Дмитрий Верхотуров - Идея сибирской самостоятельности вчера и сегодня Страница 31

Бухарцы со временем создали в сибирских городах мощную торговую диаспору, составившую около 10% от татарского населения. После 1674 года купцы уже не ходили прямо в Тобольск, а продавали свои товары в Таре бухарским же купцам, которые развозили их по другим городам.

После того, как Россия завязала сношения с Китаем, русские власти очень сильно интересовало установление с ним регулярных торговых связей. Посредниками и торговыми советниками выступили как раз бухарские купцы, которые уже имели давние связи с Китаем. В первом торговом караване, отправившемся из Тобольска в июле 1653 года, торговым советником был бухарец Сеиткул Аблин. Первый караван оказался удачен, и Аблин привез из Китая товаров на 506 рублей. В 1658 году отправился второй караван, в котором Аблин был помощником посла И.С. Перфирьева. Караван увез товаров на 200 рублей, а привез на 1057 рублей.

Настоящий успех был достигнут тогда, когда третий караван в Китай в 1668 году возглавил сам Аблин. Он вывез товаров на 4539 рублей, а закупил на 11507 рублей, получив еще подарков на 767 рублей. Если считать по тобольским ценам, то бухарец получил 100% прибыли, а по московским – 300%.[110]

Дорога в Китай пролегла через Томск, Красноярск и Иркутск. После этого впечатляющего успеха, по этой дороге пошли другие бухарские купцы. Первоначальная цель состояла в том, чтобы освоить эту новую дорогу в Китай.

Первый караван пришел в Красноярск в 1671 году. Впрочем, бухарцы обнаружили, что и здесь есть неплохой рынок для сбыта, и начали посещать Красноярск регулярно. Торговля шла настолько хорошо, что красноярский воевода распорядился построить для них отдельный торговый двор. В 1685 году, когда пришел караван, бухарцы продали товаров на 1200 рублей.[111]

Упадок бухарской торговли вызвали две причины. Во-первых, в 90-х годах XVII века началась длинная череда войн джунгаров с казахами и маньчжурами, которые оборвали многие связи. Это привело к тому, что после 1697 года бухарские караваны не заходили в Красноярск. Во-вторых, в начале XVIII века Петр I установил свою монополию на торговлю с Китаем, отрезав доступ к ней и русских, и бухарских купцов. Дополнительно торговлю тормозило увеличение пошлин до 1/10 всех ввозимых товаров, и начало взимания податей и оброков в 1698 году.

Но настоящая катастрофа разразилась в 1723 году, когда джунгары нанесли тяжелое поражение казахам. Старший жуз откатился в среднее течение Сырдарьи и практически опустошил эту область. Сильный урон понесло и Бухарское ханство. Резко сократилась торговля и производство тканей, которые были очень популярны в Сибири. Бывшие в то время в Бухаре путешественники были уверены, что ведение торговли вообще невозможно.

Бухара оправилась от последствий этих событий только после 1747 года. Но, к тому моменту положение уже несколько изменилось. В Сибири были выстроены уже против джунгар оборонительные линии, и свободного доступа бухарских караванов в сибирские города уже не было. Основной пункт бухарской торговли переместился в Оренбург, откуда бухарскими тканями снабжался и сибирский рынок.

В это время бухарские купцы были лишены права свободного доступа в Россию, вести розничную торговлю, и свой товар продавали оптом русским купцам, которые уже его развозили в другие города страны. В результате, дешевые бухарские ткани, из которых жители Сибири в течение более чем ста лет шили одежду, стали вытесняться более дорогими русскими тканями. В Сибири стала складываться мануфактурная монополия, против которой яростно выступал в конце XIX века Н.М. Ядринцев. Окончательный подрыв бухарской торговли произошел в 1834 году, когда бухарцев, бывших до этого привилегированными жителями Сибири, лишили всех льгот и уравняли с сибирскими инородцами.

Прекращение бухарской торговли привело, во-первых, к заметному обнищанию населения Сибири, причем как русского, так и не русского. Сибирские товары, в основном пушнина и кожа, которые раньше продавались бухарцам по хорошей цене, теперь шли русским перекупщикам по низким закупочным ценам. Хорошая и дешевая ткань исчезла, уступив более плохому и более дорогому русскому сукну. Хорошие ткани теперь стали только английские, но они были мало кому доступны в Сибири.

Во-вторых, разорвались традиционные связи со Средней Азией. Русская граница, появившаяся в середине XVIII века, и отрезавшая поволжских, уральских и сибирских тюрок от среднеазиатских, привела к повсеместной деградации тюрок. Для сибирских татар Средняя Азия была мощным культурным центром, которая поддерживала развитие и распространение культуры и грамотности. Усилиями бухарцев в Сибири еще в Сибирском ханстве появилось несколько медресе, в которых учились сибирские татары. Постоянная караванная торговля поддерживала связи Сибири с мощными интеллектуальными центрами Средней Азии в г. Туркестане (наиболее близкий центр исламского просвещения), Бухарой, Самаркандом, Ташкентом, а далее и с остальными странами Ближнего Востока. При желании можно было дойти даже до Медины.

Русская граница сначала сильно затруднила, а потом и прекратила эти связи. После строительства мощных укрепленных линий на южной границе, когда русские власти поняли, что сибирские татары находятся в их безраздельной власти, по Сибири прокатилась волна насильственного крещения. В 1747-1749 годах в Сибири было разрушено более 500 мечетей. Разумеется, были разрушены все медресе при них. Вскоре сибирские татары стали бесписьменным народом.

В итоге длинной политики русификации, начавшейся с насильного крещения, на тюркскую культуру в России до сих пор смотрят как на культуру «второго сорта», культуру покоренных народов, которых надо поскорее русифицировать. У нас до сих пор татары, башкиры, якуты ходят в «сепаратистах», а развитию их культуры чинятся препятствия. До 1968 года сибирские татары имели возможность обучаться на татарском языке. Конечно, язык казанских татар несколько отличался от языка сибирских татар, но уже это было большим делом. С 1968 года обучение на татарском языке было прекращено, и все татарские школы были переведены на русский язык.

В России привыкли смотреть на Среднюю Азию как на колонию, как на нечто подвластное. Это выражалось например в том, что ряд московских аналитиков рассматривал события в регионе только с точки зрения российских интересов, как будто ничего другого и быть не может.

В России долгое время надеялись, что бывшие союзные республики быстро «наиграются независимостью» и попросятся назад, в империю. Были даже политики, которые строили на этом серьезные политические планы. Однако, народы Средней Азии назад не попросились, несмотря на большие трудности 90-х годов. Можно и дальше признавать или не признавать самостоятельность Средней Азии, но это уже непреложный факт. Средняя Азия стала независимой. 15 лет независимости показали, что среднеазиатские народы могут быть самостоятельными. Нельзя не признать успехов в строительстве независимых государств в Казахстане, в Узбекистане, в Киргизии, да, впрочем, во всех странах этого региона. Современные трудности и проблемы не должны закрывать этого факта. Средняя Азия снова стала самостоятельным в культурном отношении регионом, который быстро возвращается к своим корням, как бы тяжело этот процесс не давался.

К одному из таких крупных изменений в Средней Азии относится появление независимого Казахстана. На мой взгляд, это наиболее значительное изменение в положении в Средней Азии, особенно в свете успехов Казахстана в экономике и в политике.

Казахстан – не есть «несостоявшееся государство», как бы этого не хотелось многим изобразить. Для того, чтобы увидеть подлинное лицо этой страны, нужно полностью отрешится от попыток рассматривать независимый Казахстан через призму Советского Союза и советского опыта. Потому что очевидно, что при таком подходе можно будет сказать только одно – Казахстан, де, неудачное государство, не имеющее перспектив и могущее только вернуться в «союз» в некотором новом формате. Кроме того, чтобы оценить достижения казахской независимости, нужно отрешится также и от попыток рассматривать его в рамках некоей имперской модели, то есть от попыток рассматривать Казахстан если не как часть Советского Союза, «единого пространства», то как часть некоей территории русского влияния.

Этот взгляд также сильно распространен в России. Одно время вообще ходило за расхожую истину утверждение о том, что «Казахстан – подбрюшье России». Это утверждение выдвигалось в обоснование того, что мы «должны» чего-то делать в отношении Казахстана, ну и Казахстан тоже чего-то «должен» нам. Этот взгляд основан на исторической привычке. Казахстан просто более 250 лет пробыл в составе Российской Империи и СССР, и потому многие представители русской элиты привыкли рассматривать его как территорию, «вечно» принадлежащую русским.