Г. Курганов - ТАЙНЫ РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ И БУДУЩЕЕ РОССИИ Страница 36

Ген. А. А. Брусилов в своих «Воспоминаниях» очень правдиво излагает весь ход первой мировой войны. Относительно же Вел. кн. Николая Николаевича говорит очень правильно. Он считал великого князя «старым, честным и деспотическим», которому можно было доверять и который всеми силами своей души ненавидел немцев. Ген. Брусилов говорит, что первую войну можно было бы успешно закончить в конце 1916 года. Он пишет, что перед открытием военных действий весной 1916 года состоялось два собрания главнокомандующих всеми тремя фронтами. Тогда были во главе этих трех фронтов: ген. Эверт, ген. Брусилов и ген. Куропаткин.

(По внешнему виду чистый хазар, ген. Куропаткин с совокупностью таких же крипто-генералов как и он, сдал до этого русскую армию в русско-японской войне. Прим. Стол.) Собрание состоялось 1 апреля 1916 года. Но ничего положительного не было решено. Сам царь сидел молча и его начальник штаба ничего особенного не сказал о том, как нужно начать весеннюю кампанию для того, чтобы побить немцев. Выступивший ген. Брусилов требовал начать решительные бои на всех фронтах. Но его ни один из генералов не поддержал. Так собрание кончилось без всяких важных решений. Тогда 14 апреля того же 1916 года опять состоялось собрание под председательством того же царя и в присутствии генералов Куропаткина, Эверта, Брусилова, начальника штаба Алексеева и др. Опять решение не было принято. Опять ген. Брусилов в своей речи требовал немедленно открыть кампанию на всех фронтах, «Я глубоко уверен, что если бы мы начали решительные бои на всех фронтах, мы побили бы немцев и австрийцев и успешно закончили бы эту войну осенью 1916 года». Вот слова Брусилова.

После того, как кончилось собрание 14 апреля без всяких решительных приготовлений к весенней кампании, ген. Брусилов возвратился в свою палатку с болью в сердце, что его предложение не было полностью принято собранием. Отдохнув немного, ген. Брусилов позвонил по телефону и сказал ген. Алексееву, что он хочет лично поговорить с царем о том чтобы ему дали разрешение начать кампанию одним его Карпато-русским фронтом. Ген. Алексеев ответил, что царь отдыхает. Немного спустя, он опять позвонил по телефону и ген. Алексеев ответил, что царь не спит. Тогда царь подошел к телефону и спросил: «Что Вам угодно, Александр Алексеевич?» На это ген. Брусилов ответил, что он просит разрешения выступить одним Карпато-русским фронтом под его командованием. Царь немного отошел от телефона, вероятно переговорил с ген. Алексеевым, и потом сказал ген. Брусилову: «Ну, что-ж, начинайте с Богом на свой собственный риск» … Тогда Брусилов быстро приготовил все к открытию кампании, собрал сведения о численности немецко-австрийских войск и узнал, что перед его фронтом находится около полмиллиона солдат и офицеров. Приказал казакам рубить проволочные заграждения, ручными гранатами сравнять траншейные ямы и ударил по немцам с такой силой, что немцы сильно всполошились, и провели узкоколейные железные дороги и по ним перебросили около двух миллионов солдат на фронт Брусилова. В то же время ген. Эверт и Куропаткин спокойно отсиживались и изредка делали небольшие выступления и были, конечно, биты немцами.

Когда Брусилов прорвал немецкие линии на Карпато-русском фронте, телеграммы посыпались из России. Приезжали на фронт члены Государственной думы, студенчество, профессора, писатели… Все радовались и полагали, что полная победа над немцами не за горами. Вел. кн. Николай Николаевич с Кавказа прислал ген. Брусилову телеграмму: «Целую, обнимаю, поздравляю». После всех прислал холодную телеграмму царь… Вскоре приехал сам царь, как главнокомандующий всеми армиями, на фронт к ген. Брусилову. Ген. Брусилов встретил его и отрапортовал ему подробно касательно положения на его фронте. Потом он приказал приготовить завтрак. Сели за столы и начали завтракать. Вдруг прибегает ординарец и говорит, что царица чувствует себя нездоровой и просит командующего фронтом доложить ей о положении на фронте.

«Я отправился в вагон царицы, — говорит ген. Брусилов, — и отрапортовал ей точно так же, как и царю; но она посмотрела на меня такими злыми глазами, что до сего времени я не могу придумать, за что я заслужил такую ненависть царицы? Хорошо, что я ее больше в своей жизни не видел». Писал свои воспоминания Брусилов приблизительно в 1921—1922 годах. Результат получился весьма хороший: ген. Брусилов прорвал фронт, захватив около 470 тысяч солдат и 8430 офицеров и генералов. «Как раз столько, сколько было на моем фронте в начале кампании. За это время немцы перебросили на мой фронт два миллиона своих солдат». Вот подлинные слова ген. Брусилова.

Всем русским, конечно, известен был «Брусиловский прорыв» не только по книге Сергеева-Ценского, носящего то же название, но и было написано много других статей и очерков об этом знаменитом геройском прорыве. Ген. Брусилов в своих «Воспоминаниях» просто говорит: «Всю свою жизнь я учился только для того, чтобы бить немцев. Считал и считаю немцев самыми заклятыми нашими врагами». (Здесь принципиален вопрос: немецких гоев, или немецких евреев, который ген. Брусилов не понимает или не хочет понимать. Кайзеровская Германия полностью контролировалась немецкими евреями. Император хранил личные деньги в еврейском банке; немецкий Генеральный Штаб, на который так принято ссылаться как на источник зла, был полностью из немецких евреев. Не забывайте, кто обеспечил спецпоезд через линию фронта для Ленина и всей банды интернациональных еврейских революционеров Европы. Прим Ред.)

Перед началом первой мировой войны ген. Брусилов состоял в должности помощника командующего войсками Варшавского военного округа. Командующим округом и генерал-губернатором был в то время в Варшаве генерал-адъютант Скалой. Брусилов часто заходил по делам службы к Скалону и всегда находил там немецкого генерального консула фон-Брука. Видимо, два немца, русский немец и немец немецкий, сговаривались о том, как бы разрушить Россию и оторвать от России Польшу. Кроме ген. Скалона был губернатор Варшавской губернии тоже немец, а затем начальник почтового учреждения в Варшаве был также один из немцев. Получилось то, что в Варшавском военном округе засели все немцы, вероятно, в ожидании прихода туда немецких войск…

Ген. Брусилову это не очень нравилось. Он решил довести об этом до сведения царя. Сел и написал письмо царю, а потом и сам вскоре отправился в Петроград… Письмо Брусилова было вскрыто и с него сняли копию в Варшаве. Потом письмо отправили по назначению.

Явившись с рапортом к царю о положении в Варшавском военном округе, ген. Брусилов довольно долго беседовал с царем. Но аудиенция кончилась, и царь, подавая руку ген. Брусилову, сказал: «Пожалуйста, передайте мое почтение генерал-адъютанту Скалону». Вот все то, чем кончилось свидание с царем касательно немецкого засилья в Варшаве. Еще один случай с немцами произошел с ген. Брусиловым. Он как-то раз гулял с собакой в варшавском парке. Вдруг смотрит на столбе при входе в парк надпись: «Собакам и солдатам вход в парк воспрещается». «Я отозвал собаку из парка, пришел в штаб и написал приказ: отменить распоряжение губернатора о том, что солдатам и собакам воспрещается вход в парк. Как только об этом узнал губернатор, сейчас же прибежал ко мне в штаб и начал извиняться и говорить, что это «простая описка», что он не намеревался приравнивать солдат к собакам».

Вот вам целая история борьбы русского боевого генерала с немцами и их приспешниками в Варшаве, из-за которой, можно сказать, первая мировая война и была начата. Сербия послужила только предлогом для борьбы русских с немцами.

В заключение скажу: книги о. Г. Шавельского очень важные книги и их следует читать русским. (Шавельский – это чисто еврейская фамилия, тем более он священнослужитель, и что в связи с этим стоит вся эта рекомендация??? Хотя Вонсяцкий тоже звучит не лучше. Прим. Стол.) Что же касается А. Вонсяцкого, то на все его «распутинские писания» следует наложить такое «табу», после которого он не был бы в состоянии писать свои нападки на все русское, великое, прогрессивное, которое служило украшением нашей славной родины.

«Неужели и на это нельзя наложить «табу»?

(Интересно, откуда у православных монархистов такое непреодолимое желание накладывать «табу» на книги? Прим. Стол.)

Скажут со стороны, что только конец статьи следовало бы цитировать. Начало статьи имеет полемический характер. Относительно книг о. Г. Шавельского идет спор.

27. ЕЩЕ О НЕМЕЦКОМ ЗАСИЛЬИ

И. Ф. Наживин в своей книге «Записки о революции» пишет, что во время первой мировой войны он сотрудничал в газете патриотического направления «Защита». Наживин заметил, что цензор часто не пропускал очень ценные патриотические креативные статьи и охотно пропускал статьи с антирусским «душком». У Наживина создалось впечатление, что только враг России может так действовать, как цензор этой газеты. Наживин зашел в управление цензуры и у одного писаря попросил сказать, кто цензурует газету «Защита». Писарь проворнехонько настукал на машинке и подал просителю бумажку. Когда писатель прочитал бумажку, он так и ахнул от изумления. Записка гласила: «Цензурует газету «Защита» капитан Тунцельман фон-Глюк Адлер Гогенлоэ». Наживин мобилизовал все свои связи с военными высоких чинов, поднял бучу и, в конце концов, добился того, что капитан Тунцельман фон-Глюк Адлер Гогенлоэ был отправлен на фронт …