П. Люкимсон - Царь Соломон Страница 37

Но чуть выше та же книга приводит иную дату завершения строительства Храма: «А на одиннадцатом году, в месяце Буле, – это месяц восьмой – он окончил дом со всеми принадлежностями его и предначертаниями его; строил его семь лет» (3 Цар. 6:38).

Таким образом, строительство Иерусалимского храма шло на деле чуть более шести лет. Но Соломону крайне важно было приурочить начало в нем богослужения к какой-нибудь значимой дате, к великому празднику – так, чтобы собрать всех видных представителей народа в Иерусалиме и чтобы два столь важных события слились воедино в народной памяти. Поэтому царь отложил праздник в честь открытия святилища на 11 месяцев, и в результате Храм распахнул свои двери лишь через семь лет после начала его строительства.[108]

Большинство источников утверждает, что под праздником, в который начал действовать Храм, следует понимать Суккот. Торжества по поводу окончания строительства при этом плавно перешли в грандиозный пир в честь свадьбы Соломона с дочерью фараона, и пир этот продолжался еще один день после окончания праздника.

Но есть и мнение, что на самом деле Соломон решил приурочить празднование новоселья Храма к Судному дню – дню поста, молитвы и трепета. В связи с этим народ начал прибывать в Иерусалим за двое суток до Судного дня, тогда же, по сути дела, и начался праздник обновления Храма, продолжавшийся семь дней – до первого дня праздника Суккот. А в семь дней праздника Суккот, в свою очередь, отмечалась свадьба Соломона с дочерью фараона.

Комментаторы подчеркивают, что, помимо членов советов старейшин всех колен, городских судей, командиров резервистских подразделений, начиная от сотников, вдающихся знатоков Закона и других известных и уважаемых людей, в Иерусалим пришло и множество простого народа – те, кого Вторая книга Паралипоменон называет «все люди Израиля».

Грандиозная церемония празднования началось в Городе Давида. Здесь, на глазах огромной толпы, левиты в роскошных новых одеяниях подняли с помощью специальных ремней на плечи и вынесли из сооруженной Давидом Скинии Ковчег Завета с лежащими в них скрижалями с горы Синай. Затем из Скинии вынесли и другие священные артефакты, сопровождавшие евреев еще во время их странствий по пустыне – золотой храмовый семисвечник (менору), столы для хлебов предложения…

Но прежде, чем эта процессия двинулась в сторону воздвигнутого Соломоном Храма, перед Ковчегом началось жертвоприношение овец, баранов и быков. Дальше, очевидно, все происходило так же, как в свое время при внесении Давидом Ковчега Завета в Иерусалим: через каждые несколько метров процессия останавливалась и в жертву закалывалась новая партия животных. В результате, как говорится и в Третьей книге Царств, и во Второй книге Паралипоменон, общее число принесенных в жертву животных «…невозможно исчислить и определить, по причине множества» (2 Пар. 5:6).

Наконец, под восторженные крики толпы, пение левитов, играющих на различных музыкальных инструментах. Ковчег Завета был внесен в зал Храма, и теперь оставалось лишь разместить его в давире – в Святая святых.

В этот момент левиты стали распевать 24-й псалом[109], написанный, согласно преданию, царем Давидом специально для того дня, когда Ковчег будет внесен в давир:

«Давида песня. Господу принадлежит земля и все, что на ней, мир и его обитатели. Ибо он основал ее на морях и утвердил на реках. Кто взойдет на гору Господню и кто предстанет на Его месте? Тот, у кого чисты руки и чисто сердце, кто не возносил напрасной клятвы Моим Именем и не клялся ложно. Такой получит благословение от Господа и благословение от Бога, избавляющего его. Это поколение ищущих Его, это Яаков, всегда ищущий лица Твоего. Поднимите, врата, ваши головы и вознеситесь, двери вечности, – и войдет Славный Царь. Кто этот Славный Царь? Господь – сильный и могучий. Господь, могущественный на поле битвы. Поднимите, врата, ваши головы и вознеситесь, двери вечности, – и войдет Славный Царь. Кто этот Славный Царь? Бог Воинств – он Славный Царь вовеки» (Пс. 24 [23]: 1-9).[110]

Фольклор живописует эти великие минуты, внося в них элементы драмы и последующего чуда.

«Когда стали вносить Ковчег Завета в Храм, – повествует мидраш, – выяснилось, что ширина его дверей с точностью до миллиметра равна ширине Ковчега, и потому он не проходил внутрь. И охватили Соломона стыд и боль за эту ошибку при строительстве, и взмолился он к Богу: “Господи! Дай внести Ковчег в Дом Твой ради отца моего Давида!”

И сразу после этих слов косяки дверей расступились и пропустили Ковчег внутрь Храма и тут же снова встали на свое место.

Но когда Ковчег принесли к Святая Святых, то сомкнулись его двери и никакой силой не получалось открыть их. Произнес Соломон подряд двадцать четыре молитвы ко Всевышнему с просьбой открыть двери, но все они остались безответными. И тогда воспел Соломон псалом отца своего, Давида: “Поднимите, врата, ваши головы и вознеситесь, двери вечности, – и войдет Славный Царь!”

В тот момент попытались двери соскочить с петель и отсечь Соломону голову, ибо подумали, что Соломон назвал “Славным Царем” самого себя.

“Кто этот Славный Царь?” – вопросили двери.

“Господь сильный и могучий, Господь могущественный на поле битвы!” – ответил Соломон.

“Поднимите, врата, ваши головы и вознеситесь, двери вечности, – и войдет Славный Царь!” – повторил Соломон.

“Кто этот Славный Царь?” – снова вопросили двери.

“Бог Воинств – Он Славный Царь вовеки!” – ответил Соломон, но двери Святая Святых по-прежнему оставались закрытыми.

“Вспомним, Господи, раба Своего Давида и в заслуги его сделай это!” – вскричал тогда Соломон, и распахнулись двери Святая Святых и пропустили Ковчег с несущими его коэнами внутрь».[111]

Согласно Раши, в тот момент, когда распахнулись двери давира, Бог окончательно простил Давида за его грех с Вирсавией, и это ясно понял весь народ, находившийся в Храме – в том числе и те, кто втайне продолжал ненавидеть и покойного царя, и его сына, царя Соломона.

«И принесли священники ковчег завета Господня на место его, в давир Храма – во Святое Святых, под крылья херувимов. И херувимы распростирали крылья над местом ковчега, и покрывали херувимы ковчег и шесты его сверху И выдвинулись шесты так, что головки шестов ковчега видны были пред давиром, но не выказывались наружу; и они там до сего дня. Не было в ковчеге ничего, кроме двух скрижалей, которые положил Моисей на Хориве, когда Господь заключил завет с сынами Израилевыми, по исходе их из Египта. Когда священники вышли из святилища, ибо все священники, находившиеся там, освятились без различия отделов; и левиты певцы, – все они, то есть Асаф, Еман и Идифун и сыновья их, и братья их, одетые в виссон, с кимвалами и с псалтырями, и цитрами, стояли на восточной стороне жертвенника, и с ними сто двадцать священников, трубивших трубами, и были, как один, трубящие и поющие, издавая один голос к восхвалению и славословию Господа; и когда загремел звук труб и кимвалов, и музыкальных орудий, и восхваляли Господа, ибо Он благ, ибо вовек милость Его; тогда дом, дом Господень наполнило облако, и не могли священники стоять на служении по причине облака, ибо слава Господня наполнила дом Божий…» (2 Пар. 5:7-14).

Согласитесь, что из этого текста встает необычайно зримая и яркая картина.

Итак, священники-коэны в своих белых одеяниях под распеваемый на два голоса 24-й псалом (первые голоса вопрошают «Кто этот Славный Царь?», а вторые отвечают «Бог Воинств – Он Славный Царь вовеки!») вносят Ковчег Завета в Святая святых. И в тот самый момент, когда Ковчег устанавливают между двумя распростертыми крыльями херувимов, всех присутствующих в Храме, и прежде всего коэнов, охватывает состояние религиозного экстаза.

Тем временем на восточной стороне Храма выстраивается хор левитов, а также музыканты с ударными (цимбалы; в синодальном переводе «кимвалы») и струнными (арфы и кинноры; в синодальном переводе – «псалтыри и цитры») инструментами. Их дополняют духовые – 120 коэнов с серебряными трубами. И когда музыканты начинают выводить мелодию, левиты начинают опять-таки на два голоса петь 136-й псалом[112]. Причем хор и оркестр звучат необычайно слаженно («…и были, как один, трубящие и поющие, издавая один голос»), что, повторим, вероятнее всего было достигнуто за счет долгих репетиций, предшествовавших празднику.

Сам 136-й псалом, по мнению комментаторов, является одним из величайших творений поэтического гения Давида и несет в себе огромный мистический смысл – 26 его стихов соответствуют гиматрии[113] четырехбуквенного имени Бога. Подлинную художественную мощь этого гимна можно понять только в оригинале, но и перевод позволяет это в какой-то мере ощутить: