Александр Носович - История упадка. Почему у Прибалтики не получилось Страница 32

Этот парадокс во многом и определил постсоветское развитие большинства бывших союзных республик. Первые 10 лет независимости вчерашние «ответственные товарищи» занимались дележом советского наследия в виде тотальной приватизации социалистической собственности; в итоге оформлялась политико-олигархическая система правления. А затем старые-новые «хозяева жизни» в полном соответствии с законом возрастания потребностей (так называемой пирамидой Маслоу) начали стремиться к инкорпорации в западную элиту, чтобы из позавчерашних парткомов и вчерашних бандитов стать полноправными участниками международных элитных клубов.

Страны Балтии в этом плане не исключение, а типичный пример.

При всех попытках руководства Литвы, Латвии и Эстонии откреститься от статуса постсоветских государств и представить советский строй как нечто совершенно чуждое и привнесенное в Прибалтику извне, большинство этих руководителей сами являются плотью от плоти советского строя.

В начале 90-х годов доля выходцев из КПСС и комсомола в политической элите новых независимых государств Прибалтики составляла 58 % в Литве, 75 % — в Латвии и 73 % — в Эстонии[54].

Парадоксальным образом именно в ушедшей дальше всех на Запад Прибалтике в некоторых сферах советский стиль руководства сохранился лучше, чем в других регионах постсоветского пространства. Именно там объявляют персонами нон-грата поп-исполнителей из-за строчки в песне, предлагают запретить советские фильмы ради борьбы с советской ностальгией в народе, а российские телеканалы запрещают примерно с той же аргументацией, с которой в Советском Союзе глушили «вражьи голоса». Возможно, дело в том, что руководители в Литве, Латвии и Эстонии остались прежними, а господствующая идеология поменялась на 180 градусов. При этом новая идеология осталась столь же господствующей, как и старая: в других странах не запрещали компартии и не сажали их лидеров, не приравнивали коммунистическую идеологию к нацизму и не прописывали законодательно запрет на участие в любых интеграционных проектах на востоке.

Соответственно, для политиков-«перевертышей» стран Балтии было жизненно необходимо, во-первых, соответствовать этому идейному радикализму, во-вторых, заретушировать своё советское происхождение. Отсюда консервация худших советских практик и советского стиля в политическом управлении Литвы, Латвии и Эстонии, направленная прежде всего на идеологические вопросы.

Распад СССР произошел в том числе из-за стремления республиканской партноменклатуры к полной независимости, проявившегося в 1990–1991 годах, когда союзный Центр в полной мере продемонстрировал свою слабость и неспособность удерживать контроль над ситуацией в стране. И пример того, как это надо делать, остальным показало руководство «оккупированной» Прибалтики (как раз в этот период неожиданно выяснилось, что она оккупированная).

В Литве за независимость выступила республиканская Компартия, абсолютное большинство которой (86 тысяч членов КПЛ против 40 тысяч сторонников КПЛ на платформе КПСС) во главе с первым секретарем ЦК Альгирдасом Бразаускасом в декабре 1989 года вышло из КПСС, поддержало сепаратистское движение «Саюдис» и взяло курс на выход из Советского Союза.

К этому времени Литовская ССР занимала первое место по количеству коммунистов на душу населения, а республиканское руководство обладало автономией от Москвы по самому широкому кругу вопросов, в том числе имеющих стратегическое значение для развития СССР (например, высокой степенью самостоятельности местной компартии при принятии решений объясняется малочисленность русскоязычного населения — литовское руководство, в отличие от латвийского и эстонского, отказалось завозить в страну иммигрантов из других советских республик для работы на больших промышленных объектах). Однако именно высокая степень независимости от Центра и подтолкнула местное руководство добиваться полной независимости.

Показателен и случай лично Альгирдаса Бразаускаса, пожелавшего быть «гетманом, а не наместником»: при всех разговорах об уникальности литовского пути к независимости, он стал типичным примером того, как Первый секретарь республиканского ЦК в момент кризиса советского строя берет на вооружение националистическую идеологию и поддерживает центробежные тенденции, чтобы сохранить свою власть уже в качестве никому не подчиняющегося лидера независимого государства. Другие примеры: Эдуард Шеварднадзе в Грузии, Гейдар Алиев в Азербайджане, Леонид Кравчук на Украине и прочие — аналогичны пути Бразаускаса к суверенитету. Так же как в других советских республиках, на первых порах после краха СССР номенклатуре приходилось уступать бразды правления внесистемным радикалам, сыгравшим решающую роль в борьбе за независимость (в литовском случае это был Витаутас Ландсбергис и его соратники по «Саюдису»).

И точно так же революционные романтики (а в «Саюдисе» состояли поэты, музыканты, театральные режиссеры) оказались не способны к управлению страной и уже в 1992 году (гораздо раньше, чем в других республиках) вернули руководство вчерашним коммунистам.

В 1992 году Демократическая партия труда (вчерашняя Коммунистическая партия Литвы) триумфально выиграла выборы в Сейм и возглавила однопартийное правительство, в следующем году Альгирдас Бразаускас был избран президентом Литовской республики; с тех пор бывшие коммунисты наряду с наследниками Ландсбергиса и «Саюдиса» являются двумя системообразующими политическими силами Литвы. Остается добавить, что для того, чтобы облагородить своё незавидное политическое происхождение, последователи Владимира Ильича Ленина в 2001 году объединились со старейшей в Литве (действовавшей ещё в XIX веке, а затем в эмиграции) Социал-демократической партией Литвы — примерно как нувориш из самых низов женится на бесприданнице из знатного рода, чтобы получить её громкую фамилию и называть себя потом выходцем из старой аристократии.

Более запутанной оказалась ситуация в Латвии.

Первый секретарь ЦК Латвийской компартии Альфред Рубикс там боролся за сохранение республики в составе СССР, а сепаратистское движение возглавил… бывший секретарь ЦК КПЛ по вопросам идеологии Анатолий Горбунов.

Анатолий Горбунов — это практически идеальный тип прибалтийского политика-«перевертыша», конкуренцию ему может составить разве что нынешняя президент Литвы Даля Грибаускайте. Выпускник Академии общественных наук при ЦК КПСС, 15 лет делал карьеру по комсомольской линии, затем стал главным по идеологии в Латвийской ССР. В 1988 году Горбунов был назначен Председателем Президиума Верховного Совета Латвийской ССР, сразу же поддержал Народный фронт Латвии, а затем выступил за выход Латвии из Советского Союза. На пике борьбы за независимость, в январе 1991 года, бывший секретарь ЦК Компартии Латвии по идеологии Горбунов (а также бывший секретарь по идеологии в Рижском горкоме партии Имантс Даудишс) называли действия просоветских властей в Латвии и руководства КПСС в Москве «красным фашизмом»!

После обретения Латвией независимости и до избрания в 1993 году президентом Гунтиса Улманиса (внучатого племянника довоенного президента-диктатора Карлиса Улманиса) Горбунов был номинальным главой государства в качестве председателя Верховного Совета, а затем Сейма Латвии, и стал одним из основателей первой из череды местных партий власти — «Латвийский путь». Латвийская шутка 90-х годов: всё меняется, лишь Горбунов остается: то секретарь ЦК, то председатель Сейма, то министр…

Неоспоримый факт и несмываемое родимое пятно новейшей истории латвийского государства: основателем и первым главой этого государства стал многолетний комсомольский вожак, поставленный отвечать за всесильность в Латвии марксистско-ленинского учения, да ещё и русский к тому же, что для «латышской Латвии» самое парадоксальное.

Вот и приравнивай после этого коммунизм к нацизму и требуй компенсации за «советскую оккупацию».

Такая же ситуация и у Эстонии, сепаратистское движение в которой (Народный фронт) возникло под влиянием инициатив местной Компартии.

В 1987 году в газете тартуского городского комитета Коммунистической партии Эстонии было опубликовано предложение об экономической автономии Эстонской ССР в составе Советского Союза, на основе которого затем была создана программа «Экономически независимая Эстония». На XIX партконференции КПСС в 1988 году эстонская компартия внесла предложение о разделении полномочий во всех сферах общественной, политической и экономической жизни в СССР и их передаче республиканским органам власти. Поскольку Эстония в то время считалась самой прогрессивной и продвинутой союзной республикой, предложения эстонских товарищей были с воодушевлением приняты настроенным на перемены советским обществом — глава Госплана Эстонской ССР (будущий основатель финансовой системы Эстонии) Рейн Отсасон на какое-то время даже вошел в число всесоюзно известных «прорабов перестройки».