Анатолий Вассерман - Скелеты в шкафу истории Страница 33

По новому календарю, введенному революцией, день переворота выпал на 9-е термидора. С тех пор откат из-за невозможности удержать революционные завоевания называют термидором, а его организаторов – термидорианцами.

Профессиональный революционер Владимир Ильич Ульянов прекрасно знал этот закон. И не раз говорил соратникам: нам надо самотермидоризоваться, иначе на смену придут термидорианцы без мысли о революции.

В 1921-м он – вопреки воле изрядной части своей партии – ввёл Новую Экономическую Политику. В ходе внутрипартийных дискуссий она определялась прежде всего как средство удовлетворения мелкобуржуазных инстинктов основной массы тогдашнего населения – крестьян. Но более подкованным единомышленникам Ульянов представлял НЭП ещё и как тот самый самотермидор, который уже давно теоретически указан им как средство предотвращения массовой и окончательной контрреволюции.

НЭП обладала и собственными внутренними противоречиями. В конце концов – уже после смерти Ульянова – большевики сочли более целесообразным возврат к марксовым идеям централизованного управления экономикой. Но сама возможность этого движения (по их представлениям – вперёд) создана прежде всего ульяновским частичным отступлением.

Олицетворением нового революционного периода нашей истории долго был Борис Николаевич Ельцин. Оценки его деятельности весьма противоречивы.

Впрочем, такова судьба едва ли не любого реформатора. Например, преобразования, совершённые Петром I Алексеевичем Романовым, доселе – через три века – оцениваются весьма неоднозначно: то ли он перевёл страну на качественно новый путь развития, то ли в попытке ускорить эволюционную европеизацию, начавшуюся ещё при его отце Алексее Михайловиче, разорвал естественную связь сословий и поколений, тем самым породив множество внутренних противоречий, не вполне изжитых и по сей день.

Так что не буду сейчас вдаваться в анализ конкретных действий – и последствий частого бездействия – Ельцина. Отмечу лишь: следующий президент России – Владимир Вадимирович Путин – не только многократно отзывался о периоде правления Ельцина как об эпохе бедствий, но и на многих ключевых направлениях отказался от значительной части достижений этой эпохи. Так, многие средства массовой информации, ранее крайне резко критиковавшие власть, перешли в руки новых владельцев и стали существенно лояльнее (а то и вовсе отказались от политики). Главы субъектов федерации при Ельцине избирались – теперь назначаются президентом (хотя и по согласованию с соответствующей законодательной властью). Спектр политических партий и неправительственных организаций, реально влияющих на жизнь страны, заметно сократился (а в парламенте одна партия вообще располагает конституционным большинством, то есть способна проводить любые решения, невзирая на волю других сил – даже президента).

Путина отобрал в преемники лично Ельцин – после пробы множества кандидатов. Многие поборники демократии считают этот выбор едва ли не главной ошибкой первого президента. Но не так уж много было у него ошибок – и уж во всяком случае не после столь долгих проверок.

В советское время Ельцин занимал высочайшие посты в коммунистической партии: первый секретарь Свердловского областного и Московского городского комитета, кандидат в члены политбюро. С трудами Ульянова знакомился хотя бы по долгу службы (а может быть, и по увлечению: тот – сильный публицист и оригинальный политик). Теорию самотермидоризации скорее всего знал.

Может быть, в 1988–89-м Ельцин искал как раз того, кто проведёт термидор с минимальными потерями и не отступит слишком далеко?

Императоры против империи

[79]

«Русские по профессии» любят повторять: русские революции – затея еврейская. Кто поумнее, обвиняет не только евреев, но и всех инородцев – благо в тогдашней России (как и в Советском Союзе) они составляли чуть ли не половину населения, так что есть на кого валить.

Правда, в революционных течениях – как и в стране – большинство составляли русские. Но во многом из-за того, что некоторые – например, северные и среднеазиатские – народы вовсе не втянулись в эти течения. Но доля некоторых «инородцев» – скажем, армян, грузин, евреев, латышей, поляков – в революции настолько выше, чем в населении, что нуждается в объяснении.

У каждого из этих народов были свои – давно исследованные – причины чувствовать себя в Российской империи не лучшим образом. Но народов, чьи ярчайшие представители если не участвовали в мятежных движениях, то по крайней мере сочувствовали им, очень уж много. Это изобилие заставляет искать общую причину, сходства чувств и действий столь разных этносов.

Процессы, охватывающие всё общество, развиваются неторопливо. Чтобы найти их первоисточник, придётся дойти до Николая I Павловича Романова.

Он воцарился вопреки вооружённому сопротивлению революционных дворян – декабристов. И после столь болезненного опыта старался ничего в стране не менять, дабы не дать новый повод для мятежа. Увы, остальной мир менялся независимо от его воли. Да так, что войну 1853–56 годов Россия проиграла только из-за технического отставания от главных противников – Англии с Францией (хотя с противниками не столь прогрессивными – Турцией и Сардинией – разобралась без труда).

Его сыну Александру II пришлось начать сразу множество реформ, назревших ещё десятилетия назад. Понятно, шли они вразнобой, с изрядными заторами, многое менялось на ходу. Все, кто жил при Горбачёве (не говоря уж о Хрущёве), без труда вообразят тогдашние надежды и разочарования.

А уж приостановка ввода новых реформ – ради согласования уже принятых и освоения ранее достигнутых результатов (то же нынче делает Путин) – вызвала массовое негодование: мол, власть отказывается от собственных завоеваний и намерена вернуться в тёмное прошлое.

Возникло и неформальное общественное просветительское движение. Но власть, погружённая в свои проблемы, не нашла общего языка с поборниками «хождения в народ». К концу 1870-х немалая часть народников учинила охоту на императора и его властную вертикаль. Не помогла даже маленькая победоносная война с Турцией. На фоне внешней победы, даровавшей независимость болгарам и румынам, внутренние беды высветились ярче. И 1881.03.01 (13-го по новому стилю) император был взорван народовольческой гранатой – за несколько часов до намеченного подписания конституции, связывающей все реформы воедино и тем самым дающей выход из всех накопившихся тупиков.

Его сын Александр III не вполне понял причину случившейся катастрофы. Он решил вовсе отменить реформы. И кое-что действительно сдвинул назад.

Реформы начались с освобождения крестьян. Но основная их часть освобождала инициативу любых граждан. Самые же инициативные – горожане. А в городах империи доля русских была ниже, чем по стране в целом: большинство их были земледельцами.

Раз от реформ больше выиграли инородцы – Александр III Александрович решил покончить с этой вопиющей несправедливостью. И ввёл множество ущемлений прав всего нерусского населения страны.

Император не учёл главный принцип империи. В ней каждый народ делает то, что у него – в силу традиций, исторического опыта, места обитания – получается лучше. Разделение труда повышает его эффективность не только на предприятии, но и во всём обществе. Империя как способ организации культуры и экономики прогрессивнее и эффективнее мононационального государства (в европейской традиции таковы обычно королевства). Ограничивая инородцев, император тормозил развитие собственной страны.

Это прекрасно понимали его предшественники. Слова Петра I Алексеевича Романова «Пусть хоть кукишем крестится, лишь бы дело разумел» сопоставимы с фразой Фридриха II Фридрих – Вильгельмовича Хохенцоллерна «В моём государстве каждый может спасаться на свой лад». Да и русское дворянство, ещё в доимперские времена выводившее свои родословные чуть ли не со всей Евразии, вовсе не считало мононациональность идеалом.

А уж реакцию людей, в одночасье объявленных второсортными, и подавно легко вообразить. Оказавшись не по своей воле в положении, не исправимом законными путями (ибо сменить можно язык и даже веру, но не происхождение), они были принуждены искать незаконные – революционные.

Следующий император – Николай II Александрович – продолжил политику отца. Он систематически отвергал любые проекты отмены национальных ограничений. И просто заставил активных инородцев бороться с властью.

У русских тоже было немало претензий к власти. Но у нерусских подданных империи к этим – общим для всей страны – претензиям добавились специфические. Поэтому они шли в революцию охотнее русских.

Власть, собственноручно создающая себе противников из заметной части собственного народа, не устоит.