Дети гарнизона - Седов Сергей Юрьевич Страница 32

объявлять список? Арест на 72 часа. Пока. Ну, а остальную процедуру знаешь не хуже меня….

— Начальник, может, договоримся? — стоя «на четырех костях», заскулил, не замечая

снимающей телекамеры, падишах Тарханкута. — Это не я задавил, мужик сам на мину

напоролся! В натуре, я же в управу компьютеры купил. Что еще? С тобой, Шульга, мля, не

договоришься. Надо было раньше тебя шлепнуть!

— Пошел в автобус, падишах сраный! — распорядился подполковник, повернулся к камере:

— Все, конец фильма, съемки окончены!.. Давайте, сворачивайте шарманку, и гуд-бай! В главке

сделаем с пленок копии, для уголовного дела, а вы — айда на корабль!

— А, вы засветили! — зло завопил из автобуса на турок Бессараб. — Сами, падлы,

пиратское золото, усираетесь, чтоб найти! Козлы! Не докажете ничего! Урою всех! Похороню!

Достану! По списку!

— Ну-ну, собака лает… Трогай, на базу, — подполковник отдал команду водителю. — А вы,

турки, быстрее отсюда, от греха подальше. Вечером теплоход, до Ялты еще успеть надо,

желательно живыми.

«Папа! Где отец?», — вдруг встрепенулась Хелена, оглядываясь

— Ушел товарищ капитан на своей амфибии, бачь? — отряхиваясь от пыли, возник рядом

всезнающий Рачибо, — Не возьмешь его, уже заглыблюется, — протянул, показывая в море

рукой.

В порту автобус телевизионщиков погрузили на борт отходящего в Стамбул теплохода.

Обидно и горько было покидать Родину. Так надеялась! Инстинкт самосохранения подсказывал:

не время еще возвращаться? Бессараб, злой демон в шаманской короне, наверняка откупится,

вернется к своим делам. И подумать страшно, что сделает с папой, мамой, Дениской, если узнает

о них. «Всех по списку замочу!», — билась пугающая угроза. Осилес, расправься с ним из

поднебесья…

Бессараб просидел за решеткой положенные 72 часа, истомил и застращал сокамерников.

При обыске криминала явного не обнаружили, и адвокаты все так замутили, что отпустили на

волю. Когда вернулся, затаился. Пришел страх за сокровища: «Отберут, отметут? Зря «засветил»

на камеру». Метался: куда спрятать, чтобы не нашли? Припомнил турка. Припрятать в подводную

щель, как это делали во времена пиратов! В одну из ночей древности и золото в непромокаемых

мешках загрузил в «Буцефала», свез к Черепахе и запрятал в гроте. До лучших времен…

…Одиссей ластился всю обратную дорогу, и у них был изредка добротный секс, но

подступала к душе нервная обида, приправленная едкой неудовлетворенностью, что не удалось

открыто встретиться с папой, мамой, Дениской. Почему так получилось? Не время еще?

Вернулась в Стамбул, золотую клетку, где так ловко сплетались в реальность желания и

возможности. Одиссей снова сделал предложение, стоял на коленях, задарил драгоценностями —

получил согласие. «Все равно, — подумала, — нужно быть с кем-то. Пусть с ним!» Опять все

решили за нее мужчины…

…Тарик выпустил в эфир первую «Дорожную карту» нового сезона и свалился с

микроинфарктом. Передачи о приключениях и путешествиях начали выходить еженедельно, в

рейтинговое воскресное время. Теперь Хелен моталась по миру со съемочной группой.

Калейдоскоп стран, удивительных пейзажей, интересных встреч, свежих сюжетов для программы.

И рядом с Великим была окрыленная успехом и признанием Фисташечка!

Черное море. Борт «Григория Сковороды»

Она снова вздохнула, взволнованная воспоминаниями

— И теперь еще одна попытка. Немного со страхом смотрю в будущее. Сколько лет не была

на Родине? Последний раз не увидела ничего хорошего… Как будет на этот раз?

— Все будет хорошо, просто отлично! — подбадривал Нат.

Тарик, Чиф, перенес очередной микроинфаркт, страдал от сердечных болей, выглядел

бледным и уставшим. Но держался, отшучивался. И был поглощен рабочим ритмом.

— «Колизеум» открывается. Огромная супер-модная дискотека, — настраивал Тарик. —

Вложил огромные суммы, реставрировали старинные Константинопольские термы, расчистили

катакомбы. Прекрасное заведение!

Действительно, давно не была в Лалели. В последний раз, когда вызволяла из Юкселя

Юльку. По правде говоря, не очень и тянуло. Удивилась, зачем Тарику после первой поездки в

Крым, со слабым сердцем, участвовать в шумной церемонии.

— Префект, мой друг, просил, — оправдывался бледный Тарик.

Что-то предчувствовала, сильно расстроилась, подумала: «Конечно, мы все пользуемся им,

высасывая мысли, сюжеты, жизненные силы. А он щедро отдает их людям». Мысленно стала

сравнивать Тарика с отцом. Потом пришла мысль: неужели и Тарик, и папа уйдут когда-то?

Разрисованный студийный автобус по пути на открытие «Колизеума» застрял в пробке.

Прохожие, узнав, приветствовали, радовались, как дети, некоторые бросались на колени, славя за

встречу с «живой легендой». Тарик всегда в таких случаях краснел и стеснялся, но тогда печально

вымолвил: «Приветствуют, как в последний раз...»

На презентации нового молодежного шоу все шло по плану. Операторы держали ракурсы,

Хелен и Нилу работали с массовкой. Огромная дискотека грохотала звуком и переливалась, мигая,

дымными огнями. Несколько тысяч молодых людей «тусовались» в огромном шикарном

интерьере, заказывали у стоек, обжимались на балконах и галерейных переходах, тряслись в

танце на нескольких уровнях дансинг-пола. Вот известный ди-джей объявил имя Тарика, зал

захлебнулся свистом и овациями. Легко взбежав на подиум, «Живая легенда» взял микрофон, стал

тихонько напевать известную композицию. Музыканты сзади включились в заданный Тариком

темпо-ритм, и публика, засветив зажигалками, подпевала вслед. Он умело общался с залом,

отвечавшим овациями и восторженным свистом. Исполнил вторую песню. Лицо его сияло от

удовольствия массового молодежного признания. Энергетика нескольких тысяч бьющихся в

ритме турецкого блюза сердец переполняла мощным посылом. Вдруг ноги подкосились, осел на

сцену под овации, Хелен подбежала к нему в шуме аплодисментов… На ее глазах уходила

жизнь…

Уход его тоже стал частью легенды…

В Стамбуле многотысячная толпа шла за гробом Дениза. Стало пусто без него, отчетливо

очертилась граница эпохи, закончившейся вместе с жизнью Тарика Дениза.

Мирную беседу оборвал вежливый, но настойчивый стук в дверь кают-компании. Капитан с

телеграммной лентой прямо с порога бодро, но деланно-вежливо отрапортовал влиятельному

пассажиру:

— Товарищ Соколов! — гордо потряс бумажной лентой. — Только что получена

радиограмма от индийских товарищей! Благодарят! Вам отдельный большой интернациональный

привет! Приятного аппетита!

Нат поперхнулся. А капитан вышел, вежливо прикрыв дверь, задержался у дверной щелочки

послушать. С таким пассажиром, как Соколов, держи ухо востро. Услышал:

— Кого-то кэп мне напоминает, — хмурилась Лена, допивая кофе.

— Кто? Капитан?.. — шепнул Нат, и капитан за дверью напрягся. — Помнишь, фильм

«Полосатый рейс», Грибова в роли капитана? Ха-ха! Наш Грибов, наш!

— Смутно, — грустно покачала головой.

Дверь скрипнула, закрываясь.

— Елена, останьтесь! Не пожалеете… — Нат резво вскочил из кресла, дожевывая сэндвич.

— Уже начинаю жалеть, — привстала и она, и строго посмотрела на часы.

— Постойте, Леночка! Выпьем за нас!

— Пока! Целые сутки не спали, и выпили немало. Хватит!

— Отож! — хохотнул Нат. — Глупо! Впрочем, спокойной ночи, мой милый друг, хотя уже

даже не утро, — Нат проводил ее искренним сожалеющим взглядом.

Капитан едва успел отпрянуть.

Попутчики разошлись, и каждый уносил в своем сердце частичку и высказанной, и

невысказанной истории. Один — не подозревая, другая — догадываясь, что вещее ляжет кому на

пути, жизненный успех, или через тернии — к звездам? Напророчит, нахлынет, нагонит. .