Дмитрий Перетолчин - Мировые войны и мировые элиты Страница 33

Какое из этих обстоятельств определило трагическую судьбу Вальтера Ратенау неизвестно, но, на мой взгляд, с его гибелью возможность построения социалистического государства в Германии была ликвидирована. Все остальные «национал-социалистические» политические конструкции не обладали интеллектуальным авторитетом и финансовыми ресурсами. Примечательно, что Роберт Бош, дядя Карла Боша изначально спонсировал журнал Gleichheit («Равенство»). Чистокровная немка Клара Эйснер, чья полученная в результате брака с Осипом Цеткиным, фамилия ассоциируется с 8 марта, была его редактором. Оформитель газеты и второй муж Цеткин, Георг Цундель впоследствии женился на дочери Роберта Боша. А в 1932 году 75-летняя Клара Цеткин как старейший член Рейхстага передала председательство Герману Герингу, чью партию также поддерживал Роберт Бош [59].

Война лишила Bayer патентов в странах-противниках, где они были объявлены недействительными, a Bayer со всеми своими американскими активами: наличностью на счетах, офисами, системой производства и дистрибуции, правами на красящие составы, химикаты и фармакологические препараты, торговыми марками и патентами — перешел в ведение Офиса попечителей собственности союзников А. Митчелла Палмера. В 1915 году британское правительство заявило, что аспирин больше не является эксклюзивной маркой Bayer и кто угодно может производить лекарство под этим названием. Другие правительства союзников поспешили приобщиться, в австралийском Мельбурне сообразительный молодой химик Джордж Николас выпустил новый бренд Aspro, который вскоре стал лишь одной из множества вариаций конкурентной борьбы между лекарственными препаратами на рынке, который Bayer считал своим. I.G. отчаянно пыталась вернуть утраченные позиции. Окончательное завершение ситуации придала продажа с аукциона подставным фирмам за три с половиной миллиона долларов завода в Ренсселере в декабре 1918 года. Собственность Bayer стала собственностью Sterling Products Inc. и ее владельца, первооткрывателя обезболивающего Neuralgine Уильяма Вейса (William E. Weiss), столкнувшегося с проблемой управления немецкоговорящим персоналом, и тем, что ключевые менеджеры предприятия были депортированы из Соединенных Штатов как иностранные агенты. Если производство красок было им быстро перепродано, то по вопросам фармакологии пришлось встречаться с Карлом Дуйсбергом. В конце сентября 1919 года в маленьком отеле Баден-Бадена начались длительные переговоры о сотрудничестве. 9 апреля 1923 года они наконец договорились о разделе рынков сбыта. Sterling, в качестве филиала получившая название Winthrop Chemical Company может производить продукцию Bayer в Северной Америке, имеет эксклюзивные права на продажу фармпрепаратов на территории Соединенных Штатов, Канады, Великобритании, Австралии и Южной Африки с условием, что половина прибыли возвращается в Леверкузен. Прибыль от продаж в Южной Америке делится с плавающей ставкой от 25 до 75 % [23][64]. В 1924 году у Bayer появилось еще одно совместное предприятие — Grasselli Dyestuffs Co — на 65 % принадлежащее концерну и как следует из названия, занимавшееся красильными составами [60].

Таким образом, международные связи были налажены и у Bayer. Фридрих Бергиус (Friedrich Bergius) получил докторскую степень в университете Бреслау в 1907 г., и работал ассистентом Вальтера Нернста и Фрица Хабера. В конце 1913 года Бергиус получил жидкий углеводород, воздействуя на древесный уголь водородом под давлением, и продав патент BASF в 1925 году [65]. Кроме того, Матиас Пьер, один из специалистов Боша в Опау, разработал процесс синтеза метанола из угля, положив в основу оборудование высокого давления, аналогичное тому, что BASF использовал для синтеза нитратов. Ценность достижения заключалась в обладании BASF правами на производство метанола, который можно использовать как топливо для транспорта.

Компания Standard Oil как раз была в поисках альтернативы нефти, для чего в начале 1920-х приобрела несколько тысяч акров фермерских земель в Колорадо с целью разработки сланцев. «Сланцевую революцию» пришлось отложить на долгие годы после того, как в 1925 году Бош заключил соглашение со Standard Oil of New Jersey, или Esso, по которому группа под руководством производственного директора завода в Опау Вильгельма Гауса (Wilhelm Gaus) посетила очистительный завод Standard Oil чтобы договориться об использовании его производных для применения патента Фридриха Бергиуса.

В 1926 году глава Отдела развития Standard Oil Франк Говард посетил завод Baldische в Людвигсхафене, где ему продемонстрировали пробное устройство производства топлива из угля. Этим же вечером Франк Говард сообщал президенту Standard Oil Уолтеру Тиглю: «Это самый важный вопрос, стоящий перед компанией … [I.G.] способен производить высокооктановое топливо из бурого и других низкокачественных сортов угля с выходом половины используемого сырья. Это означает абсолютную независимость Европы в обеспечении себя нефтепродуктами. Все что остается — это ценовая конкуренция». Через несколько дней Уолтер Тигл прибыл лично убедится в правдивости полученной информации [23][66], что и обусловило союз между бесконечно притесняемых странами-победительницами приемниками «комитета Хабера» и Рокфеллерами, чьими подходами к бизнесу вслед за Карлом Дуйсбергом был очарован Роберт Буш во время поездки в США.

«В подходе к важным экономическим вопросам, должно наступить изменение. Как это сделать, можно видеть на примере того, что происходит в Америке. Там всю политику делает коллегия хозяйственников. Когда нужно решить вопрос большого значения, они собираются, обсуждают этот вопрос, вырабатывают директивы, затем действуют в соответствии с ними» [60].

Как и положено романтичный период закончился тем, что председатель правления I.G. Farben Карл Бош поэтически описал, сказав, что I.G. Farben и Standard Oil «женились», чем весьма точно описал содержание всех дальнейших соглашений картеля. Теперь I.G. Farben стала следующим после Рокфеллеров совладельцем компании, контролирующей 84 % бензинового рынка США. В 1929 году было заключено соглашение между I.G., Standard Oil и Royal Dutch Shell [67], т. н. International Hydro-Patents Co (I.H.P.), суть которого содержалась в его программном заявлении: «I.H.P. не должна пытаться создавать заинтересованность там, где ее нет, [но]… Если бы гидрогенизация угля, смолы и т. п. была целесообразна с экономической точки зрения или же если бы она поощрялась из националистических соображений или в силу каких-либо специфических местных условий, то лучше будет для нас, нефтяных компаний, иметь долю в этом деле, получать от него возможную прибыль и обеспечить сбыт этих продуктов через нашу коммерческую сеть» [60]. Помимо I.H.P. была зарегистрирована фирма Jasco Inc. Согласно соглашению, всякий раз, когда I.G. Farben или Standard Oil запускали новое химическое производство, та сторона, которая не участвовала в процессе, получала треть интереса в патенте, затем Jasco Inc. начинала маркетинговое сопровождение этого нового процесса во всем мире [43].

Рокфеллеры — представители клана new-факторов, разбогатели на обслуживании Гражданской войны в США и Первой мировой. Если на момент регистрации своей головной компании Рокфеллеру принадлежало 21 из 26 нефтеперегонных заводов в Кливленде, то в 1879 году Рокфеллер контролировал уже 90 % всей очищенной нефти, продаваемой в США, владел 20 тысячами нефтяных скважин, и на него работало 100 тысяч человек. Через три года оформился Standard Oil Trust — первый трест в истории США, в который входили около 40 компаний с общим капиталом в 70 млн. долларов, управляемый комитетом из девяти человек во главе с Рокфеллером. К 1885 году он контролировал всю нефтяную промышленность в США, и его компания имела филиалы в Западной Европе и Китае. С 1901 по 1904 год американская журналистка Ида Тарбелл опубликовала серию статей, объясняющих столь стремительный взлет компании. Причиной был сговор с местной железной дорогой, принадлежащей компании Kuhn, Loeb & Со, каждый баррель, транспортируемый по ее дорогам в Пенсильвании, Балтиморе и Огайо пользовался существенной скидкой. При этих обстоятельствах другие нефтепереработчики не могли конкурировать со Standard Oil и разорялись, заводы несговорчивых конкурентов он просто взрывал [26][68]. Средствами для монополизации нефтяной промышленности США Джона Д. Рокфеллера снабжал National City Bank, принадлежность которого Ротшильдам была установлена на слушаниях в Конгрессе США. Кроме того, одним из партнеров Рокфеллера по Standard Oil был Эдвард Харкнесс (Edward Harkness), чья семья стала контролировать Chemical Bank. Другим был Джеймс Стиллман (James Stillman), чья семья контролировала Manufacturers Hanover Trust. Оба банка слились под эгидой JP Morgan Chase. Две из дочерей Джеймса Стиллмана были замужем за сыновьями Уильяма Рокфеллера. Две семьи также контролируют большой кусок Citigroup [38].

Манипуляции рынком со стороны Рокфеллера привели к тому, что в 1911 году Верховный Суд США рассмотрел 12 тысяч страниц, составляющих 23 тома свидетельских показаний на предмет соответствия деятельности Standard Oil положениям антимонопольного закона Шермана. На последнем заседании было заслушано 444 свидетеля, в присутствии которых суд постановил, что компания является монополией и подлежит разделению. Эта новость застала Рокфеллера за игрой в гольф. Внимательно выслушав сообщение, великий предприниматель повернулся к своим партнерам по игре и сказал: «Рекомендую вам немедленно покупать акции Standard Oil». Пожалуй, это был очень мудрый совет. Рокфеллер получил 30 дней на то, чтобы избавиться от 37 дочерних фирм. Это привело к образованию 34 отдельных компаний, впоследствии ставших известными промышленными гигантами: ВР Amoco, Conoco Inc., ARCO, BP America и Cheesebrough Ponds. Цена на акции разделенных компаний увеличилась, и богатство Рокфеллера с 300 млн. долларов выросло до 900 млн. [69]. После разделения Рокфеллеры возвратились к своей изначальной политике, приобретя полный контроль или существенную долю в таких крупных предприятиях как Humble Oil (теперь Exxon), Creole Petroleum, Texaco, Pure Oil, установив картельные соглашения с Royal Dutch (Shell Oil) и Soviet Nobel Oil. В целом Standard Oil признавалась в том, что держит на контроле более чем 322 компании [26][43] — это тот самый «крупный бриллиант в короне рокфеллеровской империи», зарегистрированная владельцами в 1870 году как Standard Oil of Ohio — бабушка будущего Exxon Mobil. Документы по деятельности компании в годы Второй мировой были рассекречены только в 1981 году, в том числе и факт продажи минеральных масел и авиационного бензина для I.G. Farben в тот период на сумму 20 млн. долларов [45]. Итак, в лице крупнейших немецких компаний, Bayer Карла Дуйсберга и BASF Карла Боша, очарованные монополистической политикой рокфеллеровской империи представители германского бизнеса нашли себе в ней надежного покровителя, а покровитель, на примере передового для того времени метода получения азота и нефти, оценил технические способности немецкого гения.