Сергей Перевезенцев - Тайны русской веры. От язычества к империи. Страница 34

Главное условие спасительного единения — духовное очищение и моральное совершенствование. Более того, именно восстановление христианских добродетелей в сознании всего народа отечественные мудрецы рассматривали как основу и политического единения. Иначе говоря, в общественном сознании утверждалось совершенно определенное убеждение — Русь избавится от татарского ига, если вернется к христианскому благочестию.

Начиная с XIII–XIV вв. православие становится главной составляющей всей общенациональной идеологии, играет определяющую роль при формировании всех значимых общественных идеалов. Ведь сохранение собственной веры, по убеждению мудрецов той поры, означало и сохранение независимости духовной жизни народа. А независимость духовная неизбежно должна была привести и к восстановлению независимости политической. Поэтому идея защиты православия крепко и непосредственно стала связываться в сознании людей с идеей национально-государственной независимости. И недаром именно в этот период понятия «русский» и «православный» становятся синонимами.

В литературно-философских памятниках XIII–XIV вв. появляются новые герои, чьи образы стали рассматриваться и как важнейшие общественно-значимые идеалы, и как примеры для подражания в личной жизни. Во-первых, это новые мученики, погибшие за веру. Во-вторых — князья-спасители, способные силой освободить Русь (например великий князь Александр Невский). Нередко эти образы объединялись в одном лице, как произошло, например, с образом князей Михаила Черниговского и Михаила Тверского, мученически погибших в Орде.

В реальной жизни духовно-политическое единство Руси означало прежде всего единство церковно-политическое, когда светская княжеская власть имеет полную поддержку со стороны Православной Церкви. В этот период центры церковно-политической жизни Древней Руси смещаются на северо-восток, — во Владимир была перенесена резиденция митрополита, а князья Твери и Москвы боролись за обладание ярлыком на великое княжение. В этой борьбе победило Московское княжество, чему в немалой степени способствовала позиция церкви. Недаром впоследствии особо почитались и прославлялись именно те митрополиты, кто своим деятельным участием помогал восстановлению утраченной Русью независимости. В первую очередь — это митрополит Кирилл (ум. 1281), сподвижник и соратник великого князя Александра Ярославича Невского, третий митрополит из русских после Илариона и Климента Смолятича. Из митрополитов, способствовавших объединению земель вокруг Москвы, особым авторитетом и славой пользовались митрополит Петр (ум. 1326), перенесший свою резиденцию в Москву при великом князе Иване Калите, и митрополит Алексий (ум. 1378), воспитатель и руководитель великого князя Дмитрия Ивановича Донского.

Становится необходимостью сохранение единства и в самой церкви. В XIII–XIV вв. на второй план отходит большинство религиозно-философских споров предшествующего времени, а православное учение в его византийской трактовке постепенно приобретает доминирующее положение. Византийская трактовка христианского вероучения как бы соответствовала самому духу времени. Ведь именно в византийских учениях придавалось огромное значение вопросам морального самосовершенствования, поискам путей спасения души, в том числе и идее мученичества за веру как способу спасения. Именно в византийском христианстве особо сильны были мистико-аскетические настроения.

Христианские мистические учения постепенно получают достаточно большое влияние в русской религиозно-философской мысли. Это было неслучайно. Мистические учения открывали православному человеку некие сверхъестественные способы осмысления Божиего Промысла, что было столь необходимо в условиях, когда Божия кара постигла Русь. В русском монашестве вновь возрождается аскетизм как важнейшее средство очищения души, как идеал жизненного бытия инока. А одной из самых популярных книг в это время становится «Киево-Печерский патерик» (XII в.), рассказывающий об аскетических подвигах печерских иноков.

Немалую роль в усилении византийского влияния в церкви сыграло и то, что опора на Константинопольскую патриархию сохраняла для Руси выход на международную арену, ибо ее союзником оказывалась еще влиятельная тогда Византийская империя. Не стоит, правда, забывать, что Византийская империя в XIII–XIV вв. была намного слабее, чем на сто лет ранее, ибо после завоевания Константинополя в 1204 году крестоносцами так и не смогла восстановить своего былого могущества. Более того, и империя и патриархат теперь постоянно нуждались в материальной поддержке из русских земель, и в этом тоже состоял их немаловажный интерес — в сохранении влияния над русскими землями.

Отношения Руси с Византией продолжали оставаться сложными, ибо Константинополь старался проводить собственную политику в отношении Руси, Золотой Орды и Литовского княжества и в той или иной степени навязывать эту политику русским князьям. Когда же в конце XIV века московские князья стали набирать силу, между Москвой и Константинополем опять возникли трения по поводу назначения митрополитов — в Москве хотели видеть митрополитов из русских людей, понимающих и поддерживающих борьбу за национально-государственную независимость. Самым ярким примером этого стала борьба Москвы и Константинополя вокруг фигуры назначенного в Византии и долгое время не принимаемого Москвой митрополита Киприана.

Однако в этих противостояниях следует видеть и более глубокие причины, нежели чисто политические. В XIII–XIV вв. еще более обострилась дилемма, возникшая еще в предыдущий период: национальное или вселенское? Вселенское православие предлагало искать спасения на путях аскетического отречения от мирских проблем, в мистических откровениях, в отречении, в конце концов, от Родины. Ибо еще праотцу Аврааму было заповедано Господом: «Пойди из земли твоей, от родства твоего и из дома отца твоего, и иди в землю, которую Я тебе укажу». И многие русские монахи в этот период отправляются в поисках истины на Восток — в Палестину, Афон… А греческая церковь, которая на Руси и воспринималась как вселенская, вообще требовала подчинения своим правилам и интересам во всех вопросах, включая политические.

Реальная же историческая жизнь Руси требовала как раз сплочения и единства на основе национально-государственных интересов, ибо именно в этом виделся залог освобождения от татарского ига. И русская религиозно-философская мысль продолжала поиски своего пути в постижении Божиего Промысла. Теперь, все глубже осваивая опыт и учения, в том числе мистические, пришедшие на Русь из Византии, русские мыслители тем не менее стремятся к тому, чтобы этот опыт служил и интересам Русского государства. Например в проповеди аскетического образа жизни русскими мудрецами и книжниками основное внимание придавалось теперь не идее «истязания плоти», а идее «осветления души», что особенно ярко проявилось в жизни и подвиге преподобного Сергия Радонежского. И в практическом опыте великого старца идеи византийского православия приобретали явные национальные черты. Хотя стоит помнить, что и сам Сергий Радонежский не избежал конфликтов с великим князем Дмитрием Ивановичем именно на почве разного понимания сущности дилеммы — национальное или вселенское.

О ПРИЧИНАХ «ГИБЕЛИ РУСИ»

«СЛОВО О ПОГИБЕЛИ РУССКОЙ ЗЕМЛИ»

«Слово о погибели Русской земли» (написано между 1238 и 1246 г.) это первый известный нам сегодня памятник отечественной религиозно-философской мысли, в котором отразились впечатления древнерусского книжника от татаро-монгольского нашествия. Имя автора неизвестно, впрочем, и от самого «Слова» сохранилось лишь начало — оно дошло до нас в двух списках, в виде предисловия к «Повести о житии Александра Невского».

Видимо, «Слово» представляло собой сочетание похвалы и плача. В похвале, — а именно она и сохранилась, — воспеваются былые могущество и красота Русской Земли, возглавляемой отважными князьями и сохраняющей свою православную веру. «Всем ты преисполнена Земля Русская, о правоверная вера христианская!» — восклицает автор «Слова».

Автор «Слова» вспоминает огромные пределы, которые еще недавно занимало Русское государство, тем самым призывая к восстановлению исторического территориального единства державы: «Отсюда до угров и до ляхов, до чехов, от чехов до ятвягов, от ятвягов до литовцев, до немцев, от немцев до корелов, от корелов до Устюга, где обитают поганые тоймичи, и за Дышащее море; от моря до болгар, от болгар до буртасов, от буртасов до чермисов, от чермисов до мордвы…»