А Каплан - Путешествие в историю, Французы в Индии Страница 33

Низам все более ощущал свое унижение, и его враждебность к французам росла. Бюсси решил припугнуть трусливого государя, объявив ему о решении возвратиться на юг.

Над Салабатом вновь нависла угроза. Гази-уд-див получил фирман на Деканское субадарство и стал готовиться к походу на Декан. Одновременно с запада Декану угрожал маратхский пешва Баладжи Рао. Сначала Бюсси попытался предотвратить наступление маратхов дипломатическим путем: он знал, что главным врагом пешвы являлась старая маратхская магарани Тара Баи. Властная и энергичная, она начала активную борьбу против пешвы после смерти магараджи Шаху (конец 1749 года). Новый маратхский магараджа, Рам Раджа II, находился всецело под ее влиянием. Тара Баи обратилась за помощью к Рагходжи Бхонсле и некоторым другим враждебно настроенным к пешве маратхским феодалам. Видя, что пешва Баладжи Рао склонен поддерживать претензии Гази-уд-дина, Тара Баи решила заключить союз с Салабатом. Так создалось две коалиции.

Понимая, что Тара Баи может оказать лишь слабую поддержку, Бюсси решил не дожидаться, пока Гази-уд-дин объединится с маратхами, а выступить против них. В это время из Дели гонец привез Салабату фирман императора, на сей раз настоящий. По-видимому, хороший бакшиш чиновникам Могола не пропал даром - им ничего не стоило дать два фирмана на одну и ту же провинцию. В Аурангабаде состоялся военный парад, французы и сипаи под барабанный бой стройными рядами прошли по улицам города - зрелище было необычным. Всю ночь после этого по Аурангабаду бегали возбужденные дервиши и призывали идти в бой на маратхов. Многие сановники низама, связанные с пешвой, также ратовали за войну. Они надеялись на поражение нынешнего правителя Декана.

В начале ноября 1751 года 60-тысячная армия Салабата выступила из Аурангабада и медленно поползла на юго-запад, к Пуне - столице маратхов. Среди этой хаотической массы всадников и пехотинцев выделялись 400 французов и 5 тысяч сипаев, шедших в боевом строю.

Только через 20 дней армия встретилась с маратхской конницей. Следуя своему обычаю, маратхи в бой не вступали, а быстрыми и короткими атаками тревожили наиболее слабые части армии. Бюсси попытался собрать боеспособные части армии в единый кулак, не обращая внимания на толпы слуг, торговцев, повозки и женщин. В отобранные войска были вкраплены французы и сипаи. Получив первый отпор, всадники пешвы временно прекратили свои атаки, однако через три дня их возобновили. Ружейные залпы и артиллерийский огонь обращали всадников в бегство, но не могли нанести им существенного ущерба, потому что быстрые низкие кони маратхов с легкостью "горных козлов", как отмечал Бюсси в письмах к Дюплексу, преодолевали любое препятствие в горах. Когда же горы кончились и войска пошли по ровному плато, у маратхов не стало особого преимущества перед французской кавалерией. 2 декабря конница маратхов внезапно появилась перед идущими войсками, Бюсси попытался дать сражение, но воины Салабата не двинулись с места. Бюсси с несколькими сотнями драгун при поддержке синайских кавалеристов устремился навстречу тысячам маратхских всадников, последние, не принимая боя, в беспорядке повернули назад. В первый раз в этой кампании Бюсси изменила выдержка, он хотел в пылу боя преследовать неприятеля, но один из сипайских командиров предостерег французского офицера. Бюсси вернулся в лагерь Салабата. Низам и его придворные не скупились на поздравления. Однако никто не хотел преследовать отступавших маратхов.

В ночь с 3 на 4 декабря 1751 года наступило лунное затмение. Из лагеря суеверных маратхов послышался страшный грохот; они били в перевернутые котлы, как в барабаны. Этот шум, по преданию, должен был прогнать демона Раху, проглотившего луну. Такой благоприятный момент для атаки упускать было нельзя. Бюсси со своими войсками (к ним на этот раз присоединились несколько тысяч хайдарабадцев) напал на маратхский лагерь. В шуме маратхи даже не заметили подошедшего вплотную противника. После первого внезапного удара люди пешвы бежали, бросив обозы. Сам Баладжи Рао чуть не погиб в этой суматохе. Долго он, полуголый, метался среди своих бегущих воинов в надежде найти коня, наконец ему удалось разыскать собственных телохранителей и ускакать. Такого позорного разгрома маратхи не испытывали давно, Бюсси, возвратившийся в лагерь субадарз, получил много денег и драгоценностей; другие офицеры и сипайские военачальники также не остались без подарков.

Войска двигались к Пуне сравнительно быстро. Деканские вельможи надеялись захватить там большую добычу. Пешва решил дать еще один бой. Он собрал 12 тысяч отборных всадников и поджидал войска Салабата неподалеку от Пуны. Как только показались деканские отряды, маратхи атаковали их. Деканская кавалерия сразу же начала отступать. Бюсси построил свои войска в каре и привел в готовность артиллерию, но стрелять он не мог: между ним и неприятелем находились всадники Салабата. Маратхи продолжали теснить их. В конце концов Бюсси приказал дать несколько залпов. Когда дым рассеялся, поле боя опустело. Воины низама рассыпались в разные стороны, маратхи отступили в более организованном порядке. В этой битве пешва потерял две тысячи, а Салабат - тысячу человек.

Баладжи Рао запросил мира, он не рассчитывал на поддержку всех маратхских князей. Салабат также не хотел воевать. Хайдарабадская армия голодала, начались грабежи. Сеид Ласкер-хан действовал крайне подозрительно. Бюсси говорил, что рад хотя бы его нейтралитету. Во французском отряде появились признаки эпидемии. В январе 1752 года был заключен мир, по которому пешва возвратил Салабату все земли, принадлежавшие ранее Низам-ул-мулку, дал две тысячи маратхов в качестве воинов и, наконец, обещал заплатить 27 лакхов контрибуции. Этот мир еще больше возвысил Бюсси в глазах деканских вельмож.

Но герой войны отнюдь не чувствовал себя триумфатором, он отлично понимал всю легковесность договоров с маратхами, да и сам пешва не скрывал своего презрительного отношения к миру: он хотел лишь выиграть время и копил силы для будущих атак. И действительно, не прошло и нескольких дней, как Баладжи Рао возобновил военные действия. На этот раз он надеялся на внезапность своего нападения. Его лазутчики доносили, что армия низама ослаблена голодом и болезнями. Выбрав удобную позицию, пешва ударил с гор, но Бюсси сумел отбить нападение, артиллерийский огонь вновь заставил маратхов отступить, а солдаты Бюсси захватили выгодные позиции на высотах. В этой битве даже индийцы проявили себя лучше, чем раньше. Вероятно, французский офицер заставил преодолеть тот традиционный страх, который мусульманские и индусские феодалы испытывали перед маратхами со времен Шиваджи. Даже Сеид Ласкер-хан, чьи войска ни разу не вступали в битву на протяжении всей кампании, преследовал бегущих; правда, его подозревали в том, что он сразу же начал переговоры с пешвой. "Я не знаю, кто большие мошенники,- мавры или маратхи",- писал Кержен в Пондишери.

Дюплекс в своих письмах требовал захвата Пуны. Бюсси не считал этот шаг верным, ибо видел разницу между мусульманскими феодалами и маратхскими вождями. Несмотря на внутренние раздоры, маратхи в ми-путы крайней опасности должны были объединиться. Захват Пуны чужеземцами безусловно сплотил бы вокруг пешвы многих сардаров. Затяжная война, навязанная маратхами, могла истощить силы французов.

Армия с победой возвращалась в Аурангабад, но Салабат Джанг не стал кумиром Декана. Сторонники Сеид Ласкер-хана и Шах Наваза называли низама покорным слугой неверных. Рямдас Пандит быстро распустил джагирдаров, боясь, что их скопление в Аурангабаде может вылиться в бунт. Он мечтал уничтожить своих могущественных противников во главе с Сеид Лас-кер-ханом, которые также искали возможности расправиться с первым министром.

Дюплекс уже распрощался со своими грандиозными планами (завоевание Махараштры и Бенгалии), так как длительная осада Тричинополи требовала все новых сил. По его просьбе Бюсси заставил Салабата послать подкрепление в Карнатик. Несколько тысяч деканских воинов выступили на юг. Однако войско было подготовлено плохо, кормилось грабежом и двигалось крайне медленно.

Вскоре Бюсси установил, что Рамдас Пандит, первый министр Салабата, вел двойную игру - тайно переписывался с Мухаммадом Али, "навабом английской Ост-Индской компании". Поэтому-то Рамдас Пандит так плохо заботился о французской армии. 3 июня, когда Рамдас Пандит выходил из дворца Салабата, на него внезапно напала толпа придворных. Прошло несколько секунд, и изуродованный труп первого министра уже волокли по главной площади Аурангабада. Одновременно на улицы выбежали десятки, по-видимому заранее подготовленных, людей, призывавших расправиться с Салабатом и французами. Бюсси в очередной раз продемонстрировал свое хладнокровие, мгновенно подняв войска по тревоге. Отряды и французов и сипаев под барабанный бой прошли по улицам города, не обращая внимания на враждебные крики. Спокойствие наступило быстро.