История России. Алексей Михайлович и его ближайшие преемники. Вторая половина XVII века - Дмитрий Иванович Иловайский Страница 36

на казаков, которые будто бы требуют присяги. Бутурлин напомнил, что великий государь принял их под свою высокую руку по их же челобитью ради православной веры и советовал таких людей от непристойных слов унимать. Московский боярин-дипломат при сем искусно заметил, что государь, вероятно, пожалует Войско Запорожское еще большими милостями и льготами, чем сами польские короли. Полковники ушли; вскоре гетман и вся старшина воротились и объявили, что они во всем полагаются на милость государя и «веру (присягу), по евангельской заповеди, великому государю вседушно учинить готовы».

После того архимандрит Прохор привел к присяге гетмана и старшину по чиновной книге. По окончании ее благовещенский дьякон Алексей (вероятно, обладавший хорошим голосом) кликал государю многолетие. Многие из предстоявшего народа проливали слезы радости. Гетман с послами поехал в карете на съезжий двор, куда полковники и прочие люди пошли пешком. Там гетману вручили от царя знамя, булаву, ферязь, шапку и соболи; вручение каждой из этих вещей боярин Бутурлин, согласно своему наказу, сопровождал соответственным словом. Например, отдавая шапку, он говорил: «Главе твоей, от Бога высоким умом вразумленной и промысл благоугодный о православия защищении смышляющей, сию шапку пресветлое царское величество в покрытие дарует, да Бог, здраву главу твою соблюдая, всяцем разумом ко благу воинства преславного строению вразумляет» и так далее. За гетманом роздано было «государево жалованье» (соболи и другие подарки) Выговскому, полковникам, есаулам и обозничему. Хмельницкий со старшиной возвращался к себе на двор пеший в пожалованных ему ферязи и шапке с булавою в руке, а перед ним несли развернутое знамя.

На следующий день архимандрит с освященным собором в том же храме приводили к присяге сотников, полковых есаулов и писарей, простых казаков и мещан. Затем послы вытребовали от гетмана роспись городам и местам, которыми владеет Войско Запорожское, для того чтобы в большие города ехать самим для отобрания присяги, а в иные послать стольников и дворян. В происходивших затем беседах гетмана с послами он высказывал пожелания, которые просил довести до государя. А именно: во-первых, чтобы всякий оставался в своем чину, шляхтич шляхтичем, казак казаком, а мещанин мещанином, а по смерти его маетность не отнимать у жены и детей, как то делали поляки, которые эти маетности отбирали на себя; во-вторых, учинить Войско Запорожское в 60 000 человек, да хотя бы и больше того, тем лучше, потому что «жалованья они у царского величества на тех казаков не просят». Послы обнадежили гетмана царским согласием на эти пожелания. Все же имения королевские, панские, католических церквей и монастырей условлено было отобрать на государя.

Писарь Выговский продолжал усердствовать; уверял, что и в литовских городах, узнав о совершившемся в Малой России, многие поспешат также перейти под высокую царскую руку, и вызвался написать о том в Могилев к знакомому ему православному шляхтичу, а последний с могилевцами будет писать в другие города. Однахо это усердие не помешало ему 12 января вместе с полковниками прийти к послам и просить у них по образцу польскому письменного обязательства в том, что вольности, права и маетности казацкие не будут нарушены. Это будто бы нужно было полковникам, приехав в свои полки, показать людям, а иначе в городах будет сомнение, когда стольники и дворяне начнут отбирать присягу. Послы, конечно, отклонили и эту просьбу, назвав ее «делом нестаточным». Местные православные шляхтичи также явились к послам с просьбой оставить за ними разные уряды, которые они сами себе понаписали. Эта просьба также была устранена и названа «непристойною». Гетман простился с послами и уехал в Чигирин.

Сеунщиком, то есть вестником, к государю с отписками послов отправился стрелецкий голова Артамон Матвеев.

Послы разослали стольников, стряпчих и дворян в города всех 17 малороссийских полков для отобрания присяги; а сами 14-го числа отправились в Киев, куда и прибыли через два дня. За десять верст от города еще до переправы через Днепр послов встречали киевские сотники со знаменами и более тысячи казаков. А не доезжая городского валу версты полторы от Золотых ворот, они были встречены киевскими игумнами и настоятелями, выехавшими в возках и санях с митрополитом Сильвестром, черниговским епископом Зосимой и печерским архимандритом Иосифом во главе. Митрополит, как известно, совсем не радовался перемене польского подданства на московское, но должен был скрывать свои чувства. Вышед из возка, он сказал приветственное слово: в его лице, говорил Сильвестр, приветствуют послов Владимир Святой, Андрей Первозванный, Антоний, Феодосий и печерские подвижники. Затем поехали в Софийский собор, у которого их встретили все соборные, монастырские и приходские священники в ризах, со крестами, образами, хоругвями и святой водой. В соборе митрополит отслужил молебен о здравии царя и его семейства, а архидиакон провозглашал им многолетие. После чего боярин В.В. Бутурлин обратился со словом к митрополиту. Упомянув о прошлых неоднократных челобитьях государю гетмана и всего Войска Запорожского, относительно принятия их под государеву высокую руку он сказал, что митрополит никогда в этих челобитьях не участвовал и «царской милости себе не поискал»; а потому боярин просил, «чтобы митрополит им объявил, для какие меры великому государю он не бил челом и не писывал?». Сильвестр отозвался неведением о сих челобитных. Бутурлин именем государя спросил митрополита, епископа, архимандритов и весь освященный собор «о спасенном пребывании», то есть о здоровье; духовные власти благодарили за эту государеву милость.

На другой день послы приводили к присяге киевских казаков и мещан. Но тщетно посылали они стольников и подьячих с требованием к присяге митрополичьих и печерских служилых шляхтичей, дворовых и мещан. Сильвестр Коссов и Иосиф Тризна отговаривались тем, что то люди вольные, служат по найму, никаких маетностей за ними нет, а потому присягать им не нужно. Целых два дня эти духовные власти упорствовали; но настойчивость московских послов взяла верх; требуемые люди были присланы и приведены к присяге. Чтобы на всякий случай сохранить за собой расположение польского правительства, митрополит завел с ним тайные сношения и указывал на то, что должен был покориться силе.

Покончив с присягой в Киеве, послы отправились в Нежин. Здесь, за 5 верст от города, встречали их полковник Золотаренко и протопоп Максим; последний говорил приветствие, потом в Троицком соборе служил молебен; а на следующий день, 24 января, происходила присяга. То же повторилось в Чернигове, где молебен служил в Спасском соборе его протопоп Григорий. Отправив князя Данила Несвицкого приводить к присяге города и местечки Черниговского полка, В.В. Бутурлин с товарищи 30 января приехал опять в Нежин и здесь ожидал государева указа о своем возвращении в Москву. Он продолжал тщательно