Конец режима: Как закончились три европейские диктатуры - Александр Баунов Страница 34

Натянутыми становились и отношения отца с сыном. Дон Хуан все больше подозревал, что Хуан Карлос примет от Франко власть в обход его собственных династических прав, хотя до конца не верил в такое предательство со стороны сына. Вдобавок дон Хуан надеялся, что властолюбивый Франко умрет, не назвав преемника, и тогда монархисты в рядах режима призовут его возглавить страну в трудное переходное время, а международное сообщество их поддержит. Противники Хуана Карлоса в окружении Франко, наоборот, подозревали юного принца в том, что, получив власть, он немедленно передаст ее отцу.

Несмотря на окрепшую привязанность к Хуану Карлосу, Франко действовал по отношению к нему и его семье так же, как поступал с фракциями собственного режима: искал противовес. И нашел его среди ближайших родственников Хуана Карлоса и дона Хуана. У дона Хуана был старший брат, глухонемой Хайме, который по просьбе их отца, бежавшего от республики короля Испании Альфонсо XIII, отрекся от своих прав на престол. В результате интриг Франко он отозвал свое отречение. Сын Хайме Альфонсо де Бурбон-и-Дампьер, ровесник Хуана Карлоса, и вовсе был энергичен и вполне здоров и тоже приехал в Испанию получать образование под надзором аппаратчиков режима.

Теперь в распоряжении Франко были старшие и младшие «высочества» из семей двух потомков последнего испанского короля, не считая карлистских претендентов, с которыми тоже велась политическая игра. Хуан Карлос оставался основным кандидатом в преемники, но рядом был конкурент, который мог занять его место и обрастал собственной группой поддержки.

Волокита с назначением преемника питала надежды либерального лагеря сторонников дона Хуана и консерваторов, предпочитавших других претендентов. Приближалось 30-летие победы Франко в гражданской войне и его собственное 80-летие, по миру катился бурный 1968 г., а в соседней Португалии на фоне устроенного для Салазара трагикомического спектакля его незваный преемник Каэтану начал перестройку. Все эти события подталкивали Франко к решению вопроса о преемнике.

Тогда же у Хуана Карлоса родился сын Филипп, это делало его более солидным кандидатом на роль монарха. Карреро Бланко, Лопес Родо и другие участники «операции "Принц"» уверяли Франко, что час настал, и тот с ними нехотя соглашался. Наконец 22 июля 1969 г. Франко в соответствии с полномочиями, данными ему законом от 1947 г. о передаче поста главы государства, официально объявил своим преемником Хуана Карлоса, присвоив ему титул «принц Испании». Это был разрыв с традицией, по которой наследник испанского престола именовался принцем Астурии. Новый титул еще раз подчеркивал, что речь идет не о возрождении старой монархии, а об учреждении новой.

В тот же день преемника утвердили в кортесах. Франко в белом мундире прибыл в зал заседаний, законодатели вскочили с мест и встретили вождя бурной овацией. Тем не менее во время поименного голосования 491 прокурадор высказался за, 18 — против, 9 воздержались.

Среди слуг режима оставалось немало противников и восстановления монархии, и кандидатуры Хуана Карлоса как будущего коронованного преемника. Против голосовали даже некоторые убежденные монархисты, считавшие выдвижение Хуана Карлоса в обход династических прав его отца нелегитимным, и несколько карлистов — своего рода монархистов-старообрядцев: они поддерживали Франко и одновременно отстаивали права той ветви королевской семьи, которая утратила власть еще в начале XIX в.

На деле сомневающихся было гораздо больше, чем тех, кто открыто осмелился не поддержать выбор каудильо. Официальное выдвижение Хуана Карлоса всеми было истолковано как решающая победа технократов и тех, кто поддерживал их вариант продления режима.

Хуан Карлос торжественно поклялся соблюдать законы франкистского государства и принципы правящего Национального движения. Эта клятва должна была еще раз подчеркнуть, что троном будущий король обязан не происхождению, а воле вождя и победе его сторонников в гражданской войне. Теперь в случае ухода Франко Хуан Карлос автоматически становился главой государства — королем Испании. Официальная часть завершилась неформальным домашним благословением: после церемонии Хуан Карлос с семьей отправился в Галисию погостить у семьи Франко.

В преддверии столь важного события Франко еще весной подписал амнистию тем, кто совершил преступления до 1 апреля 1939 г. Теперь, за исключением особых случаев, неподсудным оказалось все, что творили в гражданскую войну не только свои, которых и так не преследовали, но и враги-республиканцы.

Вскоре после церемонии Хуан Карлос написал отцу письмо, в котором объяснял, что в обход отцовских прав принял предложение стать королем, чтобы вернуть на испанский трон династию Бурбонов: разве не для этого его 20 лет назад ребенком отправили в мрачную диктаторскую Испанию? Разгневанный отец отверг его объяснения и не отрекся от своих притязаний на трон. Большинство оппозиционеров тоже видели в нем единственного законного короля.

Демократизация страны станет для Хуана Карлоса не только вопросом выживания монархии, но способом удовлетворить личное самолюбие: всем этим людям, воротившим нос от «франкистского принца», он покажет, что не хуже отца способен справиться с освобождением страны от диктатуры. Тем более что эмигрант отец действительно знал Испанию хуже сына, который здесь жил, учился и объездил ее всю вдоль и поперек. Для отца и его окружения демократизация Испании — это правильные схемы и лозунги, для сына — соблюдение интересов живых людей разных взглядов.

Во время поездок принца по стране случались неожиданные вещи. Дважды пилоты-фалангисты возвращали Хуана Карлоса из бизнес-класса, куда его пересаживали бортпроводники, в экономкласс, и преемник национального лидера смиренно покорялся. Такие эпизоды свидетельствовали о спорном статусе будущего преемника в обществе и о том, что часть системы, даже не на высоком уровне, не смирилась с выбором вождя.

В отличие от многих диктаторов, Франко не скрывал свою личную жизнь. Его жена и дочь, внучки, их мужья и дети были постоянными героями светской хроники. Все вместе они представляли большую и дружную католическую семью, каждого члена которой нация знает по имени и в лицо.

Не только назначение преемника свидетельствовало о том, что Франко смирился с положением стареющего, уходящего правителя, но и усиление политической роли его семьи. Пока он был здоров и полон сил, он успешно держал семью вне политики — во всяком случае после того, как в период становления режима изгнал из власти своего не в меру амбициозного свояка Серрано Суньера.

В поздние годы диктатуры ситуация изменилась. Слабеющий Франко все больше времени проводил в своем