Эйлин Пауэр - Люди средневековья Страница 35

Это письмо было написано 28 июня 1478 года, а в августе или в сентябре Томас, вероятно, женился на своей маленькой Катерине, ибо дама Элизабет в письме своему мужу от 5 октября замечает: «Мой сын Бетсон и его жена кланяются вам». Бедное дитя вскоре узнало тяготы семейной жизни, ибо через год Томас Бетсон заболел опасной болезнью, и она ухаживала за ним и занималась всеми его делами, словно была не девушкой шестнадцати лет, а опытной матроной. Более того, в ту пору она уже, должно быть, ждала своего первого сына. Вильям Стонор относился к болезни своего партнера с некоторой иронией. Он разрывался между беспокойством за жизнь друга и еще большей тревогой, что Бетсон умрет, не уладив дела между ними. Мы узнали о болезни Бетсона и заботах Катерины из письма одного из агентов Стонора, посланного господину: «Сэр, согласно распоряжению вашей светлости, мы были в Степни к девяти часам; в это время, приехав туда, мы увидели нужного нам джентльмена, который приветствовал нас с радостью, непривычной для больного человека, ибо его поведение говорило о том, что он не жилец на этом свете, и мистрис Бевис и другие дамы и его дядя придерживаются того же мнения. И мы пожелали ему доброго здоровья и постарались успокоить его, как только могли, от вашего имени и от имени миледи, а потом вышли из его комнаты в холл, а он впал в беспамятство и стал сильно метаться. И в одиннадцать часов я вызвал его дядю, сидевшего у его постели, в общую комнату и спросил у него и у госпожи его жены отчета о том, сколько денег у него в наличии и что они делали в прошлом году и половину нынешнего. Что касается денег, он признал, что их было 1160 фунтов, а узнав, что вы обвинили его в том, что он задолжал вам и всем своим поставщикам, он сказал, что деньги будут выплачены. Что же касается затрат, то он ответит за них перед Богом или дьяволом, а книгу, в которой записано, что он приобрел у вас, никому не покажет, как не покажет и книгу, где он записывал то, что продавал вам, и обе эти книги будут его судьями. Они хранятся у госпожи его жены под замком, вместе с другими счетами и соответствующими документами, касающимися различных выплат, сделанных различными купцами, как заявил вышеназванный лорд… Что касается столового серебра, то моя госпожа Джейн (вероятно, Джейн Рич, младшая сестра Катерины. — Авт.) и я потребовали отнести его наверх и установить в безопасном месте, на случай, если оно потребуется».

Он посылает сэру Вильяму гонца за сведениями о двух суммах, 80 фунтов каждая, которые Бетсон задолжал его господину и госпоже, и добавляет: «Надеюсь, что с помощью Иисуса он доживет до возвращения посланца, но сколько ему осталось жить, врач не знает. Душеприказчиками были назначены три человека: моя госпожа его жена, Хэмпфри Старки, лондонский регистратор, и Роберт Тейт, купец из Кале; тем не менее я посоветовал ему, когда мы были втроем — он, я и госпожа Джейн, — переписать завещание и сделать свою жену единственной душеприказчицей. Послушает ли он моего совета, я сказать не могу, но я буду делать все, что в моих силах, милостью Божьей».

Человек еще жив, а кредиторы уже слетелись, словно коршуны, к его смертному ложу. Весьма неожиданный поворот событий, ибо Бетсон всегда был очень привязан к Стонорам и предан их интересам, а кроме того, был теперь зятем миледи. Попытка сделать молодую жену, девушку шестнадцати лет, единственной исполнительницей его воли, привела бы к тому, что она оказалась бы полностью в руках своей семьи без совета двух опытных купцов, не имевших в этом деле никаких личных интересов. Все это весьма дурно пахнет. Но интрига продолжается, и три дня спустя агент снова пишет Стонору. Приятно отметить, что старая сварливая мистрис Кроук, мать дамы Элизабет, не забыла о добром отношении к ней Бетсона во время его визитов, когда ему приходилось терпеть уколы ее острого языка.

«Что касается здешних событий, то, слава Богу, все, кажется, будет хорошо. В четверг в Степни приехала миледи Кроук и привезла с собой мастера Бринкли, чтобы тот осмотрел Бетсона, который очень сильно болен; уезжая, он дал ему пластыри для прикладывания к голове, к животу и желудку, чтобы ночью он мог спокойно спать. И он снова приезжал в пятницу… и увидел, что ему стало лучше, о чем говорили все люди, окружавшие его. Тем не менее врач еще не может сказать, выживет ли он или умрет, но он сделает все, чтобы он прожил до полудня во вторник, после чего уже точно будет знать, чем кончится дело. Я пишу вам по причине того, что я еще ни в чем не уверен. Сэр, с тех пор как я и мистрис Джейн приехали сюда, здесь плелись тайные интриги в противовес тому, ради чего мы сюда явились. Я пока еще не могу написать об этом открыто, ибо моя госпожа Бетсон ухаживает за мужем, оставив все дела и не слушая ничьих советов, вверяет свою судьбу вам, остается верной вам и миледи, более того, если он расстанется с жизнью, она сообщит нам об этом как можно скорее. И умрет ли он или выживет, необходимо и желательно, чтобы мистрис Джейн не расставалась с ней [до того времени], когда станет окончательно ясно, ибо, по правде говоря, разные люди, с которыми вы и миледи встретитесь после смерти Бетсона, пытались и будут пытаться склонить ее на свою сторону, если мы не приедем сюда вовремя. А мистрис Джейн заслуживает всяческих похвал».

Однако все эти происки оказались напрасными, ибо Бетсон выжил. 10 октября «подмастерье» Хенэм пишет: «Моему хозяину Бетсону, благодарение Иисусу, стало гораздо лучше, и теперь, вне всякого сомнения, его болезнь позади и он идет на поправку, и врачи уже больше не приходят, ибо он в них не нуждается». Но вскоре смерть другого человека разрушила тесные отношения между Томасом Бетсоном и Стонорами — в конце года умерла добрая, экстравагантная, любящая дама Элизабет. Удивительно, но ее смерть положила конец деловому партнерству ее мужа и зятя. Теперь в документах Стоноров лишь изредка упоминаются долги Томаса Стонору: вне всякого сомнения, он купил долю сэра Вильяма в их совместном предприятии. 10 марта 1480 года он признает, что должен Стонору 2835 фунтов и 9 шиллингов, а в 1482 году его долг все еще составлял 1200 фунтов. Трудно понять, почему тесная личная дружба и деловое партнерство так неожиданно закончились. Но, как отмечает редактор «Писем Стонора»: «Искренность и честность бетсоновского характера, о которых свидетельствуют его письма, не позволяет нам предположить, что во всем виноват он один».

Такова история личной жизни Томаса Бетсона, но она почти ничего не говорит нам о той большой компании, к которой он принадлежал (за исключением отдельных упоминаний о Компании торговцев шерстью или о ценах на котсволдскую шерсть), а поскольку Томас представляет собой типичного торговца шерстью, мы должны теперь рассказать о его общественной и деловой жизни и попытаться найти непосредственные свидетельства того, как купцы этой компании осуществляли свою торговлю. Торговец шерстью, чтобы иметь прибыль, должен был заниматься двумя вещами и уделять им одинаковое внимание: во-первых, скупать шерсть у английских производителей, а во-вторых — продавать ее иностранным купцам. В Котсволде производили один из самых качественных видов шерсти в Англии, и члены компании стремились закупать в первую очередь ее — либо после большой летней стрижки, либо в виде овечьих шкур после осеннего забоя овец. Поэтому прекрасным майским днем Томас Бетсон ехал в Глостершир, усевшись на своего доброго коня, вдыхая запах цветущего боярышника. Другие скупщики забирались еще дальше — в долины Йоркшира, где торговались с цистерцианскими аббатами за шерсть, настриженную с их огромных овечьих отар, но он и Сели были верны котсволдской шерсти и овечьим шкурам. (В июле одного года он отправил в Лондон 2348 таких шкур «от имени рыцаря сэра Вильяма Стонора и Томаса Бетсона на судне „Иисус“ из Лондона, капитаном которого, по воле Бога, был Джон Лолингтон».)

Самые крупные закупки производились в мае, и все торговцы и скупщики шерсти собирались на ярмарке в Нортличе. Поэтому нет ничего удивительного в том, что в Нортличской церкви сохранилось много купеческих надгробий, ибо они часто приходили сюда помолиться, а вся деревня гудела от голосов покупателей и продавцов, обменивающихся заказами и проверяющими качество шерсти. Сели покупали шерсть в основном у двух нортличских производителей — у Вильяма Мидвинтера и Джона Буше. Отношения между производителями и скупщиками часто были очень тесными и приятельскими: Мидвинтер порой даже пытался сосватать своему покупателю невесту в дополнение к шерсти, а девушки, желавшие выйти замуж, не прочь были покрасоваться перед купцами, когда те собирались в гостинице, чтобы распить галлон вина и повеселиться. Мидвинтер очень сердился, если его счета долгое время оставались неоплаченными, но его можно понять. Томас Бетсон предпочитал покупать шкуры у Роберта Тер-бота из Ламбертона и Джона Тейта из Уайта (еще одной знаменитой деревни, где производили шерсть), и у Джона Элмеса, купца из Хенли, хорошо известного Стонорам. Мидвинтер, Буше и Элмес были хорошими дельцами, или «броггерами» — то есть перекупщиками, которые скупали шерсть у крестьян, выращивавших овец, и продавали ее купцам, но купцы часто имели дело и непосредственно с самими крестьянами, покупая шерсть у бедняков и у богатых фермеров.