Евгения Яхнина - Жак Отважный из Сент-Антуанского предместья Страница 32

- Она меня не отвергает! Она согласна!

Не надо было объяснять Жаку, кто о_н_а. И без объяснений он знал, что речь идет о Виолетте.

- Она мне сказала так: "Все говорят, что нас ждут большие перемены. Матушка даже опасается, как бы вовсе не пришлось закрыть торговлю. А я думаю, она не понимает главного - ведь с каждым днем, напротив, все больше народа заходит к нам в лавку. И когда, как не во время великих событий, выдвинуться простому человеку? Так что, Шарль, гляди в оба, не зевай... Прославишься, станешь независимым, и кто знает... Виолетта Пежо, пожалуй станет более благосклонной".

Жак покачал головой.

- И ты считаешь это обещанием?

- А то как же! Виолетта - капризница, но и такие слова - для нее обещание. Она ведь на них во как скупа! Но не в словах дело. Она так на меня смотрела, так улыбалась... Нет, нет, Виолетта не передумает! - убежденно добавил Шарль.

- Ну что ж, за чем дело стало! Тебе остается только совершить какой-нибудь подвиг.

Но, не замечая насмешки, звучавшей в словах друга, Шарль простодушно сказал:

- Что считать подвигом? Я так понимаю подвиг: когда ты, не боясь, рискуешь жизнью или чем-нибудь очень дорогим для тебя, идешь напролом ради чего-то очень важного, во что ты искренне веришь.

Жаку понравилось, как рассуждает Шарль. Это было непохоже на то, о чем писали книги, но зато очень верно.

- Думаешь, с ними обеими так просто сладить - с Виолеттой и госпожой Франсуазой? - продолжал Шарль. - Вот вбила твоя тетка себе в голову, что должна при жизни устроить счастье дочерей. Жанетта та слушается, а вот с Бабеттой ей будет нелегко.

При упоминании имени Бабетты Жак насторожился. Он не понимал, к чему клонит Шарль.

- Бабетта так легко не уступит, - продолжал Шарль.

- А в чем она должна уступить?

- Вот чудак! Живешь с ними бок о бок и не знаешь, что госпожа Франсуаза задумала выдать ее замуж за сына нотариуса Лефатиса.

- За господина Лефатиса? А он?

- Да он сам еще ничего не знает. Твоя тетушка ведь ни перед чем не останавливается. Ей пришло в голову, что теперь начнут издавать новые законы, вот тогда судейские, адвокаты, нотариусы пойдут в ход. А чем в таком случае Лефатис не жених? Она не глядит на то, что он не помышляет о Бабетте, и не сомневается, что его уговорит. Впрочем, может, и впрямь, если его надоумить, он не откажется. Только вот с Бабеттой ей будет потруднее...

- Откуда ты все это знаешь? - Жак побледнел.

- От Виолетты. Да ты не беспокойся! - поспешил Шарль заверить товарища. - Ведь это не Бабетта придумала, а госпожа Франсуаза. Я тебе для того и рассказал. Поговори с Бабеттой начистоту.

- Если бы только я мог!

- Ты? - Шарль оторопел. - Ну, если ты отступаешь перед девушкой, что же остается мне?

Жак ничего не ответил, и они продолжали идти молча. Потом Шарль сказал, как бы продолжая давно начатый разговор:

- Помнишь, ты рассказывал мне о Муции Сцеволе, как он участвовал в заговоре против этрусского царя Порсенны?

- Помню, конечно. Ну и что?

- Так вот, я запомнил слово в слово, как ты говорил: когда Муция схватили, он, чтобы доказать свою неустрашимость, в присутствии царя положил правую руку в огонь жертвенника, и она сгорела...

- И поэтому ему дали прозвище Сцевола, что означает по-латыни "Левша". Ну и что же дальше?

- Я этого не забыл и уже дважды пробовал...

- Что пробовал? - заинтересовался Жак.

- Жег руку...

Жак весело рассмеялся.

- Это здорово! Но я думаю, дружище, что ты зря подвергал себя мучениям. Подожди жечь руку, она может тебе еще очень пригодиться, и в самом недалеком времени...

- Ты имеешь в виду Виолетту?

- Да нет, она ни при чем. Просто, когда послушаешь, что говорят в Пале-Рояле, поневоле сжимаешь кулаки и думаешь: "Они могут мне пригодиться".

- Ты прав! - горячо отозвался Шарль - Будь уверен, тебе не придется за меня краснеть. Кем-кем, а трусом я не буду...

Жак только собрался ответить Шарлю, но тут его внимание привлекла фигура двигавшегося им навстречу человека.

- Какое знакомое лицо!.. - Жак повернулся к Шарлю. - Где я его видел?

Почтенный господин в скромном черном костюме и берете, типичный представитель третьего сословия, не торопясь приближался к ним. Где же мог Жак видеть это лицо? И вдруг из-под тяжелых век на него глянули водянистые глаза. Пустые глаза!

- Да это же Бианкур! Тот Бианкур, к которому я ходил покупать книги! - шепнул Жак другу. - Только что за маскарад? Ведь он дворянин и ему не пристал этот костюм! Да еще черный берет на голове! Это он! Это он! Теперь у меня больше нет сомнений!

- Выходит, он не только доносчик, а еще и сыщик? - растерянно спросил Шарль.

- Как их там ни называй: сыщиками, доносчиками, шпионами, у них ремесло одно.

Между тем Бианкур остановился, словно поджидая их.

- Идем!.. - решительно скомандовал Жак и двинулся напрямик к застывшему на месте Бианкуру. - Вот видишь, встречи с нами ты не избежал! - загремел голос Жака. В ушах юноши еще звучали вольнолюбивые речи ораторов Пале-Рояля, а человек, погубивший Фирмена, стоял перед ним. - Не уйти тебе от расплаты! Но прежде отвечай, где Фирмен Одри?

Что-то грозное почудилось Бианкуру в позе надвигавшихся на него юношей. "Неужели этот безобидный мальчишка - один из авторов письма? Кто его науськал? - промелькнуло в голове у Робера. - Но ему-то что до Фирмена? Что может быть у них общего?"

- Какой Фирмен? - опомнившись, сухо спросил Робер и поспешно опустил руку в карман, словно что-то там нащупывая. - Я не знаю никакого Фирмена.

- Не лги! Не отпирайся!.. - Жак весь кипел от ненависти. В порыве безудержного гнева он схватил Пуайе за шиворот и стал его трясти.

Шарль бросился с другой стороны и уже занес было руку, но его остановил голос Бианкура:

- Вдвоем на одного?!

Пальцы Жака невольно разжались, поднятая рука Шарля опустилась.

- Скажи, где Фирмен, и мы тебя отпустим! - прокричал Жак.

- Н-не знаю... я... - запинаясь, произнес Робер.

Он сразу как-то обмяк, во всем его облике появилось что-то жалкое и униженное. Съехавший набок берет придавал его лицу какое-то комическое выражение. Куда вдруг исчезла его спесь!

- Мы хотим знать правду! Говори же! - И Жак снова схватил его с силой за плечо.

- Он погиб в Бастилии! - с трудом вымолвил Бианкур.

- Когда?

- Давно, давно... Он погиб давно... - скороговоркой ответил Бианкур. - Я сожалею, раскаиваюсь...

- Ах, так?! Значит, ты в самом деле Робер Пуайе, предатель и доносчик! - И хотя Пуайе вызывал у Жака физическое отвращение и ему было противно прикасаться к нему, он еще крепче вцепился в его плечо.

- Это было так давно! Теперь я сожалею, раскаиваюсь... - лепетал Пуайе.

- Убирайся! - с презрением крикнул Жак и с силой отбросил от себя Робера.

Из кармана предателя выпал на землю небольшой кинжал в ножнах, украшенных драгоценными камнями.

- Так ты не только предатель и трус! Ты еще и убийца! Убийца исподтишка! Не зря ты носишь с собой кинжал! - гневно прошипел Жак и снова крикнул, сжав кулаки: - Убирайся поскорей! Я за себя не отвечаю!

Не дожидаясь дальнейших угроз, Пуайе пустился наутек.

Шарль наклонился, поднял оброненный им кинжал и протянул другу.

- Возьми, может, пригодится...

- Зачем я его отпустил?! Но я не мог... "Вдвоем на одного", как он это сказал, у меня руки опустились. А у него-то кинжал за пазухой!.. Нет, надо было его убить!

- Убить человека? Неужели ты...

- А разве Гамбри не убили? Честного, справедливого, мужественного? Этот Пуайе - негодяй! Сколько преступлений на его совести! И, может быть, не одно убийство!.. Недаром он задумал удрать в Англию...

Взволнованные, друзья не заметили, как, свернув дважды, подошли близко к самой Сене.

И вдруг... Кто бы поверил! Навстречу им двигалась фигура все того же Пуайе-Бианкура.

- Смотри, опять он!

- Послушай, Жак, а если он нам солгал? Вдруг Фирмен жив и вовсе не в Бастилии, а где-нибудь в другом месте? Давай спросим...

Погруженный в свои мысли, Бианкур увидел друзей, только когда они оказались шагах в двадцати от него. Он сделал какое-то странное движение - не то хотел броситься на них, не то схватить что-то.

"У них кинжал! Я сам его дал им в руки! - с ужасом подумал Пуайе. - Бежать! Бежать!"

Боясь повернуться спиной к друзьям, чтобы они не напали на него сзади, он стал пятиться к реке.

- Трус! - крикнул с презрением Жак.

Бианкур продолжал отступать, хотя ни Шарль, ни Жак не думали его преследовать.

- Осторожно, там вода... Упадете! - невольно вырвалось у Шарля.

Но его предупреждение опоздало, а может быть, потрясенный, испуганный Робер не слышал его. Так ли, иначе ли, только он рухнул прямо в Сену. При падении он зацепился за одинокий куст, росший у края воды, и на какие-то короткие секунды повис на нем, пытаясь удержаться. Но тут же сорвался и исчез в зеленовато-серой воде.

Шарль окаменел.

Жак, взволнованный не меньше Шарля, повинуясь бессознательному порыву, ринулся к воде, чтобы прыгнуть в нее и спасти утопающего, но вдруг остановился у самого края. За короткую минуту в его голове пронесся целый рой мыслей: "Тонет! Пойдет ко дну! Спасти! Помочь! Кому - убийце Фирмена?"