Афганистан. Подлинная история страны-легенды - Мария Вячеславовна Кича Страница 31

Тем не менее Дост Мухаммед все еще являлся племенным вождем, а не государственным лидером в нынешнем смысле слова. У него не было ни парламента, ни правительства, ни профессиональных чиновников. Повседневными делами занимался единственный помощник эмира, который представлял собой аналог лорд-камергера, но обладал более широкими полномочиями – и в итоге был чем-то средним между камердинером и премьер-министром. Впрочем, Дост Мухаммед не нуждался в бюрократии, ибо почти не влиял на жизнь подданных. Афганские власти попросту не имели обязанностей, которые сейчас характерны для правительства. Например, в стране отсутствовала полиция; деревни и племена сами обеспечивали собственную безопасность. Образованием ведали муллы – и сановники не имели никакого отношения к их подготовке и назначению. Муллы «вырастали» из народа. Мальчик, желающий стать муллой, приходил к мулле, учился у него читать, узнавал об исламе и помогал своему наставнику в мечети. Поначалу он выполнял грязную работу – подметал пол, наполнял цистерны с водой и т. д.; но со временем получал более серьезные поручения. Наконец наступал день, когда кому-то требовался мулла – и тот отправлял вместо себя ученика. С тех пор люди считали юношу муллой – хотя тот не имел ни формального образования, ни документа, подтверждающего его статус.

Централизованной судебной системы тоже не существовало. Большинство локальных конфликтов разбирали джирги. В случае серьезного спора стороны привлекали муллу и платили ему немного денег, чтобы он их выслушал и рассудил. На следующем уровне действовали казии, муфтии и имамы, которые выносили решения на основе шариата. Эти арбитры не нуждались в государственной ратификации. Будучи выходцами из народа, они возникали при помощи автономной социальной силы – клерикального истеблишмента.

В то же время правящая элита исполняла ряд правительственных обязанностей. Вельможи следили за соблюдением правил торговли на базарах. Эмир защищал свои владения от вторжений извне – например, от банд из диких степей Центральной Азии или от персидских захватчиков. Помимо того, он карал разбойников и подавлял восстания, которые могли в любой момент вылиться в гражданскую войну. Повелитель собирал налоги, которые тратил на содержание армии и ведение королевского образа жизни (жалованье придворных, покупку предметов роскоши и т. д.). Его деятельность подразумевала крупные строительные проекты – ремонт дорог, мостов и важных святынь, а также возведение новых мечетей для приумножения монаршей славы. Подобные общественные работы гарантировали какую-то занятость населения, но подавляющее большинство афганцев в них не участвовало.

Впрочем, Дост Мухаммед нуждался в лояльных губернаторах провинций, дабы никто не взбунтовался против него. До прихода британцев он назначил губернаторами братьев – но очутился на одном уровне с ними, в статусе «первого среди равных». После возвращения из ссылки эмир рассчитывал на сыновей. У пуштунов есть пословица: «В племени тебе лучше всего иметь большой клан, в клане – лучше всего иметь много братьев, а среди братьев – лучше всего иметь много сыновей». У Дост Мухаммеда их было 29; всего же 14 жен подарили ему, по разным данным, от 52 до 56 детей. Через 100 лет после смерти эмира свыше семи тысяч человек вели от него свою родословную.

Дост Мухаммед сделал первого сына губернатором Бадахшана, второго – губернатором Балха, третьего – губернатором Хазараджата и т. д. Каждый сын отвечал за защиту определенной части отцовской территории. Он должен был формировать вооруженные отряды и имел право взимать налоги с населения соответствующей провинции, а также распределять деньги среди воинов. Это превращало наместников в полуавтономных феодалов – но Дост Мухаммед знал, как обуздать своих отпрысков. Эмиру пришлось торговаться с англичанами, исполнять осторожный дипломатический «танец» с русскими, смириться с утратой многих земель по воле внешних игроков – но над детьми он демонстрировал абсолютную власть. Афганистан был не столько государством, сколько семейным предприятием.

Однако самый выдающийся сын эмира, лихой Акбар-хан, не получил провинцию. Отец провозгласил его наследником и держал подле себя в Кабуле. Акбар-хан постигал тонкости большой политики и всегда мог возглавить очередную военную кампанию. «Вазир» мечтал покорить Пешавар, а оттуда – и весь Синд, не говоря уже о Кашмире; иными словами, он жаждал восстановить империю Ахмад-шаха Дуррани. Но Дост Мухаммед не желал нарушать соглашение, заключенное с британцами, поэтому не одобрял сыновних намерений. В какой-то момент в городке к югу от Кабула разгорелся мятеж, и монарх делегировал туда Акбара. Когда юноша приблизился к воротам, бунтовщики вышли поприветствовать его. «Мы не восстаем ни против тебя, ни против твоего отца, – сказали они. – Мы просто хотим вернуть Пешавар. Веди нас в бой, вазир Акбар-хан!»

Акбар написал в Кабул, умоляя отца пересмотреть свое решение, – но Дост Мухаммед был непреклонен. Он запретил сыну атаковать Пешавар и приказал ему вернуться в столицу. «Вазир» повиновался, получил новое задание и уехал в Балх для его исполнения, но по дороге заразился малярией. Эмир прислал прекрасного врача – специалиста по греческой медицине, и тот попытался излечить больного с помощью отвара из ядовитых растений. То, что случилось дальше, окутано тайной – то ли снадобье не подействовало, то ли врач отравил чересчур активного молодого человека. Как бы то ни было, «вазир» отправился к праотцам, и медик лишь развел руками: в конце концов, на все воля Аллаха. Акбар-хана похоронили в Мазари-Шарифе, и Дост Мухаммед вздохнул спокойно.

Смерть Акбар-хана не навредила администрации эмира. У него оставалось еще много сыновей для управления провинциями и еще несколько отпрысков «в запасе». Термин «провинция» не следует понимать буквально. Даже внешние границы Афганистана не были определены однозначно, а уж внутренние – тем более. Территория страны делилась на историко-географические районы и области. Нагорья Центрального Афганистана назывались Хазараджатом – «землей хазарейцев», где проживали представители этого народа. На севере располагался Балх – раньше здесь был древний город, разрушенный монголами в XIII в. Имелись и другие регионы – Бадахшан, Маймана, Логар, Нангархар и пр.

В 1855 г. соседними автономными регионами Кандагаром и Гильмендом одновременнно управляли 14 феодалов – причем все они доводились друг другу братьями, кузенами и дядями. Соответственно, у всех были семьи в городе Кандагар. Всякий раз, когда между родственниками начинались земельные споры, в городе гремели бои. В итоге феодалы созвали джиргу и поняли, что не могут договориться между собой – а значит, им нужен сильный повелитель. Гонец привез в Кабул письмо с заманчивым предложением: эмир Дост Мухаммед может воцариться в Кандагаре, если сохранит право собственности местных сардаров и установит мир. Ранее монарх обещал англичанам не нападать на Кандагар – но ведь теперь его туда приглашали. Дост Мухаммед принял