Сергей Утченко - Древний Рим Страница 32

Марию в то время было почти семьдесят лет, но был он ещё достаточно крепок. Граждане хорошо помнили, как быстро он закончил войну в Африке, как спас Рим и Италию, когда угрожало вторжение германских племён. Но главное для многих простых граждан заключалось в том, что Марий вышел из народа и был обязан своим успехам и славе не богатству или знатному происхождению, а мужеству и энергии. Все эти граждане без колебаний были готовы отдать свои голоса на предстоящих консульских выборах старому Марию, а не аристократу Сулле.

Про Суллу рассказывали, что в свои молодые годы он предпочитал пиры и попойки занятиям государственными делами. Потом он выдвинулся во время войны в Африке и ещё больше — в войне с италиками. В последней войне и Марий и Сулла командовали римскими войсками, но на разных участках военных действий. И тут Сулла своими блестящими военными успехами совершенно затмил былую славу Мария. Простить ему это Марий не мог. Но сам Сулла, не очень боялся вражды Мария. Смелость была отличительной чертой его характера, смелость в сочетании с полным презрением к людям, редкой жестокостью и хитростью. Его называли полульвом, полулисицей, причём лисица в нём была гораздо опаснее льва. И вот с этим человеком Марию предстояло вступить в третий раз в соперничество на консульских выборах 89 г. до н. э. От исхода этих выборов зависело, кто будет назначен командующим над войсками, предназначенными для войны с Митридатом.

У Суллы были основания надеяться на успех. За него стояла большая часть сенаторов, вся республиканская знать, а значит, и те из рядовых граждан, которых эта знать подкупала. Было немало и таких людей, которые собирались завербоваться в войска, чтобы принять участие в походе на Восток. Для них было, в сущности, безразлично, кто возглавит эти войска: Марий, Сулла или ещё какой — либо другой полководец. Им было важна только, чтобы этот полководец быстро достиг успеха в войне и обеспечил для них побольше военной добычи.

Отец Квинта был особенно настроен против таких людей.

— Они не понимают, — говорил он, — что Сулла использует свои победы и славу, да и их самих, как баранов, для того, чтобы ещё больше укрепить в Риме власть знати и сената. Интересы народа будут тогда забыты.

Сам он целиком стоял за Мария. Как — то раз рано утром он разбудил Квинта: «А ну — ка, сынок, пойдём посмотрим на нашего старика». И они направились на Марсово поле. В то время оно было меньше застроено, чем теперь, и в той его части, которая поближе к Тибру, происходили игры и военные упражнения. Здесь увидели они пожилого тучного человека, быстро идущего им навстречу.

— Ничего, ещё не утратил наш старичок бодрости, — сказал отец Квинта.

Когда Марий поравнялся с ними, отец Квинта с почтением приветствовал его.

— Слушай, Квинт, — сказал он сыну, — с перебитой рукой я теперь не воин. Да и возраст мой уже не тот. Теперь вся надежда на тебя.

Квинт это и сам хорошо понимал. Наступила его очередь стать кормильцем семьи. Он должен завербоваться в войска, когда Марий будет выбран в консулы и объявит набор. Теперь уже не отец, а он будет приезжать на побывки домой с военной добычей.

Когда наступил день консульских выборов и граждане собрались на заре всё на том же Марсовом Поле, Квинт и его отец подали свои голоса за Мария. Большинство центурий, однако, проголосовало не за Мария, а за Суллу. Марий в консулы не прошёл.

Грустными возвращались отец и сын домой. Что теперь делать? Набор в войско будет теперь объявлять не Марий, а Сулла. Уж не завербоваться ли к нему? Когда Квинт сказал об этом отцу, тот сначала и слышать об этом не хотел, но потом задумался. Он вернулся в Рим инвалидом и на этот раз ничего с собой не привёз. Правда, в их доме оставались ещё кое — какие запасы и немного денег, но надолго ли этого хватит? Как будет дальше жить их семья, если Квинт не попадёт в армию? И не всё ли равно в конце концов, будет ли Квинт солдатом Мария или Суллы. Для семьи важно, чтобы он не с пустыми руками приезжал на побывки.

Через неделю Квинт с согласия отца был уже в Ноле. Здесь, в этом небольшом городке, формировались легионы Суллы, предназначенные для похода против Митридата. Но самого Суллы в Ноле не было. Он оставался ещё в Риме. О том, что там произошло, Квинт узнал уже потом от отца. После избрания Суллы в консулы его противники не успокоились. Марий вступил в соглашение с Сульпицием Руфом, бывшим в тот год народным трибуном, и они вместе выработали план действий. Было решено провести несколько законов: закон о возвращении политических изгнанников — среди них были враги Суллы; закон об исключении из сената тех сенаторов, которые имели более двух тысяч денариев долга — среди этих задолжавших сенаторов были враги Сульпиция и Мария; наконец, закон о равномерном распределении италиков по всем 35 трибам.

Последний закон был особенно важен. В результате восстания италики добились от правительства Рима обещания предоставить им права римских граждан. Только получив это обещание, они сложили оружие. Но их тут же обманули. Если все римские граждане по месту своего жительства были расписаны по 35 гражданским трибам, то италиков зачислили только в 8. Это значило, что при решении любого вопроса в народном собрании они располагали только 8 голосами, то есть всегда оставались в меньшинстве.

Само собой разумеется, что сенат и вся римская знать выступили против предложенных Сульпйцием законов, особенно против закона о равномерном распределении италиков по трибам. Но сопротивление их было быстро сломлено. Все сторонники Сульпиция и все находившиеся в городе бывшие солдаты Мария дружно голосовали за эти законы, и они прошли. Когда же италиков распределили по всем 35 трибам, большинство в народном собрании оказалось на стороне Сульпиция и Мария. Сульпиций немедленно же этим воспользовался и внёс в народное собрание новое предложение. Он предложил присвоить Марию звание проконсула (проконсул — бывший консул, назначаемый правителем провинции) и назначить его вместо Суллы командовать войсками в войне с Митридатом.

— Что тут было! — рассказывал Квинту его отец. — Весь Рим заволновался, точно встревоженный муравейник. На улицах были пущены в ход кулаки и палки. Немало людей было поранено и даже убито. Сулла и второй — выбранный вместе с ним — консул попытались отсрочить созыв народного собрания, на которой должно было голосоваться новое предложение Сульпиция, но из этого ничего не вышло. В день собрания все мы прихватили с собой кинжалы, спрятав их под одеждой. Одного выступавшего за Суллу оратора тут же убили. Когда дело дошло до голосования, все мы подали свои голоса за предложения Сульпиция.

Предложения эти прошли и получили силу закона.

Что произошло потом, Квинту довелось увидеть собственными глазами. Уже смеркалось, и они собирались разойтись по своим палаткам, когда по всему лагерю быстро распространилась весть о внезапном прибытии Суллы. Некоторые видели, как он, ни на кого не глядя, быстро прошёл в свою палатку. Вскоре к нему были вызваны военачальники, которым он доверял. От сопровождавших Суллу ликторов солдаты узнали о том, что произошло в Риме. Весь лагерь заволновался. Ветеран, сосед Квинта, мрачно сказал:

— Ну, теперь Сулла должен будет всех нас распустить по домам. Не видать нам ни военной добычи, ни земельных наделов, которые он обещал нам после возвращения из похода. Теперь всё это получат солдаты Мария.

— А разве мы не можем завербоваться в легионы Мария? — спросил Квинт.

— Как бы не так! — отвечал сосед. — Станет брать Марий к себе в легионы бывших солдат своего смертельного врага, когда у него и своих людей хоть отбавляй.

Только тут Квинт понял, какую он совершил оплошность, поторопившись вступить в войско Суллы.

На другой день возбуждение в лагере ещё больше усилилось. Из Рима приехали военные трибуны с поручением принять от Суллы командование над войском. Сулла созвал всех солдат и обратился к ним с речью. Рассказав обо всём случившемся, он прямо поставил перед ними вопрос: намерены ли они впредь выполнять его приказания? Солдаты сразу поняли, что на уме у Суллы. Со всех сторон раздались крики: «Веди нас на Рим!»

Квинт видел, как потом разъярённая толпа солдат с криками обступила приехавших из Рима военных трибунов. Они были избиты камнями. Немного нашлось среди солдат Суллы таких, которые не решились выступить против решения народного собрания. Они предпочли оставить лагерь и уйти в Рим. Но и из Рима в Нолу стали приходить и присоединяться к войскам Суллы его сторонники.

И вот наступил день, когда все шесть легионов Суллы построились в походный порядок и двинулись по дороге на Рим. В рядах одного из этих легионов шагал и Квинт. Правильно ли он поступил, оставшись у Суллы? Эта неотвязная мысль не давала ему покоя. Но отца не было, и посоветоваться было не с кем.