Андрей Мелехов - «Танковая дубина» Сталина Страница 36

Состав приграничных танковых группировок сторон

Сначала попробуем разобраться, каким количеством танков на 22 июня 1941 года располагал первый стратегический эшелон Красной Армии — то есть приграничные округа СССР (Ленинградский, Прибалтийский Особый, Западный Особый, Киевский Особый и Одесский). В своей книге «Великая танковая война» М. Барятинский пишет, что «к 22 июня 1941 года в войсках так называемых приграничных округов… насчитывалось 14 075 танков и САУ (включая танкетки, малые плавающие и телеуправляемые танки). Из этого количества к 1-й категории относилось 2356 танков, ко 2-й — 8854. Считая процент небоеспособных танков 2-й категории равным 30 % (М. Барятинский не потрудился объяснить, с какой стати мы должны так считать. — Прим. авт.), получаем 6197 танков. В итоге можно утверждать, что в приграничных военных округах имелось 8553 боеготовых советских танка. Налицо превосходство Красной Армии в танках над Вермахтом в два раза!» (с. 186). В другой своей работе — «Танки Второй мировой» — М. Барятинский, правда, «берет свои слова обратно»: «В западных приграничных военных окруrax (с учетом Ленинградского военного округа), — пишет он, — насчитывался 13 981 танк, из которых 83,4 % были боеготовыми» (с. 204). Нетрудно прикинуть, что 83,4 % от 13 981 — это 11 660 боеготовых машин. Кстати, обе упомянутые книги, имеющиеся в моем распоряжении, изданы в 2009 году. Поди, разберись… Я тем не менее склонен больше верить последней цифре — 11 660 боеготовых машин. Несколько позже поясню, почему.

В книге «Красная Армия в 1941 году» Р. Иринархов, ссылаясь, в частности, на М. Коломийца («Броня на колесах», 2007, с. 296), подсказывает общее число танков в приграничных округах — 12 872, из которых 10 540 были боеспособными. На следующей странице он упоминает и другие цифры. Так, цитируя Военно-исторический журнал (1991, № 4, с. 36), российский историк сообщает, что к началу войны в приграничных округах насчитывалось 14 200 танков и САУ (включая 508 КВ и 1,024 Т-34). Уже упоминавшийся австрийский историк Хайнц Магенхаймер в статье «Стратегия Советского Союза: наступательная, оборонительная, превентивная?» говорит о том, что «Генеральный штаб с одобрения Сталина сосредоточил в Западной России (включая резервы) 23 армии с 14 500 танками» (сборник «Правда Виктора Суворова-2», с. 114).

М. Солонин в книге «22 июня. Анатомия катастрофы» сообщает: «Последняя предвоенная «Ведомость наличия и технического состояния боевых машин по состоянию на 1 июня 1941 г.» (ЦАМО, ф. 38, оп. 11353, д.924, л. 135–138, д. 909, л. 2—18) свидетельствует, что на вооружении войск пяти западных приграничных округов числилось (не считая устаревших и выведенных из состава боевых частей танкеток Т-27) 12 782 танка, из которых «годными к использованию по прямому назначению» (1-й и 2-й категорий, то есть «новыми» и «вполне исправными») были 10 540 танков — 82,5 % всего парка. В частности, в Киевском ОВО… числилось 5465 танков, из них к 1 — й и 2-й категориям отнесено 4788 единиц (87,6 %)» (с. 328). Ссылаясь на «Статистический сборник № 1», Л. Лопуховский и Б. Кавалерчик дают несколько иные цифры. Они, в частности, сообщают, что на 1 июня в пяти приграничных округах имелся 13 701 танк всех типов (12 765 танков и 936 танкеток), из которых 11 003 относились к 1-й и 2-й категориям — то есть были полностью годными к использованию («Июнь 1941. Запрограммированное поражение», с. 442–443).

Отмечу, что упомянутая ведомость не учитывала новейшие танки — Т-34, КВ и Т-40, поступившие в приграничные округа с 1 по 22 июня (таковых, напомню, было не менее 206 единиц), а также машины, которые успели отремонтировать за три предвоенных недели: я не могу заставить себя поверить в то, что ремонтом все это время вообще никто не занимался. Не учитывает ведомость от 1 июня и танки, переброшенные на запад из глубинных округов СССР. В частности, к началу войны на Украину (в район Изяслав, Бердичев, Шепетовка) был частично или полностью переброшен 5-й мехкорпус под командой генерал-майора И.П. Алексеенко, а это минимум 974 танка. Я, кстати, считаю, что при передислокации в западном направлении механизированные соединения Красной Армии брали с собой только боеготовые машины. Никакого смысла в том, чтобы везти через всю страну для участия в ожидавшейся всеми скорой войне полностью устаревшие или неисправные танки не было. Поэтому я склоняюсь к тому, что в отношении общего количества советских танков в приграничных округах на 22 июня ближе всего может быть цифра, включающая танки 5-го мехкорпуса — то есть порядка 15 174 единиц. Любопытно, что убежденные «антисуворовцы» Л. Лопуховский и Б. Кавалерчик, считающие, что к 22 июня до приграничных округов добрались 1307 танков армий второго стратегического эшелона, пришли к еще большей цифре — 15 214 танков всех типов. А полностью исправных боевых машин соответственно там могло быть минимум 11 514, «по Терехову» (цифра, весьма близкая к 11 660, указанным М. Барятинским), или 12 597, «по Лопуховскому и Кавалерчику». Мои собственные подсчеты общего количества советских танков только в мехкорпусах, дислоцировавшихся в приграничных окруrax (с учетом перебрасывавшихся туда накануне войны машин «забытого» 5-го мехкорпуса — см. Приложение № 3), дают общую цифру в 12 628 танков, из которых 3111 находились на территории ЛВО и ПрибВО, 2537 — в ЗапОВО, 5996 — в КОВО и 984 — в ОдВО.

Тем не менее в том, что касается общего количества советских танков в приграничных округах на 22 июня 1941 года, я буду ориентироваться на достаточно консервативную цифру в 14 200 танков, упомянутую Р. Иринарховым со ссылкой на ВИЖ. Она, кстати, весьма близка к цифре в 13 981, указанной М. Барятинским. В том же, что касается общего количества исправных танков в западных военных округах на ту же дату, я буду исходить из 11 660 машин («по Барятинскому»), Подозреваю, что в будущем — когда историки таки досчитают все советские танки — обе цифры будут пересмотрены в сторону повышения. Вновь попробуем разбить общее число танков по типам. В скобочках я указываю источник данных.

Таблица № 6

Несколько пояснений относительно источников. Прежде всего, подобной таблички с подробной разбивкой я нигде не нашел, поэтому и пришлось составлять ее самому. По некоторым типам я использовал информацию, данную М. Барятинским в его книгах «Великая бронетанковая война» и «Танки Второй мировой». Подругам машинам — скажем, в отношении Т-28 и Т-35 — я предпочел ориентироваться на учетные ведомости, приведенные М. Коломийцем («Сухопутные линкоры Сталина»), и подсчеты Р. Иринархова («Киевский Особый»). Достаточно полезным инструментом оказалось и составленное мною Приложение № 3: в нем я обобщил все известные мне данные по численности тех или иных типов танков в советских мехкорпусах на 22 июня 1941 года. К сожалению, данные эти в основном почерпнуты из учетных ведомостей на 1 июня 1941 года. В отношении новейших плавающих танков Т-40 я использовал лишь цифру их наличия в Киевском Особом военном округе, упомянутую М. Барятинским. На самом деле этих танков в приграничных округах было, конечно, гораздо больше. К категории «прочие» (цифра-«затычка») как раз и относятся танки, по которым я не смог найти более или менее точную информацию. В нее, в частности, входят старые, но боеспособные МС-1, вооруженные 45-мм пушкой, которые незадолго до начала войны оказались в западных округах. В тех же 1619 «неопознанных» машинах числятся танкетки Т-27. По-видимому, как и Т-27, снятые с вооружения МС-1 использовались в качестве учебных машин или были переданы в распоряжение укрепрайонов.

Теперь несколько статистических показателей. Во-первых, из получившейся таблички понятно, что «танкоубийцами» из общего числа в 14 200 танков являлось примерно 10 927 машин — или 77 %. Остальные были вооружены пулеметами, огнеметами и «короткими» пушками КТ-28. Во-вторых, можно сделать вывод о том, что к 22 июня 1941 года в приграничье оказалось около 57 % всех советских танков. Соответственно, даже после потери всей этой группировки у Красной Армии все равно осталось бы больше боевых машин, чем имелось во всем Третьем рейхе накануне вторжения. Пожалуй, можно добавить, что танков в распоряжении стремительно отступавшей Красной Армии даже во второй половине июля по-прежнему было больше, чем во всем остальном мире. И это — не учитывая продолжавшееся (и все увеличивавшееся) производство новейших танков — Т-34, КВ, Т-50 и пр. Интересно, что к началу войны в западных районах СССР оказалась лишь примерно половина основы советского танкового парка: примерно 39 % всех БТ и 52 % всех Т-26 по-прежнему оставалось в глубине страны — всего около 8243 вполне «приличных» танков. Там же находились и 579 КВ и Т-34—27 % от общего их количества на 22 июня 1941 года. Таким образом, даже после чудовищных поражений, понесенных Красной Армией в течение первых двух недель войны, танков в распоряжении советских генералов по-прежнему имелось в разы больше, чем у немцев. Их у СССР было столько, что превосходство в бронированных машинах сохранилось у Красной Армии даже в конце страшного 1941 года — после потери примерно 20 500 единиц бронетехники (см. «22 июня. Анатомия катастрофы», с. 339). М. Барятинский свидетельствует: «На 1 января 1942 года на советско-германском фронте соотношение танков составляло 1588:840 (1,9:1) в нашу пользу» («Танки СССР в бою. 1919–2009», с. 15). Отметим, что это соотношение не учитывает по-прежнему сохранявшееся качественное превосходство советской бронетехники, имевшееся за счет Т-34, КВ и Т-50. «Никогда, — продолжает М. Барятинский, — за все время Великой Отечественной войны немцы не имели превосходства над Красной Армией в целом» (там же). Одним словом, отнюдь не недостаток танков (а также самолетов и артсистем) обусловил позорные поражения лета 1941 года…