Андрей Смирнов - Почему «сталинские соколы» воевали хуже Люфтваффе? «Всё было не так!» Страница 35

И только во второй половине 1944 г., свидетельствует воевавший во 2-м гвардейском истребительном авиаполку ВВС ВМФ Н.Г. Голодников, из запасных авиаполков стало, наконец, приходить «хорошо обученное пополнение», «с хорошими боевыми навыками»187. Но во все ли фронтовые части? Ю.М. Мовшевич – перед тем как 4 сентября 1944 г. прибыть в 89-й гвардейский истребительный авиаполк – в запасном, кроме отработки техники пилотирования, лишь «немножко пострелял» по конусу188…

В итоге советские летчики-истребители и во второй половине 1943 г. – 1945 г. не так грамотно, как немцы, действовали в крупных групповых боях. Здесь нужно было уметь слаженно маневрировать, а многие толком не освоили даже маневрирование в составе звена, многие не могли драться даже в составе пары – отрываясь от ведущего при разворотах на большой скорости. Свидетельства немецких пилотов о том, что группы советских истребителей и в 1944–1945 гг. «довольно часто» «рассыпались уже после непродолжительного боя и редко собирались вновь»189, подтверждаются и советскими источниками! Документы элитной, «покрышкинской» 9-й гвардейской истребительной авиадивизии и ее полков за май – июнь 1944 г. (когда она участвовала в воздушном сражении над Яссами) и то пестрят указаниями на то, что в ходе боя рассыпаются даже пары – не говоря уже о группах в 10–16 машин – так, что «получается каша» и возрастают потери. «За счет молодых у нас слабо сколочена пара», – констатировал 12 июня 1944 г. на совещании руководящего состава дивизии ее командир А.И. Покрышкин. «Не совсем отработанное» взаимодействие пар и четверок и отрыв от группы для покрышкинской дивизии были характерны еще и в августе 1944-го, во время боев над Сандомирским плацдармом на Висле190.

Многие советские летчики в конце войны не умели сохранять свое место в боевом порядке группы даже вне боя, в полете по прямой на крейсерской скорости! В 1944–1945 гг., отмечал В. Швабедиссен, «характерной особенностью советских истребителей» по-прежнему «являлся так называемый «рыхлый» строй, в котором самолеты все время поднимались и опускались относительно друг друга. Этот «прием» позволял немецким летчикам определять принадлежность самолетов даже с очень большого расстояния [а значит, добавим, и быстрее принимать соответствующее обстановке решение, избегая в ряде случаев опасности подвергнуться внезапной атаке или получая возможность организовать такую атаку самим. – А.С .]»191. (Наблюдения немцев подтверждает и англичанин Д.Э. Джонсон, встретившийся в апреле 1945 г. с советскими «яками» в районе Берлина: «Самолеты клубились, как рой пчел, постоянно меняющий форму»192). В общем, для достижения высокого уровня тактического мастерства у недоученного большинства советских летчиков-истребителей и в последнем периоде войны была слишком слаба техника пилотирования.

Несомненно, именно поэтому немцы и в 1944–1945 гг. фиксировали случаи, когда советские летчики-истребители проявляли «пассивность и безынициативность в атаке» и «вступали в бой только при численном превосходстве»193. Относящиеся к этому периоду немецкие отчеты, указывает В. Швабедиссен, «снова и снова отмечают осторожность советских летчиков-истребителей при атаках на немецкие бомбардировщики»194. А знаменитый ас штурмовой авиации люфтваффе Х.-У. Рудель настаивает на том, что еще в начале 1944-го они вели себя пассивно и при встречах с пикировщиками Ju87. Как явствует из его воспоминаний, так было, например, в марте 1944 г., когда истребители 5-й воздушной армии 2-го Украинского фронта не сумели помешать его III группе 2-й штурмовой эскадры «Иммельман» бомбить переправу через Днестр у Ямполя. «[…] Мы давно знали о недостаточно высоком боевом духе советских истребителей, – комментирует Рудель. – Лишь немногие отборные подразделения были исключением из этого правила». А повествуя о схватке с Ла-5 из 17-й воздушной армии 3-го Украинского фронта в районе Кишинев – Дубоссары в мае 1944-го, он особо отмечает: «Иваны готовы драться, что случается с ними весьма нечасто»195. О том же пишет и еще один «иммельманер» – Ф. Зейффардт, – летавший в 1944-м на штурмовике FW190F: «Мы также встречались с русскими истребителями, но они большей частью избегали нас, так что проблем с ними у нас не было»196.

Слабая техника пилотирования – отличавшая, как видим, многих советских летчиков-истребителей до конца войны, – частично объясняет нам и разницу в величине боевых счетов немецких и советских пилотов. Достаточно вернуться к явлению, которое отмечал в июне 1944-го Д.Б. Глинка. Не сумев удержаться на боевом развороте за своим ведущим и оторвавшись от него, продолжал Дмитрий Борисович, молодые летчики «теряют ориентировку и часто становятся добычей противника»197. В самом деле, немецкие истребители в первую очередь стремились атаковать одиночные, оторвавшиеся от своей группы самолеты – ведь эти машины никто не прикрывал! 58 % советских летчиков-истребителей, погибших или пропавших без вести в воздушном сражении в районе Ясс 30 мая – 8 июня 1944 г., были сбиты именно в результате отрыва от группы198…

Заметим, что неопытный пилот, оторвавшись от своих, мог тем скорее стать жертвой атаки, что сосредоточивал все свое внимание на восстановлении ориентировки – и забывал об осмотрительности, о необходимости непрерывно следить за воздушной обстановкой. Слабая техника пилотирования вообще не способствовала развитию у летчиков осмотрительности в воздухе: ведь неуверенно владеющий машиной пилот поневоле сосредоточивает все свое внимание на управлении самолетом. «Некоторые русские летчики даже не смотрели по сторонам и редко когда оглядывались, – вспоминал второй по официальной результативности ас люфтваффе – Г. Баркхорн из II группы 52-й истребительной эскадры. – Я сбил много таких, которые даже не подозревали о моем присутствии»199. Как это происходило, можно видеть, например, из рассказа Ф.Ф. Архипенко о том, как в один из весенних дней 1942 г. шестерка Bf109 блокировала аэродром Старый Оскол, над которым барражировала четверка Як-1. «Один отваливает, – вспоминал Архипенко, служивший тогда в соседнем 17-м истребительном авиаполку ВВС Юго-Западного фронта, – делает маневр, заходит в хвост последнему из «яков», сбивает один, другой, третий самолет»200. Ни один из летчиков Як-1 не заметил, как видим, не только приближения врага, но и атак на соседние самолеты! 10–15 % летчиков-истребителей 5-й воздушной армии 2-го Украинского фронта, погибших или пропавших без вести в воздушном сражении над Яссами 30 мая – 8 июня 1944 г., пали жертвами именно плохой осмотрительности в воздухе201. «Страдала», как мы видели, в те же самые дни осмотрительность и у молодого пополнения 900-го истребительного авиаполка – готовившегося участвовать в Белорусской стратегической операции. А Г. Липферт из II группы 52-й истребительной эскадры люфтваффе даже в январе 1945-го, атакуя патрулировавшие над плацдармом на словацкой реке Грон «ястребки» все той же 5-й воздушной армии 2-го Украинского фронта, мог засвидетельствовать, что «в большинстве случаев русский не замечал того, что происходило, пока для него не наступало время воспользоваться своим парашютом»202.

Понятно, что увеличению боевых счетов советских летчиков-истребителей не способствовала и слабая стрелковая подготовка, получавшаяся ими даже в 1944-м. Указания немцев на то, что советские истребители в 1944–1945 гг. часто открывали огонь, «даже когда в прицеле не наблюдали ни одной цели»203, могут свидетельствовать именно о недостаточной стрелковой выучке молодого пополнения, в июне 1944-го отмечавшейся, как мы видели, и Б.Б. Глинкой. Г. Липферт, воевавший во II группе 52-й и I группе 53-й истребительной эскадры «Пик Ас» с декабря 1942 г. до конца войны, в своих воспоминаниях не скупился на высокие оценки пилотажного мастерства многих советских летчиков, сходившихся с ним в маневренных боях – но умению их выбирать оптимальную дистанцию стрельбы и правильно рассчитывать упреждение он такой оценки дать не мог: «Практически все русские пилоты, которых я встречал, в такой ситуации начинали стрелять и тратили свои боеприпасы впустую»204. А вот провоевавший всю войну в 122-м истребительном авиаполку В.В. Рыбалко не только свидетельствует, что «стреляли все немецкие летчики хорошо», но и отнюдь не оговаривает, что эта оценка относится лишь к первой половине войны! Еще более определенно стрелковая выучка летчиков-истребителей люфтваффе во второй половине Великой Отечественной предстает в оценке К.Г. Звонарева (начавшего, напомним, воевать лишь летом 1943-го): «Стреляли хорошо…»205

Вообще, складывается впечатление, что «достойным противником» для немцев «средний советский летчик» в конце войны стал не столько благодаря улучшению подготовки вновь направляемых на фронт пилотов, сколько благодаря тому, что в 1944–1945 гг. стало гораздо больше, чем раньше, шансов уцелеть у тех пилотов, которые начали воевать до 1944-го и которые, соответственно, уже успели к этому времени набраться опыта. С одной стороны, эти шансы увеличивало достигнутое к 1944-му громадное количественное превосходство советской истребительной авиации – в сочетании с обыкновением немцев набрасываться в первую очередь на неопытных пилотов. С другой – то, что в 1944-м резко понизился (и стал не лучше, а может быть, даже хуже, чем у советского) уровень выучки молодого немецкого пополнения: для того, чтобы дать ему столько же часов налета, сколько давали раньше, у немцев уже не хватало бензина. Летом 1944 г. в 9-й, например, отряд III группы 52-й истребительной эскадры люфтваффе приходило, по свидетельству его тогдашнего командира Э. Хартманна, «множество молодых пилотов, имевших налет менее 60 часов, причем на Ме-109 они летали менее 20 часов. Им приходилось совершать боевые вылеты, имея только основную подготовку»…206 В результате у уцелевших к 1944-му советских летчиков-истребителей – даже и у начавших воевать только в 1943-м – стало гораздо больше, чем раньше, шансов продолжать набираться опыта и совершенствовать свое боевое мастерство. За счет этого увеличения прослойки опытных воздушных бойцов и повысился, как представляется, в 1944–1945 гг. средний уровень подготовки советских летчиков-истребителей…