Коллектив авторов - Черногорцы в России Страница 35

Еще в Чачке Липовац познакомился с капитаном Сербом, у которого оставил свой чемодан и текст депеши для газет «Голос» и «Новое время»: «Premier lieutenant de la garde imperiale russe Popovitch-Lipovatc en retrait va passer la frontiere avec 150 hommes» 60 – какой же черногорец упустит случай «порисоваться». Депешу следовало послать в Россию через 3–4 дня после ухода добровольцев из города. Однако вряд ли она была послана: соблюдая присягу, Серб доложил начальству о новом знакомстве, и, по приказу военного министра, чемодан Поповича-Липоваца был вскрыт, но… в нем никаких улик не оказалось. Пока!

2 мая под Елицей черногорские волонтеры получили ружья с патронами и вечером того же дня все двинулись по направлению к Златибору, где и намеревались перебраться в Санджак. Каждый из предводителей вел группу примерно из 40 «нижних чинов». И здесь надо добавить, что численность их «войска» постоянно сокращалась – общая масса часто разделялась, а неплохо действовали и местные власти: так, например, когда из-под Елицы двое добровольцев ушли в Ужице на разведку, их там быстро арестовали. А затем – и еще троих. А в Иванице – уже шестерых из тех, кто шел к границе параллельным маршрутом 61. 6 мая добровольцы добрались до села Бела Река на Златиборе и тут, под горой Муртеница, остановились на ночлег. Граница (уже другая по счету) была совсем рядом.

Появление «опасных пришельцев» близ Ужице вызвало в Белграде переполох, – по приказу военного министра в некоторых срезах (уездах) Ужицкого округа была объявлена мобилизация «народного войска». Но на сборные пункты… никто из местных жителей так и не явился: бойкот акции властей со стороны населения продолжался. Тогда в Ужице из Крагуеваца двинулась еще одна рота регулярной армии, а начальник округа М. Бралович – с офицерами, жандармами и окружной полицией – начал преследование добровольцев. Но безуспешно. В конце концов, он добрался до сербско-турецкой границы на горе Явор, где информировал турок, что добровольцы оторвались от погони и скрылись в Новипазарском санджаке62.

Те же (в ночь с 7 на 8 мая) перешли пограничную реку Тисовица. И сразу после переправы вновь «перетасовали» ряды. Иванович – с большей частью людей – отправился в Васоевичи и смог-таки пробиться на помощь герцеговинским повстанцам. Он оставался на «поле боя» до осени 1882 г., когда восстание было окончательно подавлено 63. Липовац же с отрядом в 28 бойцов оказался в ловушке между Новой Варошью, Приеполем и Белым Полем, обложенный турецкими и австрийскими заставами. Три дня он пытался вырваться из постоянно сжимавшегося обруча, но, осознав, что это не удается, приказал возвращаться в Сербию, предварительно утопив винтовки в реке Увац64.

Здесь Липовац распустил свой отряд (видимо, не рассчитывая, что совсем скоро им предстоит снова встретиться) и 12 мая ночью попытался достать коня и проводника, дабы скрытно пробраться в Болгарию. Однако все обернулось иначе – он не только не получил ни того, ни другого, но был взят под арест. Впрочем, он особо не сопротивлялся [16]… Итак, одна «эпопея» закончилась, начиналась следующая.

При обыске у Липоваца были обнаружены ордена и денежные средства: 175 рублей ассигнациями, 20 золотых наполеондоров и на 8010 рублей векселей [17]. На другой день, 13 мая, М. Бралович доносил министру М. Гарашанину: «Прошу Вас дать распоряжение, что мне делать с Йованом Липовацем и его людьми (к слову сказать, все 28 волонтеров были также быстро арестованы. – А. Ш.). Липовац помещен в гостиницу под охрану. Ведет себя учтиво. Образованный человек. Русский гвардейский поручик в отставке и дворянин»65. И на допросе держался достойно – хотел, мол, перебраться с добровольцами в Черногорию, а оттуда куда Бог даст. Ружья для 30 человек купил сам, на свои деньги, но волонтеров не собирал, – это делал Правица. И вообще, упаси Бог, не желал пролития ни капли сербской крови. Настаивал на общесербском характере восстания и подчеркивал свою симпатию к инсургентам, а также брал всю вину на себя66.

Протокол допроса был послан в Белград, но ответ долго не приходил. Напряжение возрастало, и горячий Липовац «сломался». 20 мая (через неделю после первого рапорта) Бралович снова обращался к Гарашанину, но уже в ином тоне: «Эти здешние черногорцы меня порядком утомили. Их предводитель – Липовац – протестует каждый день, угрожает Россией и оскорбляет наши власти. Потому я устроил ему строгий режим, ограничив в еде и питье. Прошу Вас как можно скорее решить, что с ними делать»67.

Время шло, но лишь 12 июня Гарашанин ответил: надобно, взяв из батальона, прибывшего в Пожегу, достаточное число солдат, сопроводить Липоваца с добровольцами до болгарской границы; при этом паспорт ему не возвращать – он уже был послан в Вену! 14 июня М. Браловим отправил его (через Чачак и Крушевац) с солдатами в Ниш. 19-го он прибыл в Пирот, откуда, вместе с волонтерами, его 22 числа изгнали в Болгарию…

Так завершилась герцеговинская «одиссея» русского гвардейского подпоручика. И здесь мы хотим привести версию событий, изложенную им самим в письме Аксакову, что кажется нам целесообразным, – ибо, сообщая некоторые новые подробности (особенно об отношениях Белграда с Веной), она раскрывает и «творческий» характер Липоваца: как же ему, подлинному черногорцу, не приврать по-славянски (вспомним и характеристику, что дал «благодетель»: «Малый приличный и поэт, но враль»). Явные преувеличения в цитате выделены курсивом.

Итак: «Только я во главе 28 человек, имея 60 ружей, успел, переодевшись кучером, пробраться через Сербию и перейти в Боснию [18]. Несмотря на то, что сербы выставили перед нами четыре батальона войск и дали знать в тот же день Австрии и Турции, где нас ожидать. 14 дней, по дождю, терпя голод и холод, я вертелся около Новой Вароши и Приеполя, но везде встречал засаду, – между тем, восстание, благодаря золоту немецкому, начало стихать, или просто австрияки усмирили „разбойников". Мне нечего было делать; с 28 человек поднять восстание невозможно, тем более, когда неоткуда ожидать поддержки. Люди начали роптать. Голод, холод и погоня за нами трех держав заставили нас возвратиться в Сербию. Но к великому удивлению всего славянского мира, сербы арестовали нас всех и, отобрав у нас деньги и паспорта, поспешили все это торжественно препроводить в Вену (это факт, который рассказывал сам князь Болгарский, который видел бумаги и которому об этом рассказывал сам Франц-Иосиф) [19]… Между тем, мы сидели в тюрьме – поверьте мне, что в продолжении 37 дней давали нам только по фунту хлеба и воды, заперты были в Ужице в оставшуюся еще от турок темницу – грязь, вонь, всевозможные паразиты были нашими спутниками… Нужно было посмотреть на нас, когда нас выпустили, – мы были скелетами, не людьми. К голоду присоединился страх, что нас выдадут Австрии, что все и ожидали… Сербы смеялись, говоря: „Пусть вам поможет Россия"; находились и такие высокопоставленные лица, которые прямо ругали русского царя, вследствие чего произошла известная в сербской прессе сцена между мною и шефом полиции округа (я его побил в присутствии 10 жандармов']. Сербы в нашем деле оказались достойными жандармами Австрии и добросовестно исполнили аванпостную службу. Народ, признаться, сочувствовал нам и негодовал, но это не помогло. Под конец сербы решили выпустить нас из тюрьмы. Выпустив, нас окружило 30 жандармов и 10 солдат, которые нас через всю Сербию окружали и берегли. Даже австрийского консула в Нише пригласили полюбоваться на эту грустную и подлую сцену. И так, Иван Сергеевич, я был привезен на границу Болгарии, где меня выпустили без денег и паспорта…»68.

В Софии, где Попович-Липовац, по его же словам, «надеялся получить радушный прием и покровительство» 69, он не добился ровным счетом ничего – давнего подельника М. А. Хитрово в Российской миссии уже не было… О вторичном пребывании Липоваца в столице Болгарии отложилась даже небольшая переписка, хранящаяся в Государственном военно-историческом архиве [20], из которой следует, что новый посланник, тайный советник Арсеньев, 2 июля послал в Петербург депешу: «До сведения моего дошло, что несколько дней тому назад снова появился в Софии черногорец Попович-Липовац, который многим говорил, что, так как Хитрово помогал ему собрать отряд добровольцев для Герцеговины, снабжал паспортами и деньгами, то, вследствие отобрания у него паспорта в Сербии, он хочет обратиться в Российское консульство в Софии за новым паспортом. Уведомленный о сем, я приказал не пускать его в агентство. Мне передавали, что разбешенный Липовац разразился угрозами против меня, заявляя, что решился на все». И далее – самое важное: «Дальнейшее пребывание Липоваца в Софии весьма неудобно»70.