Лев Фридланд - Высокое искусство Страница 33

Считать железу мертвой никак было нельзя. Она жила и продолжала вырабатывать гормон. Вместе с тем она давала наглядное доказательство того, что отдельные органы, взятые у трупа, сохраняют свою способность жить более или менее продолжительный срок. Разумеется, при соответствующих условиях, в условиях определенной среды.

Это относится также и к более сложным органам.

В лаборатории профессора Кулябко можно было видеть еще один интересный опыт. В центре особого прибора находился темный, кругловатый, несколько вытянутый, мясистый предмет. В него входили стеклянные и резиновые трубки, а рядом располагался небольшой электрический моторчик. Кругловатый мясистый предмет был обыкновенным человеческим сердцем.

Профессор извлек его из трупа спустя сутки после смерти человека. Через стеклянные и резиновые трубки в сосуды сердца с помощью моторчика накачивался раствор Локка, одна из разновидностей питательной жидкости. Сердце, вынутое из трупа через сутки после смерти человека, начинало биться, начинало жить.

Московские физиологи Брюхоненко и Чечулин проделали поразительный опыт. Они отделили голову собаки от туловища и заставили эту голову жить некоторое время. Голова открывала глаза, закрывала их при резком свете, снова открывала. Когда кислотой смазывали губы, голова высовывала язык и слизывала раздражавшую кислоту. На свист она навостряла уши.

Вы, конечно, уже догадываетесь, что Брюхоненко и Чечулин поддерживали жизнь головы тем, что пропускали по ее артериям и венам питательную жидкость.

Чтобы добиться удачи в таком опыте, надо очень долго и много экспериментировать, обладать огромным терпением, настойчивостью, научной изобретательностью и большими знаниями. Это очень сложный и трудный опыт, требующий тщательной подготовки, значительного навыка и хорошо сконструированной аппаратуры.

В конце концов, только после многих ошибок и неудач, оба московских физиолога достигли успеха.

Их эксперимент доказал, что даже головной мозг может некоторое время работать после того, как всякое проявление жизни в нем должно было бы прекратиться.

«Далекое путешествие»

Собаку звали Буян, и жила она вместе с остальными лабораторными собаками.

Это было веселое, добродушное и сильное животное. Когда появлялся профессор, собака, приветливо помахивая хвостом, встречала его радостным лаем. Профессор ласково гладил Буяна и направлялся в свой кабинет. Профессор и Буян были большими друзьями.

Однажды пришел служитель, взял Буяна за ошейник и повел в лабораторию. Вскоре собака лежала на столе, погруженная в наркозный сон. Профессор и ассистент приступили к операции.

Они готовили Буяна в «далекое путешествие».

Буяну вскрыли на шее крупную артерию и выпустили из собаки всю кровь. Сперва кровь шла сильно. Потом струя уменьшилась, становилась всё тоньше и слабее. Наконец, упали последние капли.

По мере того, как вытекала кровь, затихало дыхание. Грудная клетка поднималась и опускалась всё реже и реже. Послышался вздох и – после долгой паузы – еще один вздох, последний.

Сердце остановилось, перестало биться.

Профессор раздвинул веки Буяна. На профессора смотрел тусклый, безжизненный глаз.

Собака была мертва.

Во время опыта на грудь и на область сердца собаки были наложены приемники приборов, которые регистрировали дыхание и сердцебиение. На белой бумаге непрерывно вращающегося барабана движущаяся черная линия отмечала каждый вздох, а другая, параллельная линия – каждый толчок сердца. Сперва – до момента операции и в начале операции – черные линии поднимались и опускались, как при обычном дыхании и биении сердца. Потом подъемы и опускания становились всё мельче и реже и, наконец, исчезли, превратились сплошные ровные линии.

Таким образом, приборы показали, что жизнь Буяна кончилась. Прекратилось дыхание, прекратилась деятельность сердца. Собака действительно была мертва.

Кровь, выпущенная из ее тела, однако, никуда не ушла. Не потерялось ни одного грамма. Она вся попала по трубке в большой стеклянный сосуд, составляющий часть особого аппарата, называемого автожектором и соединенного с моторчиком. От этого стеклянного сосуда тянулась еще одна трубка. Она заканчивалась иглой. Игла была введена в крупную вену на шее собаки. Прошло пять минут. Еще тридцать секунд. Труп собаки, бездыханный, неподвижно лежал на столе.

Профессор не спускал взгляда с хронометра.

Шесть минут! И ни секунды больше!

Профессор открыл кран, а затем включил моторчик. Зашипел кислород, который по третьей трубке пустили в стеклянный сосуд с кровью. Моторчик погнал из стеклянного сосуда в вену кровь, перемешанную с кислородом. Это была такая же кровь, какая получается при дыхании, после прохождения ее через легкие.

Моторчик непрерывно работал и нагнетал через вену кровь в собаку. Кровь проходила в сердце собаки, оттуда распространялась по всем тканям и органам и, обежав всё тело, изливалась из артерии на шее. Из нее она снова попадала в стеклянный сосуд. Здесь к ней примешивался кислород, и всё начиналось сызнова.

На белой бумаге регистрирующего прибора перо по-прежнему чертило две ровные черные линии.

Собака лежала с остановившимся сердцем, без дыхания. Но вот пульсовая линия чуть дрогнула, немного подскочила. Через несколько секунд – опять скачок, но уже больший. Линия дыхания также почти незаметно поднялась и опустилась.

Это отмечались первые толчки сердца и первые движения грудной клетки. Через минуту собака вздохнула и легкая судорога шевельнула ее голову. Собака уже не была мертвой. К ней возвращалась жизнь. Вскоре Буян дышал нормально и сердце его билось, как обычно.

Еще через несколько минут вся аппаратура была убрана, из артерии и вены удалены иглы с их резиновыми трубками. Они уже не были нужны.

Прошло немного дней. И опять, когда профессор появлялся в лаборатории, Буян встречал его радостным лаем.

Буян не знал, что вернулся из «далекого путешествия».

Раньше сказали бы, что это было путешествие в царство смерти.

Шесть минут

И Брюхоненко и Чечулин превращали собаку в труп только на шесть минут. После этого, не теряя ни секунды, приступали к ее оживлению. Если бы ждали еще две-три минуты, то никакими аппаратами, никакими средствами собаке не вернули бы жизнь.

Почему? Потому что в некоторых клетках наступили бы необратимые изменения.

Поясним это. Наступление смерти означает прекращение всех функций, в том числе и питания тела. Прекращается питание, прекращается обмен веществ, нарушаются и внутриклеточные процессы. В клетках, лишенных питания, начинаются процессы разложения, распада.

Теперь, если даже возобновить «подвоз» питательных веществ, клетка не оживет. Механизм клетки, который осуществляет диссимиляцию, то есть расщепление сложных белковых и других органических соединений, и ассимиляцию, то есть отбор и усвоение нужных частиц, выходит из строя. В клетке происходят необратимые изменения.

В момент смерти прекращается питание всего тела. Но наступает ли одновременно во всех клетках тела это необратимое состояние?

Нет, не одновременно. Клетки одних органов более грубы, более просты, более устойчивы. В них распад начинается позже. Позже наступают необратимые изменения. Клетки других органов более хрупки, менее устойчивы. У них распад наступает раньше. Раньше наступает и необратимое состояние. Некоторые клетки могут жить некоторое время даже после установленной смерти человека. Таковы, например, клетки эпителия кожи, клетки, образующие волосы и ногти. Самыми хрупкими, самыми неустойчивыми являются нервные клетки мозга, особенно коры больших полушарий. В них необратимые посмертные изменения наступают очень скоро.

Мы видели из опыта Кулябко, что клетки сердечной мышцы сохраняют свои свойства даже через сутки после смерти. Клетки же мозга теряют свои свойства гораздо раньше, в сроки, определяемые не днями, а минутами.

А ведь клетки центральной нервной системы управляют основными жизненными процессами в нашем организме, в том числе и дыханием.

Срок обратимости изменений клеток высших отделов центральной нервной системы, с момента остановки дыхания и кровообращения, равен в среднем всего пяти-шести минутам.

Вот почему профессор Брюхоненко и профессор Чечулин в своих опытах внимательно следили за стрелкой секундомера. Они опасались, чтобы посмертные изменения клеток мозга собаки не длились более шести минут. В противном случае собака ни при каких условиях не вернулась бы из своего «далекого путешествия».

Не только сердце

Существует всем известная болезнь – туберкулез легких. При этой болезни, если она запущена, разрушается легочная ткань. Теперь туберкулез легких научились хорошо лечить. Но для того, чтобы с ним справиться, надо во-время начать лечение. В противном случае болезнь может развиться и разрушить большие участки легочной ткани.