Гомер - Илиада Страница 35

180 Скоро владыки ахеян достигнули собранных стражей, И не в дремоте они предводителей стражи застали: Бодро младые ахейцы, с оружием в дланях, сидели. Словно как псы у овчарни овец стерегут беспокойно, Сильного зверя зачуяв, который из гор, голодалый, 185 Лесом идет; подымается шумная противу зверя Псов и людей стерегущих тревога, их сон пропадает. Так пропадал на очах усладительный сон у ахеян, Стан охраняющих в грозную ночь: непрестанно на поле Взоры вперяли они, чтоб узнать, не идут ли трояне.

190 С радостью старец узрел их и, более дух ободряя, Весело к ним говорил, устремляя крылатые речи: "Так стерегитесь, любезные дети! никто и не думай, Стоя на страже, о сне: да не будем мы в радость враждебным"

Так говоря, перенесся за ров; и за ним устремились 195 Все скиптроносцы ахейские, сколько звано их к совету. С ними герой Мерион и Несторов сын знаменитый Следовал: сами цари пригласили и их для совета. Вместе они, перешедшие ров, пред стеною изрытый, Сели на чистой поляне, на месте, свободном от трупов 200 В сече убитых, отколь возвратился крушительный Гектор, Рать истреблявший данаев, доколе их ночь не покрыла; Там воеводы, сидящие, между собой говорили. Речь им полезную начал геренский воинственник Нестор: "Други! не может ли кто-либо сам на свое положиться 205 Смелое сердце и ныне же к гордым троянам пробраться В мраке ночном? не возьмет ли врага он, бродящего с краю; Или не может ли между троян разговора услышать, Как меж собою они полагают: решились ли твердо Здесь оставаться далеко от города или обратно 210 Мнят от судов отступить, как уже одолели данаев. Если бы то он услышал и к нам невредим возвратился, О, великая слава была бы ему в поднебесной, Слава у всех человеков; ему и награда прекрасна! Сколько ни есть над судами ахейских начальников храбрых, 215 Каждый из них наградит возвратившегось черной овцою С агнцем сосущим, - награда, с которой ничто не сравнится; Будет всегда он участник и празднеств, и дружеских пиршеств"

Рек, - и никто не ответствовал, все хранили молчанье. Первый меж них взговорил Диомед, воеватель могучий: 220 "Нестор! меня побуждает душа и отважное сердце В стан враждебный войти, недалеко лежащий троянский. Но когда и другой кто со мною идти пожелает, Более бодрости мне и веселости более будет. Двум совокупно идущим, один пред другим вымышляет, 225 Что для успеха полезно; один же хотя бы и мыслил, Медленней дума его и слабее решительность духа".

Так говорил, - и идти с ним хотящие многие встали: Оба Аякса хотят, нестрашимые слуги Арея; Хочет герой Мерион, Фразимед беспредельно желает; 230 Хочет и светлый Атрид Менелай, знаменитый копейщик; Хочет и царь Одиссей во враждебные сонмы проникнуть, Смелый: всегда у него на опасности сердце дерзало. Но меж них возгласил повелитель мужей Агамемнон: "Отрасль Тидея, любезнейший мне Диомед благородный! 235 Спутника сам для себя избирай, и кого пожелаешь; Кто из представших, как мыслишь, отважнейший: многие жаждут. Но, из почтения тайного, лучшего к делу не брось ты И не выбери худшего, страху души уступая; Нет, на род не взирай ты, хотя б и державнейший был он".

240 Так Агамемнон вещал, за царя Менелая страшася. К ним же вновь говорил Диомед, воеватель бесстрашный: "Ежели мне самому избрать вы друга велите, Как я любимца богов, Одиссея героя забуду? Сердце его, как ничье, предприимчиво; дух благородный 245 Тверд и в трудах и в бедах; и любим он Палладой Афиной! Если сопутник мой он, из огня мы горящего оба К вам возвратимся: так в нем обилен на вымыслы разум".

Но ему возразил Одиссей, знаменитый страдалец: "Слишком меня не хвали, не хули, Диомед благородный, 250 Знающим всё говоришь ты царям и героям ахейским. Лучше пойдем мы! Ночь убегает, и близко Денница; Звезды ушли уж далеко; более двух уже долей Ночь совершила5, и только что третия доля осталась".

Так говоря, покрывалися оба оружием страшным. 255 Несторов сын, Фразимед воинственный, дал Диомеду Медяный нож двулезвенный (свой при судах он оставил), Отдал и щит; на главу же героя из кожи воловой Шлем он надел, но без гребня, без блях, называемый плоским, Коим чело у себя покрывает цветущая младость. 260 Вождь Мерион предложил Одиссею и лук и колчан свой, Отдал и меч; на главу же надел Лаэртида героя Шлем из кожи; внутри перепутанный часто ремнями, Крепко натянут он был, а снаружи по шлему торчали Белые вепря клыки, и сюда и туда воздымаясь 265 В стройных, красивых рядах; в середине же полстью подбит он. Шлем сей - древле из стен Элеона похитил Автолик, Там Горменида Аминтора дом крепкозданный разрушив; В Скандии ж отдал его Киферийскому Амфидамасу; Амфидамас подарил, как гостинец приязненный. Молу; 270 Мол, наконец, Мериону вручил его, храброму сыну; Ныне сей шлем знаменитый главу осенил Одиссея.

Так Одиссей с Диомедом, покрывшись оружием страшным, Оба пустилися, там же оставив старейшин ахейских; Доброе знаменье храбрым немедля послала Афина 275 Цаплю на правой руке от дороги; они не видали Птицы сквозь сумраки ночи, но слышали звонкие крики. Птицей обрадован был Одиссей и взмолился Афине: "Глас мой услышь, громовержцем рожденная! Ты, о богиня, Мне соприсущна во всяком труде: от тебя не скрываю 280 Дум я моих; но теперь благосклонною будь мне, Афина! Дай нам к ахейским судам возвратиться покрытыми славой, Сделав великое дело, на долгое горе троянам!"

И взмолился второй, Диомед, воеватель могучий: "Ныне услышь и меня, необорная дщерь Эгиоха! 285 Спутницей будь мне, какою была ты герою Тидею К Фивам, куда он с посольством ходил от народов аргивских; Возле Асоповых вод аргивян меднолатных оставив, Мирные вести отец мой кадмеянам нес браноносным В град, но, из града идущий, деяния, страшные слуху, 290 Сделал, с тобой: благосклонная ты предстояла Тидею. Так ты по мне поборай и меня сохрани, о богиня! В жертву тебе принесу я широкочелистую краву, Юную, выя которой еще не склонялась под иго; В жертву ее принесу я, с рогами, облитыми златом".

295 Так говорили, молясь; и вняла им Паллада Афина. Кончив герои мольбу громовержца великого дщери, Оба пустились, как львы дерзновенные, в сумраке ночи, Полем убийства, по трупам, по сбруям и токам кровавым.

Тою порой и троянским сынам Приамид не позволил 300 Сну предаваться; собрал для совета мужей знаменитых, Всех в ополченье троянском вождей и советников мудрых. Собранным вместе мужам, предлагал он совет им полезный: "Кто среди вас за награду великую мне обещает Славное дело свершить? А награда богатая будет: 305 Дам колесницу тому и яремных коней гордовыйных Двух, превосходнейших всех при судах быстролетных данайских, Кто между вами дерзнет (а покрылся б он светлою славой!) В сумраке ночи к ахейскому стану дойти и разведать: Так ли ахеян суда, как и прежде, опасно стрегомы;6 310 Или, уже укрощенные силою нашей, ахейцы Между собой совещают о бегстве и нынешней ночью Стражи держать не желают, трудом изнуренные тяжким".

Так говорил; но молчанье глубокое все сохраняли. Был меж троянами некто Долон, троянца Эвмеда, 315 Вестника, сын, богатый и златом, богатый и медью; Сын, меж пятью дочерями, единственный в доме отцовском, Видом своим человек непригожий, но быстрый ногами. Он предводителю Гектору так говорил, приступивши: "Гектор, меня побуждает душа и отважное сердце 320 В сумраке ночи к судам аргивян подойти и разведать. Но, Приамид, обнадежь, подыми, твой скиптр и клянися, Тех превосходных коней и блестящую ту колесницу Дать непременно, какие могучего носят Пелида. Я не напрасный тебе, не обманчивый ведомец буду: 325 Стан от конца до конца я пройду, и к судам доступлю я, К самым судам Агамемнона; верно, ахеян владыки Там совет совещают, бежать ли им или сражаться".

Рек он, - и Гектор поднял свой скипетр и клялся Долону: "Сам Эгиох мне свидетель, супруг громовержущий Геры! 330 Муж в Илионе другой на Пелидовых коней не сядет: Ты лишь единый, клянуся я, оными славиться будешь".

Рек он - и суетно клялся, но сердце разжег у троянца. Быстро и лук свой кривой, и колчан он за плечи забросил, Сверху покрылся кожей косматого волка седого; 335 Шлем же хорёвый надел и острым копьем ополчился. Так от троянского стана пошел он к судам; но троянцу Вспять не прийти от судов, чтобы Гектору вести доставить. Он, за собой лишь оставил толпы и коней и народа, Резво дорогой пошел. Подходящего скоро приметил 340 Царь Одиссей и сопутнику так говорил, Диомеду: "Верно, сей муж, Диомед, из троянского стана подходит! Он, но еще не уверен я, наших судов соглядатай; Или подходит, чтоб чей-либо труп из убитых ограбить. Но позволим сначала немного ему по долине 345 Нас миновать, а потом устремимся и верно изловим, Быстро напав; но когда, убегающий, нас упредит он, Помни, от стана его к кораблям отбивай непрестанно, Пикой грозя, чтобы он не успел убежать к Илиону".

Так сговоряся, они у дороги, меж грудами трупов, 350 Оба припали, а он мимо их пробежал, безрассудный. Но, лишь прошел он настолько, как борозды нивы бывают, Мулами вспаханной (долее мулы волов тяжконогих Могут плуг составной волочить по глубокому пару), Бросились гнаться герои, - и стал он, топот услышав. Чаял он в сердце своем, что друзья из троянского стана 355 Кликать обратно его, по велению Гектора, гнались. Но, лишь предстали они на полет копия или меньше, Лица врагов он узнал и проворные ноги направил К бегству, и быстро они за бегущим пустились в погоню. 360 Словно как два острозубые пса, приобыкшие к ловле, Серну иль зайца подняв, постоянно упорные гонят Местом лесистым, а он пред гонящими, визгая, скачет, Так Диомед и рушитель градов Одиссеи илионца Полем, отрезав от войск, постоянно упорные гнали. 365 Но, как готов уже был он с ахейскою стражей смеситься, Прямо к судам устремляяся, - ревность вдохнула Афина Сыну Тидея, да в рати никто не успеет хвалиться Славой, что ранил он прежде, а сам да не явится после. Бросясь с копьем занесенным, вскричал Диомед на троянца: 370 "Стой иль настигну тебя я копьем! и напрасно, надеюсь, Будешь от рук ты моих избегать неминуемой смерти!"