Михаил Елисеев - Митридат против Римских легионов. Это наша война! Страница 31

Все началось с того, что некоторые из граждан Хиоса убежали к римлянам, сам по себе факт достаточно обыденный и явно не стоящий того, чтобы привлекать внимание Митридата. Царя насторожило другое, что никто из хиосцев ему об этом не донес и о происшествии он узнал из других источников, а раз так, то значит, это от него пытались скрыть, а раз есть что скрывать, значит, дело нечисто. Логика Митридата вполне понятна и объяснима, идет война, а тут выплывают такие подробности! Поведение граждан Хиоса тоже становится объяснимым, если принять версию о том, что они были не невинными овечками, обреченными на заклание тираном-самодуром, а действительно хотели перейти на сторону Рима. Претензии царя к гражданам Хиоса четко прописал Аппиан, и вывод из них напрашивается однозначный: попытка вступить в переговоры с врагом имела место. «И вот лучших своих граждан вы тайно послали к Сулле, и ни на кого из них вы не указали и не донесли мне, что они это сделали не по общему решению, а это вы должны были бы сделать, если бы вы не были их соучастниками ». Но Митридат в праведном гневе не обрушил сразу карающую длань на изменников, а послал сначала комиссию и назначил расследование по факту предательства, т. е. пока никакого деспотизма и тиранства не наблюдаем. Зато когда факты подтвердились, то только тогда и начали действовать: стратег Зенобий ввел в город войска, занял все ключевые пункты, а затем разоружил граждан и собрал на собрание. Там он объяснил причины царской подозрительности, а затем объявил волю Митридата: «он перестанет так относиться, если вы передадите оружие и в качестве заложников дадите детей виднейших из граждан» (Аппиан). Выбора не было, и приказ царя был выполнен, но что характерно, касался он исключительно граждан города, а не иноземцев. Заложников отправили через пролив в Эретрию, а жителям зачитали письмо Митридата, в котором он объявлял о казни наиболее активных злоумышленников, а также извещал о том, что накладывает на город штраф в размере 2000 талантов. Сумма не малая, в свое время такую же сумму должен был уплатить македонский царь Филипп V после поражения в войне с Римом. И тем не менее указанная сумма хоть и с трудом, но была собрана, однако Зенобий этим не ограничился и, исполняя приказ своего повелителя, повел всех граждан к морю, где и посадил всех на корабли для отправки в Понт. Однако, когда морской караван двигался уже по Понту Эвксинскому (Черному морю), то он был атакован кораблями из Гераклеи Понтийской, находившейся в союзе с Хиосом, – пленников освободили и впоследствии они вернулись на родину. А в итоге, как мы видим, Митридат на Хиосе не свирепствовал, кровь потоками не лил, людей по его приказу не резали, и в целом он обошелся с изменниками довольно снисходительно. Сам город был заселен выходцами из Понта, между которыми и были поделены городские земли: таким образом, остров был удержан в понтийской зависимости.

Следующая смута возникла в Эфесе. Тот же стратег Зенобий, который приводил к покорности царю Хиос, подошел к городу с намерением проделать ту же операцию, что и на острове. О том, что происходило в самом Эфесе, источники молчат, но явно, что царский полководец появился там не просто так. Конечно, и жители города, после дел стратега на Хиосе имели все основания его опасаться, а потому проявили осторожность и впустили его в город без оружия и с небольшим отрядом сопровождения. В Эфесе Зенобий пообщался с Филопеменом, отцом царицы Монимы, получил от него необходимую информацию и после этого заявил гражданам, что ждет их на агоре на городское собрание, он даже не удосужился придумать что-то новое. Однако граждане Эфеса, судя по всему, знали, чем закончилось подобное собрание на Хиосе, и уговорили стратега перенести его на следующий день. И пока тот предавался различным удовольствиям, собрали отряд, а затем, перебив охрану, бросили Зенобия в тюрьму, где и убили на следующий день. Объявив город на военном положении, жители свезли в него со всей округи запасы продовольствия, согнали окрестный скот, и поголовно вооружившись, заняли городские стены, готовые в любую минуту сесть в осаду. Но самое главное, что их пример оказался заразителен и ряд городов Ионии поступил точно так же, отпав от Митридата и ожидая римлян, что само по себе явилось большой глупостью. Ибо легионы были далеко, а понтийские фаланги рядом, и царь просто не мог допустить, чтобы такое поведение осталось безнаказанным. Кара последовала быстро, а расплата была страшной: «Митридат послал войско против отпавших городов, и с теми, кого он захватил, он поступил со страшной жестокостью » (Аппиан). Но царь, желая добиться стабилизации обстановки в регионе и продемонстрировать свои добрые намерения, в этот раз пошел еще дальше и объявил свободу греческим городам в Малой Азии, а также отмену долгов. Желая создать себе дополнительную опору в определенных слоях населения, он сделал метеков полноправными гражданами, а рабов свободными. Митридат исходил из того, что теперь они будут сражаться за него, поскольку именно он является гарантом их прав и свободы.

Но обстановка продолжала накаляться, и вскоре был раскрыт довольно крупный заговор против царя, в который входили люди из его непосредственного окружения. «В это время составили заговор против Митридата Миннион и Филотим из Смирны, Клисфен и Асклепиодот с Лесбоса; все они были люди, знакомые с царем, а Асклепиодот был даже некогда близким другом. Доносчиком этого заговора оказался сам Асклепиодот , и для того, чтобы не было сомнений, дал возможность из-под какого-то ложа услыхать речи Минниона». И здесь мы видим уже новый аспект проблемы: война идет не только на полях сражений, в бой вступили и бойцы невидимого фронта. Это четко зафиксировал Аппиан, который указал, что « Митридат послал повсюду своих людей, которые по доносам, в которых каждый указывал на своего врага, казнили до 1600 человек». Ну как же нам здесь обойтись без ложных доносов! В изложении античных авторов получается, что раз казнят сторонников Рима, то донос исключительно ложный, а если убивают сторонников Митридата, то донос исключительно правдивый – Аппиану все равно надо отдать должное, он не так подвержен ярому римскому патриотизму, как некоторые другие историки античности. Он же сообщает, что обширный заговор был раскрыт и в Пергаме, городе, который Митридат сделал своей резиденцией, – там было арестовано до 80 человек, а также и в других городах. И никто меня не убедит, что это были не происки римских агентов, которые активно сеяли смуту на занятых царем территориях, стараясь вредить ему всеми правдами и неправдами и использовать для этого все доступные средства. Война шла не на жизнь, а на смерть, и это понимали в Риме, это понимали и в Азии.

Но пока Митридат занимался в Анатолии подавлением выступлений римских сторонников, к нему незаметно подкралась новая напасть: армия консула Флакка, которого сенат послал вместо Суллы управлять Азией и воевать с Митридатом. Когда его армия высадилась на Балканах и шла маршем через Фессалию, то очень много легионеров дезертировало из ее рядов и перешли на сторону Суллы. Это объяснялось прежде всего личными качествами самого консула: «Флакк был неопытен в военном деле… был негодным человеком, жестоким в назначении наказаний и корыстолюбивым» (Аппиан). И если с первым недостатком можно было бороться, приставив к нему компетентного человека, то остальные исправить не представлялось возможным. А компетентным в военном деле человеком был Гай Флавий Фимбрия, «бывший частным лицом и последовавший за ним (консулом) по его дружескому приглашению» (Аппиан). Подобная практика не была для Рима чем-то необычайным, в свое время, когда бездарного Луция Сципиона назначали командующим в войне против Антиоха III, то в качестве военного советника к нему приставили его брата Сципиона Африканского. Номер удался, Антиох был разгромлен, а Луций получил триумф и прозвище Азиатского. И именно Фимбрия удержал остальные легионы Флакка от перехода на сторону Суллы и убедил их следовать в Малую Азию, обещая богатую добычу.

Однако дальше начались странности, трудно сказать, с какими мыслями отправлялся Фимбрия в этот поход, но чем дальше уходили легионы, тем все более амбициозными становились планы Фимбрии. И когда разразился безобразный скандал с консулом, то «частное лицо» явило себя во всей красе. Разругавшись с квестором, Фимбрия вынес спор на суд Флакка, а тот взял да и решил его в пользу недруга своего военного советника, который в знак протеста объявил, что возвращается в Рим. В итоге Флакк отплыл по делам в Халкедон, а своим заместителем оставил легата Ферма, которому вполне доверял. А пока консул решал свои дела, Фимбрия произвел в лагере переворот и сместил Ферма с должности, недаром он еще в Фессалии установил с легионерами хорошие отношения. Возвратившись, Флакк был неприятно удивлен произошедшими переменами, но удивлялся он не долго, потому что дальше ему пришлось спасать собственную жизнь. Сначала он убежал в Халкедон, а затем хотел скрыться от убийц в Никомедии, но Фимбрия отыскал консула, который прятался в колодце и собственноручно убил его, отрубленную голову бросил в море, а тело оставил без погребения. Случай в истории Республики уникальный, убив человека, занимающего высший пост в государстве, командование легионами присвоил частный человек, и легионеры восприняли это как должное. После этого армия, уже под командованием Фимбрии, переправилась в Малую Азию и начала наступление на Пергам, где находился Митридат.