужчины на горлах воротнички этакие тугие носили, дамы — корсеты… И верно. Смешно. Да только и это уходит.

Охарактеризовать моду периода 1890–1910-х годов непросто, ибо этот отрезок времени слишком длителен для изменчивой капризницы-моды. Поэтому ограничимся описанием туалетов каждой из сословных групп общества и указанием тенденции в изменении моды данного периода.

Петербург не был бы «блистательным», если бы блистал только витринами магазинов на Невском. Заезжих провинциалов он поражал и обликом публики, на себе демонстрирующей все то, что красовалось в витринах Гостиного, Гвардейского общества и других фешенебельных магазинов. На улицах, правда, эта сверкающая толпа вбирала в себя и персонажей из других слоев общества, скромно одетых, а то и просто нищенски выглядящих. Поэтому представление о туалетах состоятельной части общества можно было получить, попав на премьеру в театр, на концерт в Благородном собрании или (что было проще всего) в Павловском вокзале. Здесь модницы, которых было немало во всех слоях общества, могли ознакомиться с модами не только Петербурга, но и Парижа, так как оттуда вливался поток образцов для петербургских ателье и частных портных.

Но и в среде состоятельной части публики для зоркого глаза намечалась заметная рознь, на рубеже веков постепенно стирающаяся.

В среде купечества, подрядчиков женщины одевались пышно — этим подчеркивалось богатство их мужей. Масса дорогих мехов — палантины из соболя, горностая, шиншиллы, шубы на дорогом меху или целиком все пальто с верхом из ценного меха котика, каракуля. Платья из лионского бархата, английского тонкого сукна, шелковые с брюссельскими или венецианскими кружевами. Обувь особо оригинальных фасонов, нередко ботинки из белой лайки[315]. Для тепла надевали в морозы фетровые светло-серые ботики.

Для создания стройной фигуры молодые, да и пожилые женщины, особенно полные, носили корсет под платьем. Это французское изобретение причиняло много страданий и вреда их здоровью. Неразумные модницы до того стягивали свою фигуру в «рюмочку», что окружность талии чуть ли не равнялась окружности шеи. Можно себе представить, какие муки переносила кокетка в жестком корсете на китовом усе, когда она пребывала подряд несколько часов в такой кирасе![316] Был еще один женский секрет для того, чтобы фигура выглядела более рельефной: под юбку сзади, ниже пояса, подшивали маленькую удлиненную подушечку.

Что касается драгоценностей, то дамы этого круга не знали чувства меры: у иной пальцы едва сгибались от множества колец. На пышной груди покачивался, как на волнах, громадный кулон, который стоил не одну тысячу рублей. Золотая цепь от этого кулона свободно могла бы удержать свирепого цербера. Браслеты были нанизаны от запястья до локтя. Толстые золотые цепи в этом кругу вообще были в моде, на них носили не только часы и лорнеты, но и муфты. На шею надевали жемчужные и бриллиантовые нити, украшали голову диадемой из драгоценных камней[317].

Одежда мужчин купеческого круга ничем не отличалась от того, что носили в среде интеллигенции, лиц свободных профессий — адвокатов, врачей, служащих частных банков. Только материал был добротнее, сшито не в обтяжку, а свободнее, сюртук подлиннее. Шуба на дорогом меху. Купцов в поддевках в наше время почти уже не было. Типы Островского отошли в прошлое. Золото носили в виде перстней и золотых часов с цепочкой. Зимой у мужчин костюм был обычно темных тонов, шерстяной. Желая несколько оживить однотонность костюма, носили жилет из другой материи, более светлого цвета. Было принято разнообразить эти костюмы, надевая брюки более светлого цвета, чем пиджак, обычно в продольную полоску[318].

Моды на костюмы менялись. На нашей памяти носили длинные пиджаки — «пальмерстоны», позже начали носить более короткие из плотной материи, зимой — двубортные, летом — из более легкой материи однобортные, с закругленными полами. Брюки носили узкие, иногда со штрипками. В последнее время перед войной стали входить в моду брюки клеш, но они не привились. Часы носили в жилетном кармане, обыкновенно открытые, из вороненой стали с золотой или тоже вороненой цепочкой, причем молодые носили в верхнем кармане жилета, а пожилые в нижнем. Наручных часов не носили. Рубашка под тройкой полагалась белая, зимой крахмальная, летом — пикейная. Летом носили пиджак из альпака — легкой шелковой материи обычно синего цвета. В жаркое время носили парусиновые, чаще чесучовые костюмы[319].

Галстуки употреблялись двух видов: самовязки, что было неудобно при крахмальных воротниках, и чаще — «на машинке». Воротники у рубашек были стоячие с загнутыми отворотиками или двойные отложные.

Более официальными костюмами были сюртук, смокинг и фрак. Сюртук чаще был двубортный, с задними карманами и пуговицами на талии. Шился он из черного сукна, у молодых до колен, у пожилых несколько ниже. На груди для молодых шился более открытым, для пожилых — более глухим.

Жакет — это была переходная форма от сюртука к фраку[320]. Он шился однобортным, фалды закругленные. Вырез более глухой, чем у фрака, такой же вырез у жилета. Брюки под жакет было принято носить в полоску, черные с серой полоской. Последнюю нижнюю пуговицу жакета было принято не застегивать. Галстук с сюртуком носился темный.

Молодые, следя за модой, носили разного вида проборы: то сбоку, то посередине, причем и по затылку, почти до самой шеи, что придавало фатоватый вид. Некоторые зачесывали волосы свободной волной назад, другие носили с зачесом на лоб. Более пожилые люди носили зачес назад, низкий боковой пробор с зачесом на образующуюся плешину или брились наголо. Носили усы и бороды или только баки. Бороды и усы носили разных фасонов. Усы — «в кольцо», «щеточкой», острые, прямые, а-ля Вильгельм, пушистые, сливающиеся с бородой. Бороды — короткие, длинные, раздвоенные, «лопатой», Henri Quatre и пр. Волосы на голове мужчины не завивали, усы же и бороду иногда подвивали, нафабривали[321]. Брили все лицо почти исключительно артисты, католические священники и немногие англоманы. Косметика у мужчин была редкостью, помада же употреблялась самых различных сортов.

Аристократия старалась не отличаться особой пышностью, броскостью туалетов. На улице, встретив скромно одетую даму или господина, вы могли и не признать в них аристократов. Конечно, у этих людей не встречалось смешения разных стилей, вся одежда, от головного убора до перчаток и ботинок, была строго выдержана. Им не свойственны были слишком яркие цвета одежды, которые бросались бы в глаза. Надо отметить, что люди этого круга не очень спешили следовать за модой, а всегда чуточку как бы отставали от нее, что считалось признаком хорошего тона. Моды, в общем, были те же самые, но все сшито безукоризненно, из самых лучших материалов.

Много вещей и материалов было из-за границы. Никогда эти люди не злоупотребляли ношением драгоценностей. Обычно эти драгоценности были фамильные, переходившие из рода в род. Были, конечно, и исключения — отдельные богатые аристократки одевались очень нарядно и тратили на это громадные деньги. Так, княгиня Орлова, та самая, которую увековечил В. А. Серов, тратила ежегодно (по словам сына директора Императорских театров В. А. Теляковского) около ста тысяч рублей[322].

Нам приходилось встречать этих людей кроме обычной обстановки в Мариинском и Михайловском театрах и в концертах. В воскресенье вечером в Мариинском театре шел обычно балет, и тогда собиралась особо нарядная публика. Но и там можно было отличить аристократок от представителей «золотого мешка»: красивые, изысканные туалеты аристократок выгодно отличались своей выдержанностью и изяществом от пышных, броских туалетов богатеев. Надевать много драгоценностей считалось дурным тоном.

Веера в обиходе не употреблялись, разве только летом, в жару. Обыкновенно веер был принадлежностью бального платья. Разнообразие их было большое, от очень дорогих с черепаховой оправой и страусовыми перьями на золотой цепочке до дешевых на целлулоидной или деревянной основе с гармошкой из шелковой материи. На дачах было принято носить китайские веера гармошкой из бумаги. Их продавали разносчики-китайцы.

Духи модны были французские, особенно фирмы «Коти», «Убиган». В конце описываемого периода вошли в моду эссенции, и тоже французские, например ландышевая: маленький пузыречек заключен в деревянный футлярчик. К притертой пробке прикреплен стеклянный пестик, с которого капали одну-две капли на волосы или платье. Аромат сохранялся долго, была полная иллюзия натурального ландыша. Стоили они дорого — 10 рублей за флакончик.