Рамон Менендес Пидаль - Сид Кампеадор Страница 32

Сид, жаждавший столкновения, прождал в Альфаро семь дней, «недвижный как скала», по словам его хрониста, но с досадой убедился, что граф и его родичи не выполняют обещания атаковать его, что они направляются обратно в свои земли и что в Альберите, пустынном и безлюдном, больше не осталось ни одного солдата.

В душе Альфонса под впечатлением провала левантийского похода, как и после катастрофы при Саграхасе, возродились чувства симпатии к Сиду. Теперь для этого была и еще одна причина — он увидел, что его знатнейшие рикос омбрес не посмели принять бой под Альфаро. Его раскаяние было настолько сильным, что он написал Кампеа-дору (возможно, снова через королеву Констанцию) письмо с просьбой простить его, признавая себя виновным в былых проступках и уверяя: мол, когда тот пожелает вернуться в Кастилию, он найдет свои вотчины свободными и неподатными. Сид дал Альфонсу очень учтивый ответ, заявляя, что воспринимает прощение как великую милость и умоляет не верить дурным советникам, ибо он, Сид, всегда будет жить во имя службы своему королю.41

Так Альфонс наконец понял, что его неудобный вассал верен ему и что лишь один он способен продолжить в Леванте то, чего четверо недавно объединившихся в союз христианских государей не смогли даже начать.

Солнце императора меркнет

Альфонс также ясно сознавал, что его военные силы утратили свою былую мощь. Всего за несколько месяцев во время вторжения в Севилью и в Мурсию, и в попытке поддержать Аледо, их несостоятельность стала очевидна. Войско, посланное теперь на замок Альмодовар, чтобы освободить пленных, находившихся в его застенках после прошлогоднего поражения, в свою очередь было отброшено. Сам Альфонс после неудачи под Валенсией потерпел в том же злополучном 1092 году под Хаэном почти такой же сокрушительный разгром, как и при Саграхасе, что стало новым успехом альморавидов, о чем мусульманские поэты часто будут упоминать в стихах.

Было хорошо видно, что ситуация на Пиренейском полуострове изменилась в корне. Прежде слабость таифских государств позволяла Фернандо I, Санчо II и тому же Альфонсу VI развивать и беспрепятственно использовать старую концепцию Леонской империи, превращая мавританских эмиров в своих вассалов и эксплуатируя их. Тогда Кампеадор помогал Санчо и отступал в сторону перед Альфонсом, либо повиновался его повелениям как вассал. Но теперь появился великий Эмир мусульман и, по выражению Ибн Бассама, низверг таифских эмиров с их тронов, «как солнце гасит перед собой звезды»; альморавид-ские войска с их религиозным воодушевлением, с их боевым духом, сильные и сплоченные, с их новой тактикой действия большими массами, управляемыми с помощью барабанного боя, парализовали действия христиан на юге. Отряды Альфонса, привыкшие разъезжать по Андалусии во всех направлениях, как на военной прогулке, после разгрома при Хаэне прекратили набеги, какие до Саграхаса устраивали раз или два в год. Присутствие альморавидов требовало от императора прибегнуть к помощи более надежных сил, чем официально превозносимые гарсии ор-доньесы. На многовековом поле битвы все более необходимым становился Сид. Но Альфонс был из тех властителей, которые не обладали достаточным величием души, чтобы дать дорогу тем, кто мог бы управлять лучше благодаря способностям; он предпочитал иметь дело с удобными ему людьми, обходиться без тех, кто сдерживал его инициативу, и он упорно игнорировал Кампеадора. И потому его счастливая звезда была навсегда погашена Эмиром аль-муслимин. Конечно, у него был и другой выдающийся полководец — Альвар Аньес, племянник Сида и второй по таланту после дяди; конечно, и сам король по-прежнему проявлял удивительную энергию в борьбе с захватчиками; но иных заслуг, кроме героической стойкости перед лицом несчастья, императорские войска более не имели. Пришельцы из Африки обладали мощью, неодолимой ни для кого. Ни для кого, кроме Кампеадора.

Альфонс еще пытался вести военные действия в Леванте, и еще дважды самонадеянный Гарсия Ордоньес провалил планы своего сеньора: один раз в 1094 г., деист вуя против Сида, а другой — в 1096 г., действуя протии союзника последнего, короля Арагона. В отношении аль моравидов Альфонс, как мы уже сказали, отказался от наступательной тактики, ограничиваясь обороной своих границ в Толедо и Коимбре, и то эти земли по-прежнему сильно страдали от набегов врагов.

И поэтому на фоне деятельности Сида Альфонс в дальнейшем стал незаметен. Старинная историография в лице архиепископа Толедского предельно четко отражает эту незаметность императора, не упоминая никаких его действий в течение двадцати двух лет — от поражения при Саграхасе до поражения при Уклесе.

Нас король будет интересовать далее разве что в связи с несчастьями, которые выпадут на его долю. Мимоходом напомним, что в начале 1093 г. умерла королева Констанция. После ее смерти у Сида не осталось при дворе ни одного влиятельного заступника.

Борьба Сида с альморавидами

Альфонс отступил в тень и впредь мы сосредоточим внимание на Сиде.

Когда император удалился из-под Валенсии, граница между обеими зонами, на которые разделился аль-Андалус после битвы при Саграхасе, стала резче, чем когда-либо. Юго-западная часть его полностью подпала под власть альморавидов, всякая активность императора на этих территориях прекратилась, и они проявляли все большую агрессивность по отношению к христианам. Восточная часть подчинялась исключительно Сиду; уверенный в своих силах, он объединил и укрепил эту зону, заставив Санчо Рамиреса, Беренгера и Альфонса отказаться от несбыточных притязаний.

Теперь фигура Кампеадора возвышалась сама по себе, величественно-одинокая, перед лицом бескрайней альморавидской империи как вызов победителю Альфонса и неодолимым ламтунским полководцам — завоевателям всех таифских эмиратов.

В результате перед Кампеадором, с такими усилиями создавшим свой протекторат, встала еще более сложная задача — сохранить его, изводя в нем всякое альморавидское влияние. Мы уже говорили, что все недовольные, сколько их было в княжествах этой восточной зоны, силою вещей становились сторонниками альморавидов, и в сара-госских землях вспыхивали открытые мятежи, участники которых несомненно рассчитывали на поддержку какого-нибудь полководца из армии Юсуфа. Поэтому Сид счел нужным как можно оперативнее отреагировать на них и отложил возвращение в Валенсию (где не был уже шесть месяцев), продолжая реорганизацию обороны Сарагосско-го эмирата от неминуемого нашествия.

Мустаин, страшившийся той же судьбы, какая уже постигла других таифских эмиров, осыпал Сила почестями и богатствами, и тот потратил три месяца и более на подавление восстаний сторонников альморавидов. В каждую землю, выказавшую неповиновение Мустаину, методично направлялись карательные экспедиции, и к концу сентября — началу октября 1092 г. Сид забрал себе собранный в них урожай, в том числе винограда.

Но находиться в Сарагосе Сиду оставалось недолго. Когда он, как мы сказали, занимался усмирением земель, где сильны были симпатии к альморавидам, к нему прибыл посланник от аль-Кадира с очень дурными вестями, вынудившими его как можно скорее возвратиться в Валенсию.

Глава IV. Сид против Эмира аль-муслимин

1. Альморавиды и Сид направляются к Валенсии

Заговор Ибн Джаххафа в Валенсии

Сид не был в Валенсии уже девять месяцев, и поскольку в столь опасное время он удалился так надолго, дела в городе приняли очень скверный оборот.

Когда Сид отъезжал в Морелью и Сарагосу, Валенсия была покорным полухристианским городом. К югу от ее стен находился мосарабский квартал Райоса, где вокруг церкви святого мученика Викентия (Сан-Висенте) стояли дома христиан, издавна живших в подчинении у мавров; в предместье Русафа тоже жило много мосарабов; к северу простиралось предместье Алькудия, где квартировали дружины Сида и сорок рыцарей короля Арагона и где находилась резиденция епископа, назначенного королем Альфонсом; в самом городе тон задавали мирные мусульмане из происпанской партии; сборщик податей Ибн Альфарадж, ставленник Кампеадора, собирал с них налоги и как визирь эмира аль-Кадира всем заправлял и руководил; за городом, в окрестностях, власть находилась в руках нескольких рыцарей Сида, поддерживавших порядок в деревнях области. Но держать всех таким образом в подчинении было достаточно трудно, для этого требовались организаторские таланты Сида; вот почему его отсутствие создавало опасность, особенно в период, когда альморавиды подходили все ближе.

Действительно, когда на юго-востоке полуострова появился Ибн Айша, завоевав Мурсию и Аледо, все рьяные мусульмане воодушевились. Сын Юсуфа был человеком ученым, справедливым, богобоязненным, решительным борцом с христианами; поэтому вся непримиримая и про-африканская часть населения Валенсии и все недовольные правлением Родриго и его данника — слабого, а теперь еще и больного эмира аль-Кадйра — видели в пришельце спасение и надежду; они «жаждали прихода Ибн Айши, как больной жаждет выздоровления», и сдерживал их только страх перед Кампеадором.