Андерс Стриннгольм - Походы викингов Страница 37

Эти древнейшие швейцарцы долгое время жили незамеченными в своих горных долинах, пока Гергард, аббат в Эйнзидлене, не пожаловался на них императору, Генриху V, что они пасут свои стада в монастырских альпах: «Зонненберге, Силальпе и Ротен-Флюге». Эти горы люди Швица наследовали от своих предков. Император Генрих II, жалуя соседние пустоши монастырю (около 1018 года), не знал, что они принадлежали этому народу. Аббат умолчал о том. Пастухи в Швице отказались уступить наследие предков; у них не раз поднимался спор о том, будто их предки выкопали колодцы в пустыне Жерар. Тогда аббат преследовал жителей Швица духовным судом. Он звал их на заседание суда вельмож в Швабии. Ни того, ни другого суда не признавали жители Швица, потому что один император — государь их страны. Аббат принес тогда жалобу Генриху V, в Базель, 1114 года. Император решил дело в пользу монастыря. Такой развязки не ожидали люди, не знакомые с дворами государей. Они объявили неправильным решение Генриха V и сказали: «Если император, к вреду жителей Швица и к позору для памяти их отцов, хочет отдать их Альпы во власть несправедливого аббата, то защита империи вовсе бесполезна для них: впредь они оборонять себя своими руками и защищать отцовское наследство».

Таково было первое появление швейцарского племени в истории; до той поры жило оно незаметно, скрытое в своих горных долинах; благодаря постоянной, однако ж всегда умеренной, любви к свободе, сильному и живому чувству права, непреклонному мужеству, подвигам храбрости и презрению к смерти, оно, в последующих столетиях, сделалось творцом швейцарской свободы и независимости, дало всей этой стране свое имя и, наконец, покрыло его такой славою и истории. Еще доныне жители Швица отличаются от всех прочих швейцарцев пылкою любовью к древней свободе, к обычаям старины и основанным на них правам. В своих сагах они славятся древнею независимостью и свободою, как народ, который никогда не был покорен.

Глава седьмая

Поселения скандинавов на острове Исландия

Викинги не только распространились по Европе, но среди завоеваний и оснований новых государств другие толпы их открывали и заселяли неизвестные до того времени земли и острова. Гардар Свафарсон, родом швед, имевший поместья в Зеландии, около 861 года предпринял поездку в Седерэйяр, к западу от Шотландии (Гебридские острова), за отцовским наследством своей жены. Проезжая пролив Пантлада, между Шотландией и Оркадскими островами, он был застигнут сильной бурей, которая отнесла его на запад Атлантического моря. Он пристал к неизвестной стране, объехал ее берега и нашел, что это остров. Гардар высадился на северном берегу острова в заливе, которому дал имя Скьяльфанди, выстроил несколько домов, перезимовал там и назвал это место Husavik. Весною воротился на твердую землю и, прибыв в Норвегию, очень хвалил открытый им остров, как страну прекрасную и покрытую лесами. По его имени назвали ее Гардарсхольм, «островок Гардара».

Спустя несколько лет Наддоддр, великий викинг, во время плавания с арерских островов в Норвегию, был занесен бурей в открытое море и встретил ту же незнакомую страну, которую нашел Гардар. Он и его спутники взошли на высокую гору посмотреть, не видно ли где дыма либо каких-нибудь других признаков обитаемости острова: они не увидали ничего, кроме утесов со снежными вершинами, — почему Наддоддр, возвращавшийся притом осенью, когда на острове выпало много снега, дал ему имя Snioland, «Снежная земля».

Много было толкований о великой, неизвестной стране на море; эти толки возбудили в славном викинге, Флоки Иусердсоне, желание отыскать ее и исследовать. Наконец, принеся великую жертву богам, он отплыл из Рогаланда, в Норвегии, и взял с собой трех воронов. Сначала он направил путь в Хьяльтланд (Шотландские острова), потом посетил друзей на Фарерском архипелаге и оттуда отправился в свое научное путешествие. Заехав далеко в открытое море, он выпустил одного ворона. Этот полетел назад на Фарерские острова. Флоки поплыл еще дальше и потом выпустил второго ворона. Птица поднялась высоко, но потом вернулась на корабль, потому что не увидела никакой земли. Наконец, третий ворон полетел впереди корабля. Следуя но направлению полета птицы, Флоки скоро заметил, что приближается к земле. Он высадился на незнакомом берегу и нашел в заливе такое множество рыбы, что из-за обильного лова ему и его спутникам некогда было косить траву, отчего весь скот, взятый с собой, пал во время зимы. Весна была также очень холодна, поэтому Флоки вернулся в Норвегию и по имени трех воронов получил название Флоки-Ворон (Korpa Floke; korpa — ворон).[121]

Он говорил много плохого о новой земле; один из его спутников, Херюльф, рассказывал о ней хорошее и худое; но третий товарищ, Торульф, превозносил ее до небес, говоря, что там с каждого стебелька капает масло, за что его все прозвали Масляным Торульфом. На северной стороне острова нашли много плавающего льда, почему Флоки и назвал новую землю Исландией. Она сохранила это название до нашего времени.

В Landnamabok и в Are Frode's Scbedae есть известие, что до поселения норманнов в Исландии находились там люди, называемые Paper, после них нашли ирландские книги, колокола (bjollur) и другие вещи, по которым можно было заключить, что эти люди были Westmannen (из Ирландии, или Британии); места, где найдены следы их пребывания, назывались Рареу (папский остров) и Papyli. Замечательно, что с этим названием согласуются показания ирландского монаха, Дикуила, написавшего в 825 году книгу De mensura orbis Terrae. Он рассказывает о необитаемом острове Туле, посещенном в его время несколькими монахами, с которыми он разговаривал; они жили на этом острове с 1 февраля по 1 августа и опровергают старинные понятия о Туле, будто там море всегда покрыто льдом; притом от весеннего до осеннего равноденствия там не постоянный день, как рассказывали, а напротив — ночь во все продолжение этого времени; справедливо только то, что во время летнего равноденствия, а также несколько дней после и прежде того, солнце спускается за небосклон на самое короткое время, и тогда можно заниматься всяким делом, как среди белого дня. Еще за 100 лет до Дикуила ирландские монахи для пустынножительства удалялись на многие острова, лежащие к северу от Шотландии. В числе этих островов Дикуил называет такие, до которых с северного берега Британии можно доехать при попутном ветре за два дня; в его время они были необитаемы. Монахи, удалившиеся туда от мира, вынуждены были норманнскими разбойниками оставить это убежище. Там было много овец. По всей вероятности, это Фарерский архипелаг. Должно быть, монахи привезли с собою овец, и они, покинутые бежавшими хозяевами, размножились на свободе. Те же самые обстоятельства, которые привели ирландских монахов, искавших пустынножительства, на Фарерские острова, могли привести других таких же в Исландию.

Остров лежит высоко на севере, в Северном океане, почти за 80 шведских миль от Трондхейма, не более 20 от Гренландии, на одной широте с Вест- и Норд-Ботнией. Исландия — самый большой остров Европы после Британии и Ирландии. Ее поверхность простирается до 936 шведских четверичных миль; в длину она занимает 60, в ширину до 40 шведских миль (их приходится на 1 градус экваторa 10,41). На всей известной земле нет страны, которая обнаруживала бы столько следов подземного огня, как Исландия. С 1000 года считают до 60 вулканических извержений из множества тамошних огнедышащих гор, из которых Гекла принадлежит к самым известным, но не величайшим.[122] Малые озера, ручьи и протоки высыхают; в воздухе вспыхивают огни; сильные подземные удары как бы потрясают основание острова, раздается страшный грохот и гром в соседстве с горой; за этими верными предвестиями извержения из подземной плавильни в горе поднимается столбом густой дым с молниями либо огненными шарами; с ними вместе вылетает множество камней разной величины, нередко падающих на расстоянии нескольких миль; в то же время с ужасным шумом отделяются толстые ледяные глыбы, покрывающие большую часть вулканов и, растопленные огнем, разливаются ручьями по местности; из жерла вулкана стремятся во все стороны раскаленные потоки; когда же пламенная масса остынет на земной поверхности, они долго еще текут под затвердевшей корою и образуют огромные пещеры, в которых стены и потолок состоят из лавы.[123]

Когда подъезжаешь к Исландии, глазам представляются только острые, остеклованные огнем утесы; везде, от одного конца острова до другого, тянутся высокие обнаженные горы, покрытые вечным снегом и льдом, между ними — безлесные поля, прорезанные пластами лавы на расстоянии многих миль. Восточный ветер пригоняет к берегам плавучие льды из Ледовитого моря: эти льды наполняют все заливы на северо-западной и восточной сторонах острова, покрывают весь берег и море на такое пространство, сколько может обнять глаз человека. Они обыкновенно приходят в январе и уходят назад в марте; иногда не показываются до апреля, но зато уже остаются надолго; они состоят либо из ледяных гор, нередко в 60 сажен вышины, возвещающих свое прибытие страшным шумом, либо из небольших глыб, толщиной до трех саженей; последние тают скоро, но ледяные горы гостят целые месяцы, принося с собой тяжкие бедствия для страны; зимний холод стоит тогда до середины лета, глубокий снег покрывает землю до последних чисел (например, в 1756 году, 26 июня, выпало на аршин снега; он выпал также в июле и августе, и стояли морозы), в воздухе — туманы; трава не растет; нельзя заготавливать никакого запаса на зиму; лошади едят околевший скот; овцы щиплют шерсть друг с друга; люди и животные страждут и умирают от страшного голода; бедствие умножают белые медведи, приплывающие в великом множестве с полярными льдами и с ними исчезающие: они жестоко опустошают стада.