Александр Некрич - 1941, 22 июня Страница 31

Обратим внимание, что речь здесь Калинин ведет не о защите отечества, не об обороне страны от нападения врага, а о наступлении, о «таком прыжке» к «укреплению коммунизма, который, может быть, будет решающим для всего последующего исторического хода событий», а затем уже формальный глава советского государства переходит на тон соблазняющий: «Это ведь заманчивая штука. Я не думаю, чтобы это не увлекало». И партийно-комсомольская аудитория вторит одобрительным смехом и аплодисментами.

И дальше уже, по восходящей, к кульминации: «…Так вот, большевики должны быть всегда подготовленными. Мы не защитники войны, но если нас заденут, то мы только этого и ждали (смех, аплодисменты)». И уже обращаясь к армии: «Армия должна думать: чем скорее драка, тем лучше» (бурные аплодисменты).

Но может быть, этот воинственный призыв характерен лишь для одного Калинина? Вот перед нами тезисы к его выступлению, подготовленные заведующим секретариатом Председателя Президиума Верховного Совета СССР Ф. Кретовым:

Тезис № 9 – Результаты сталинской внешней политики: «мы остались вне войны, сумев в то же время серьезно потеснить капиталистический мир».

Тезис № 10 – «Капиталистический мир полон вопиющих мерзостей, которые могут быть уничтожены только каленым железом священной революционной войны».

Тезис № 11 – «Нельзя безотчетно упиваться миром – это ведет к превращению людей в пошлых пацифистов…»

«Мы не за мир любой ценой. Нет, мы ведем активную, я бы сказал, наступательную политику против капитализма».

Тезис № 14 – «Но капиталисты „предполагают“, а коммунистический бог „располагает“, СССР рассчитывает, что воюющие стороны скорее всего, пожрут друг друга, задушат друг друга во взаимных объятиях…»

Примерно о том же говорит 15 марта 1940 года, т.е. немедленно после окончания советско-финляндской войны, и А. С. Щербаков, в то время первый секретарь Московского обкома ВКП(б): «Советский Союз продвинул свои границы на Западе, а капиталистический мир вынужден был потесниться…»

Похваляется и Шкирятов, председатель Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б): «Наше красное советское знамя высоко реет над всем миром, оно поднялось еще выше. Я приведу два факта: за это короткое время к нам была присоединена Западная Белоруссия и Западная Украина… наша Красная Армия на Карельском перешейке дала по-настоящему отпор международной буржуазии».

За две недели до начала войны, 5 июня 1941 года, Калинин выступает с докладом о международном положении на собрании выпускников Военно-политической академии им. Ленина в Москве.

Здесь он снова повторяет свои основные тезисы – «самый волнующий сейчас вопрос, будем ли мы воевать, или нет». Вопрос этот новоиспеченным политработникам кажется нелепым – в зале смех. Но почему же смеются? Да потому, что, как говорит Калинин, "в момент, когда, казалось чемберленцовцам, что рука агрессора была уже занесена над нами, она была отведена «рукой товарища Сталина». (Бурные и продолжительные аплодисменты.) Значит ли это, что войны не будет? Калинин на этот раз, ведь он имеет дело с военной аудиторией, отделывается общим соображением ленинизма: «трудовые массы извлекут должные уроки и обрушат свой гнев на буржуазию».

Главные объекты его атаки – по-прежнему Англия и Франция, к ним он еще присоединяет и Соединенные Штаты, где, по его мнению, усилилась «диктатура Рузвельта».

Впрочем, Хозяин так же считает…

Глава 5. Проба мускулов

Советский Союз вступил во вторую мировую войну спустя две с половиной недели после ее начала. 17 сентября 1939 года Красная Армия пересекла польскую границу. Она ударила с востока по отчаянно оборонявшейся от германского вторжения польской армии. Польша была разгромлена совместными усилиями нацистской Германии и Советского Союза. Об этом открыто и громогласно заявил народный комиссар иностранных дел В.М. Молотов на сессии Верховного Совета СССР 31 октября 1939 года.

В довольно коротком промежутке между походом в Польшу и нападением Германии на СССР можно условно наметить три этапа советской внешней политики: первый – с сентября 1939 года до поражения Франции в июне 1940 года, второй – до советско-германских переговоров в Берлине в ноябре 1940 года, третий – до нападения Германии на Советский Союз 22 июня 1941 года.

На первом этапе Сталин, используя два договора с нацистской Германией, старался поскорее реализовать возможности, которые открывались секретными соглашениями.

После занятия Красной Армией Западной Украины и Западной Белоруссии, т. е. Восточной Польши, началась подготовка к проведению «свободного волеизлияния» двенадцатимиллионного населения проживавшего там в пользу объединения с Украинской и Белорусской ССР. Но еще раньше на территории, только что занятые Красной Армией, прибыли специальные части НКВД. Они занялись выявлением «классово чуждых» элементов, арестовывали и депортировали их на восток страны. 31 октября Верховный Совет СССР принял законы о «воссоединении» этих областей соответственно с Белорусской и Украинской ССР.

Сохранились в архиве любопытные документы – тексты деклараций Народного собрания Западной Белоруссии о конфискации помещичьих земель, о национализации банков и крупной промышленности, о характере создаваемой в Западной Белоруссии власти с добавлениями и исправлениями, собственноручно сделанными секретарем ЦК ВКП(б) Ждановым. Так сказать, волеизлияние волеизлиянием, а плошать не приходится…

Как я уже упоминал, в сферу государственных интересов СССР отошли также три Прибалтийских республики – Латвия, Литва и Эстония. Осенью 1939 года, как раз в тот момент, когда в Москве подписывался Молотовым и Риббентропом договор о дружбе и границе, СССР заставил Балтийские страны подписать пакты о взаимопомощи и разрешить ввод на их территорию «ограниченных контингентов» советских войск.

Прибалтийские планы Сталина были согласованы с Гитлером через посла Шуленбурга и самого Риббентропа. Как и в случае с Восточной Польшей, советский сценарий был тот же – в октябре 1939 года, т.е. когда Прибалтийские республики все еще были независимыми, хотя и вынуждены были принять советские гарнизоны, НКВД (генерал И. Серов) издал приказ о подготовке к депортации враждебных элементов. Это означает, что план поглощения Прибалтики был выработан уже тогда.

Расписание «свободного волеизлияния» латышей, литовцев и эстонцев было подготовлено в Москве. В точном соответствии с установленным графиком в этих странах были созданы народные правительства; затем 17-21 июня 1940 года были проведены выборы в Народные сеймы Литвы и Латвии, 14-15 июля в государственную думу Эстонии. 21 июля 1940 года, в один и тот же день, во всех прибалтийских странах была провозглашена Советская власть, а еще спустя три недели все три были приняты Верховным Советом СССР в состав Советского Союза. Немедленно началась практическая подготовка к массовой депортации части коренного населения.

Наступила очередь и Бессарабии. 26 июня Молотов потребовал от Румынии незамедлительного возвращения Бессарабии, присоединенной к Румынии в 1918 году. В августе Бессарабия уже была объединена с Молдавской АССР, входившей в состав Украинской ССР, и таким образом была создана Молдавская союзная республика. Заодно была «прихвачена» и Северная Буковина, на которую никаких исторических прав не было, так как она входила в Австро-Венгерскую монархию. Этот акт не был предусмотрен германско-советским секретным протоколом. Немцы, естественно, поморщились. Молотов объяснил германскому послу Шуленбургу, что Буковина «является последней отсутствующей частью объединенной Украины».

Занятие Прибалтики, Бессарабии и Северной Буковины было связано, конечно, и с поражением Франции и оккупацией Германией территорий нескольких европейских государств на севере и на северо-западе Европы. Победы германского партнера на Западе необходимо было уравновесить.

Сталин опасался теперь скорого заключения мира на Западе, в то время как СССР еще не реализовал программу территориального расширения.

Мюнхенское соглашение от 30 сентября 1938 года и капитуляция Чехословакии перед германскими требованиями под нажимом Англии и Франции подали надежду Сталину, что и Советскому Союзу не следует откладывать в дальний ящик реализацию его собственных планов геополитического и стратегического порядка.

Буквально за несколько дней до открытия XVIII съезда ВКП(б) Финляндии было предложено сдать Советскому Союзу в аренду часть финской территории, а именно острова Сурсари (Гогланд) и еще три других, на которых СССР намеревался построить свои военные базы. Предложение было сделано Литвиновым за два месяца до его собственной отставки с поста наркома иностранных дел. Свободолюбивые финны, естественно, это предложение отклонили, даже несмотря на предложение получить взамен значительно большую территорию советской Карелии. Заметим что Литвинов, чье имя неизменно связывается с политикой коллективной безопасности, не видел ничего зазорного в том, чтобы убеждать независимое государство уступить свою территорию. Для Финляндии, однако, это были не «бесплодные острова», а часть своей родной земли.