Кэролайн Финкель - История Османской империи. Видение Османа Страница 35

Затем Ахмед направился на юг, за каждым его шагом следили шпионы Селима, которые также докладывали о намерениях его сторонников. Полагая, что для него искать убежище вне Османской империи означало бы обесчестить династию, Ахмед попросил у Селима какую-нибудь территорию в Малой Азии. Но Селим не собирался отдавать часть своих владений и предположил, что Ахмед будет искать убежище в каком-нибудь мусульманском государстве. Сторонники Ахмеда побуждали его укрыться у шаха Исмаила, давшего приют старшему сыну Ахмеда Мураду с тех пор, как Селим стал султаном, или в Дулкадире, или Египте. Новый султан мамлюков Ансав Аль Гаври не желал помогать, и Ахмед укрылся на зиму в Дулкадире; Селим на время поселился в Бурсе.

Несмотря на кажущееся разрешение проблем, сопутствовавших наследованию Селима Баязиду, между братьями не было доверия. Ахмед опасался, что Селим вернется, чтобы напасть на него весной, а Селим узнал, что Ахмед вел переговоры с шахом Исмаилом. Ахмед снова повернул свою армию против Амасьи; на этот раз город сдался ему, и в первые дни 1513 года он оставил там регентом своего четвертого сына. Он получил несколько писем, побуждавших его верить, что султанат все еще мог бы принадлежать ему, и, возможно, убедил себя, но это была ловушка, расставленная для него Селимом. Решив идти в Бурсу, Ахмед продвигался по северной Малой Азии, по пути сталкиваясь с сопротивлением.

После смерти Баязида Селим какое-то время потакал Коркуду. Его брату было позволено вернуться в Манису, откуда он посылал бесконечные просьбы назначить его на остров Лесбос, которые Селим отклонил. Коркуд изменил свои просьбы на земли Теке или Аланьи, что было также отклонено; Селим опасался, что из этих мест на южном побережье Малой Азии он сможет, как дядя Джем, бежать в Египет и стать знаменем европейского крестового похода. В начале 1513 года Селим отправился на юг под предлогом охотничьей экспедиции и атаковал Манису. Коркуд бежал из города и был позднее найден прячущимся в пещере. Его отправили в Бурсу и 13 марта задушили; ему было сорок с небольшим лет.

4 апреля 1523 года Селим выступил с армией из Бурсы и через 11 дней под Енишехиром вступил в бой с Ахмедом. После падения с лошади Ахмед был схвачен и задушен. Амасья была вскоре отнята у его сына Османа, разделившего участь своих двоюродных братьев, оставшихся сыновей Коркуда и Ахмеда и покойных братьев Селима Махмуда, Алемшаха и Сенишаха, казненных немногим ранее. Могилы этого множества внуков Баязида можно все еще увидеть в Бурсе и Амасье.

Обезопасив трон, султан Селим I смог найти свое решение проблемы кызылбаши, которые отчасти спровоцировали узурпацию им трона. В течение последних лет правления Баязида открытый вызов Селима власти отца побудил некоторых других членов османской династии примкнуть к кызылбашам — его брат Шехиншах, видимо, был готов присоединиться к восставшим во имя Шахкулу, но умер прежде, чем его симпатии обратились в действия. Сын принца Ахмеда Мурад сочувствовал кызылбашам до такой степени, что с лета 1511 года, когда его отец был назначен возглавить поход против Шахкулу и Мурад вместо него стал правителем Амасьи, он стал носить их красный головной убор. Даже когда войска Шахкулу разоряли обширные области западной Малой Азии, сторонники кызылбашей вели пропаганду на севере центральной части Малой Азии; разумеется, мятеж распространился и там.

Годами Сефевиды и их сторонники пытались свергнуть османское политическое господство в Малой Азии; избавившись от тех, кто соперничал с ним за власть внутри собственной семьи, султан Селим готовился бросить вызов самому шаху Исмаилу. Он сосредоточенно готовился к тому, что очевидно стало бы тяжелой кампанией: расстояние, которое должна была преодолеть армия, было огромно, местность негостеприимна, а кызылбаши враждебны. Весной 1514 года он переправился через Босфор, чтобы начать долгое путешествие на восток.

Как султан Мехмед II накануне осады Константинополя, Селим I продлил сроки действия соглашений с европейскими государствами — Венецией и Польшей, а также с мамлюками, в надежде таким образом избежать любого риска войны на два фронта. Соглашение с Венгрией оказалось более сложным, хотя обе стороны осознавали, что оно будет выгодно им обеим. Венгерского посла взяли в заложники и со всей свитой возили в походы Селима в Иран, а позднее в Сирию и Египет, с целью продемонстрировать неимоверное могущество султана.

По исламским законам единственное допустимое оправдание войны мусульман против мусульман — религиозное: «укрепить священный закон или пресечь его нарушения»; поэтому османский поход нуждался в официальном разрешении, выраженном в виде мнения религиозных авторитетов, что будущий враг отклонился с пути истинного ислама. Когда малоазийские эмираты подчинились власти османов в результате территориальных разногласий, летописцы старались обеспечить завоевателей необходимым согласием. Борьба с Сефевидами со всей очевидностью обещала быть тяжелой, но без доктринальной санкции незаконной. Соответственно вражда османов была замаскирована религиозной риторикой, их претензии на статус хранителей «истинной веры», в отличие от сбившихся с пути Сефевидов, надлежащим образом акцентировались. По мере того как усиливалась пропагандистская война против Сефевидов, был задействован новый лексикон для описания сторонников Исмаила:

…согласно предписаниям священного закона…мы выражаем мнение, согласно которому [кызылбаши, чей вождь Исмаил из Ардебиля] — неверующие и еретики. Всякий, кто сочувствует им и принимает их ложную веру или помогает им, также является неверующим и еретиком. Это необходимость и святая обязанность, чтобы они были уничтожены, а их общины разогнаны.

Ученый и историк Кемаль-пашазаде (который во время последующего правления султана Сулеймана I занимал высший в османской религиозной иерархии пост шейх-уль-ислама) сформулировал проблему еще более убедительно: по его мнению, война против кызылбашей считалась «священной войной», достоинство которой было равно войне с немусульманскими врагами ислама. Открытое порицание Сефевидов в османских источниках удивительно контрастирует с уважительным тоном, в котором сефевидские историки отзываются об османах, считая их бастионом ислама перед лицом европейского безбожия. Османы должны были проклинать Сефевидов в самых резких выражениях, какие позволяла их религия, с тем чтобы оправдать жестокость своих репрессивных мер.

Султан Селим выполнял свой религиозный долг с ожесточенным рвением. Заручившись юридическим заключением, позволяющим ему отправиться на войну против шаха Исмаила, он написал письмо, где обвинял врага в отступлении от веры:

…вы подчинили честную общину Мухаммеда… своей заблудшей воле [и] подорвали твердые устои веры; вы развернули знамя притеснений во имя агрессии [и] больше не следуете заповедям и запретам Святого закона; вы подстрекали свою гнусную шиитскую секту к неосвященным сексуальным совокуплениям и пролитию невинной крови.

Чтобы ослабить агрессию на пути в Иран, Селим отправил чиновников в провинцию Рум на севере центральной части Малой Азии для поименной регистрации живших там кызылбашей. Многие тысячи из 40 000 зарегистрированных были вырезаны и тысячи были арестованы; в силу этого в тылу похода не было никаких волнений, равно как и в последующие пять лет, или около того. Селим также закрыл свои границы с государством Сефевидов, запретив проезд купцов в обоих направлениях — это была торговая война, направленная на то, чтобы разрушить экономику Сефевидов, прекратив экспорт шелка на Запад, а также не допустив ввоза оружия, металла и специй, поступавших в Иран с запада. В качестве предвестника этих радикальных мер Селим изгнал иранских купцов из Бурсы, когда зимовал там в 1512–1513 году.

Преимуществом Селима было также присутствие на восточных границах шаха Исмаила Узбекского государства (Озбеков), претендовавшего на остатки территорий Аккоюнлу и Тимуридов, доставшиеся Сефевидам. В 1510 году Исмаил прогнал узбеков обратно за реку Оксу, но в 1512 году они снова вторглись в северо-восточную провинцию Хорасан и победили армию Сефевидов. Летом 1514 года Селим вступил на территорию Исмаила с запада. Несмотря на заблаговременное предупреждение о намерениях Селима, Исмаил мало что мог сделать для подготовки к сражению, единственная тактика, которую он мог избрать, была тактика выжженной земли на пути движения османской армии.

Суровые условия путешествия через Малую Азию армии Селима, чтобы вступить в бой с шахом Исмаилом, истощили его войска, продовольствия поступало мало, и неспособность догнать Исмаила спровоцировала недовольство. Несмотря на правовое решение, оправдывающее кампанию, в рядах османов поднялся ропот, что неправильно сражаться с братьями мусульманами. Янычары, которые никогда не пытались скрыть свое недовольство, были готовы к немедленному мятежу и расстреляли шатер султана, когда стояли лагерем к северу от озера Ван. Вскоре Селим узнал, что силы шаха Исмаила сосредоточены в Чалдыране (Чалдыранской долине), расположенном к северо-востоку от озера; перспектива близкого сражения успокоила янычар. В битве, произошедшей 23 августа 1514 года, Исмаил выставил 80 000 конных лучников, многие из которых были набраны из племен, покорить которые и было целью Селима, включая Дулкадир и Караман. Силы Селима насчитывали около 100 000 воинов, 12 000 из которых были вооруженные мушкетами янычары. У Исмаила не было не только мушкетов, но и пушек, которых у османов было 500, соединенных цепью, чтобы помешать наступлению Сефевидов. Обе стороны понесли в битве большие потери, особенно среди верховного командования. Одна из жен Исмаила была захвачена и отдана османскому государственному чиновнику, в то время как сам Исмаил бежал с поля боя сначала в Тебриз, а затем на юго-восток. Селим преследовал его до самого Тебриза, куда прибыл 6 сентября, и разграбил город. Было не по времени холодно; возможно, Селим планировал остаться в регионе с намерением сразиться будущей весной, но османские войска, включая всадников из провинций, отказались зимовать на востоке, и он был вынужден повернуть назад к Амасье.