А Немировский - Слоны Ганнибала Страница 31

- Сегодня ночью, - сказал Масинисса, - я буду на корабле в море. Сегодня отплывает флотилия в Иберию. Магон, брат Ганнибала, берет меня с собой. Твой отец услышит обо мне. В Иберии, сражаясь с врагами, я найду твою звезду.

Какое-то неизъяснимое чувство охватило Софонибу. Кто ей этот человек? Что ее связывает с ним, с варваром, поклоняющимся чужим богам? А почему-то этот варвар становится ей все дороже и дороже. Рядом с ним, на одном коне, она ускакала бы за эти синеющие горы в зовущий и неведомый край счастья.

В КАНУЗИИ

Остатки разбитого Ганнибалом войска сходились в Канузий, город ниже Канн, по течению Ауфида, в девяти милях. Этот маленький город обладал мощными стенами и считался одной из сильнейших крепостей Италии. Ганнибал много раз проходил у Канузия, но не пытался его брать. Видимо опасаясь мести пунов, о победе которых знала уже вся Италия, канузийцы запирали перед римлянами двери своих домов. Там, где римлян пускали внутрь, их отказывались кормить, ссылаясь на недород. Брать пищу силой римляне не решались, боясь открытого возмущения канузийцев.

Впрочем, нашлась и в Канузии добрая душа. Это была немолодая вдова, по имени Буза. Говорят, ее покойный муж был на римской службе центурионом. Так это или нет, Буза великодушно открыла свои городские закрома, а ее сельские рабы пригнали в Канузий овец и свиней и передали их воинам. Этой еды могло хватить на два-три дня. А что делать, когда кончатся эти запасы?

На городской площади собралась толпа беглецов. Тут можно было увидеть и совсем старых воинов с лицами, иссеченными шрамами, со спинами, сгорбленными от тяжести солдатских мешков.

Рядом с ними стояли или сидели прямо на земле юнцы. Их щеки еще не знали прикосновения бронзовой бритвы. У них были безумные глаза и лица со следами грязи и слез. Канны были их первым сражением. Они пережили весь ужас этого побоища. Многие, притворившись мертвыми, лежали среди трупов и бежали с поля боя лишь под покровом ночной темноты. Других, подобно Сципиону, спас быстрый Ауфид, и они дали обет принести божеству этой реки кровавую жертву.

Купание в холодной реке не прошло для Сципиона бесследно. Его трясла лихорадка. Зубы выбивали дробь. Но, превозмогая себя, он вместе с другими военными трибунами распределял между воинами зерно и мясо. Вдруг кто-то коснулся его плеча. Сципион обернулся.

- Это ты, Фил? - сказал он бледному юноше, сыну бывшего консула. Что произошло?

- Заговор! - ответил Фил с дрожью в голосе. - На квартире Метелла собрались воины. Они хотят бежать из Италии, воспользовавшись судами канузийцев [в III веке до н.э. Ауфид до Канузия был судоходным, и в Канузий приходили морские суда].

"Опять Метеллы!" - подумал Сципион. Ему вспомнилась встреча в театре, небритое лицо Гнея Невия, поэта, заклеймившего этот заносчивый род. Теперь один из Метеллов склоняет воинов на измену. Нет, этому не бывать!

Сципион крикнул, обращаясь ко всем на площади:

- Друзья, мы пережили страшный день Канн, а теперь новая беда. Те, кому дорого спасение отечества, за мной!

Заговорщики уже собирались покинуть дом, чтобы осуществить свое решение, когда ворвался Сципион с несколькими воинами.

Заговорщики остановились в нерешительности. Что ему надо, этому военному трибуну, сыну разбитого Ганнибалом консула?

- Стойте! Одумайтесь! - воскликнул Публий. - Вы забыли о своем долге перед родиной!

- Долге? - насмешливо повторил Метелл, юноша с бледным, прыщеватым лицом. - А родина помнит о своем долге перед нами? Мы не желаем быть рабами пунов, не желаем быть нахлебниками Бузы. С нас достаточно Канн. Мы хотим быть свободными!

- Какою же ценой ты хочешь сохранить свою свободу, изменник! воскликнул Сципион. - Ценою рабства матерей и сестер? Ценою их унижения и позора? Нет, римлянин не может быть свободным, пока на земле Италии Ганнибал.

- Довольно кормить глухого осла баснями! - сказал резко Метелл. - У нас нет иного пути. В Риме нас казнят как трусов. Когда узнают, что мы бежали от Ганнибала. А Ганнибал нас сделает рабами за то, что мы римляне. Если мы останемся в Канузии, подохнем с голоду, как собаки.

- Нет, у нас есть еще один выход! - уверенно произнес Публий. - Не бросать оружие, а брать его! Нас мало, и мы бессильны нанести поражение Ганнибалу, но мы можем нападать на его войско по ночам, захватывать в плен фуражиров, уничтожать склады. Пусть поразит Юпитер всемогущий и всеблагой меня, весь мой род и все, что ему принадлежит, если я не омою это оружие в крови врага! - Сципион занес над головою Метелла меч. - Повторяй, Метелл, и все, кто здесь, слова этой клятвы.

- Пусть поразит Юпитер всемогущий и всеблагой меня и весь род мой и все, что ему принадлежит... - послышался нестройный хор голосов.

В КАПУЕ

Огромный город встречал Ганнибала. Тысячи жителей вышли на улицы и площади, чтобы лицезреть человека, овеянного славой величайшего полководца. Богатые капуанские купцы разослали по всей улице от Римских ворот [Римские ворота были обращены к дороге, ведущей на Рим] до дома братьев Ниниев, где должен был остановиться Ганнибал, пестрые ковры и ткани. Под копыта коней, под ноги наемников летели цветы, знаменитые капуанске розы, аромат которых воспет поэтами; приветственные выклики сливались в гул, напоминавший рокотание волн.

Два года после вступления Ганнибала в Италию капуанцы сохраняли верность Риму. Два года капуанским сенаторам, находившимся в родстве со знатными римскими родами, удавалось сдерживать нетерпение и ярость простонародья, требовавшего союза с Ганнибалом. Только теперь, после Канн, рассеялся страх перед римским оружием и римской местью. Честолюбивые помыслы получили новую обильную пищу. Чем Капуя хуже Рима? Разве она не может возвратить земли, отнятые римлянами, и с помощью Ганнибала стать первым городом Италии? Теперь путь к отступлению отрезан. Схвачены и перебиты все римские граждане, находившиеся в Капуе или Кампании по делам службы или по частным делам. С Ганнибалом заключен союз на условиях сохранения капуанцами свободы, своих законов и своего управления.

Намерением Ганнибала было тотчас же собрать капуанский сенат, чтобы обсудить план дальнейших действий и совместной борьбы против Рима. Но Пакувий и другие вожди партии, предавшей Капую Риму, выразили непритворное удивление.

- Сначала мы отобедаем, а после осмотрим город, - молвил Пакувий.

После обеда Ганнибал приказал привести Гнея Невия.

- Я хочу, чтобы ты меня сопровождал по городу, - сказал он пленнику. - Пусть капуанца говорят: "Вот Ганнибал, сопровождаемый поэтом".

- А ты не боишься, что они подумают: "Вот Гней Невий в сопровождении Ганнибала"?

У Пакувия, услышавшего эти слова, глаза полезли на лоб. "Так говорить с могущественным Ганнибалом!"

Но Ганнибал лишь рассмеялся:

- А ты опишешь в своей поэме то ликование, с каким меня встречала Капуя!

- Поэма моя будет бронзовым зеркалом, - отвечал поэт. - В ней отразится все, чем живут люди Капуи, Рима и Карфагена. Да, я не премину рассказать о кампанских розах, летевших под копыта твоих коней, но я не забуду и Деция Магия, которого твои воины связанным тащили в тюрьму, пока ты здесь пировал.

Деций Магий безумец! - воскликнул Пакувий с дрожью в голосе. - Он открыто призывал граждан не пускать тебя в Капую.

- Вот видишь, сказал спокойно Ганнибал, - во всей Капуе отыскался всего один человек, да и тот безумец, который не приветствовал меня и мое войско. А ты хочешь о нем слагать стихи. Разве это справедливо?

- У нас есть пословица, - сказал глухо Невий: - "Истина часто страдает, но не гибнет никогда".

Ганнибал хлопнул ладонью по лбу:

- Я понял все. Ведь и ты сидел в тюрьме. Поэтому тебе стало жаль Магия. Обещаю по случаю этого торжественного дня даровать безумцу свободу, если он публично признает свою вину... А теперь, - Ганнибал обратился к Пакувию, - покажи мне город. Что тут у вас самое интересное?

- Амфитеатр! - в один голос ответили Пакувий и Ниний.

Это было огромное сооружение в форме круглой чаши. Стенки ее составляли ряды зрителей, а дно - арену, посыпанную мелким белым песком. Ганнибалу отвели почетное место - у самой арены. Здесь всегда сидели иностранные послы и капуанские сенаторы.

Амфитеатр встал, криками и рукоплесканиями приветствуя почетного гостя и союзника Капуи. Но вот все смолкло. На арену двумя отрядами, человек по тридцать в каждом, выступили воины. Щиты их, расширяющиеся кверху для прикрытия груди и плечей, имели золотые и серебряные накладки. У воинов с серебряными щитами была белая полотняная одежда, у воинов с золотыми щитами - пестрая. Колыхались, как листья сказочных деревьев, яркие перья, украшавшие островерхие шлемы.

Сделав круг, воины остановились напротив того места, где сидел Ганнибал, и прокричали хором несколько слов.

- Идущие на смерть приветствуют тебя, - шептал Пакувий Ганнибалу. Это обычная фраза гладиаторов. Они из школы Ниниев.