Иван Черных - Шквальный ветер Страница 37

После совещания Русанов подошел к Колодкину, посочувствовал:

- Досталось на орехи?

- Переживем. Как у тебя?

- Не лучше. Не успел одно дело довести до ума, шеф подбросил новую вводную. Какие-то зацепки по нападению на инкассатора есть у вас?

- Кое-что есть. Нам тоже поручено заняться этим. Ниточки тянутся из Москвы к местным воротилам. Будем раскручивать дельце совместными усилиями. Тебе надо пошуровать у авиаторов, там, по-моему, тоже крепкий узелок завязался. Кстати, помнишь девицу из Ханкалы, что разыскивали по делу об убийстве Федулаева?

- Еще бы. Нашли?

- А она и не думала прятаться. Толька перекрасилась в блондинку и осваивает теперь Северный. Встретишь, не спугни, у нас на неё свои виды.

10.

Абдулла встретил Валентина как брата: обнял, трижды поцеловал. Иванкин даже смутился.

- Ты будто с того света меня дожидался.

- Разве я не знаю, что такое война? Помнишь, как в Афгане мы ждали друзей из каждого вылета?

- Так ты ж меня не на боевое задание посылал, - подколол Валентин.

- Э-э, брат! Коммерция ныне - тоже боевое задание, - то ли не уловил подначки Абдулла, то ли сделал вид, что не понял её. - А Чечня - такой вулкан... Можешь поверить, покоя не знал.

К вертолету подъехали автобус с красными крестами по бокам и грузовик. Абдулла взял Валентина под руку и увлек к машинам.

- Раненых в третью палату, ящик ко мне в офис, - отдал он распоряжение четырем молодцам, разгружавшим вертолет.

Ящик был здоровенный, закрыт на замки и опечатан со всех сторон круглой печатью с замысловатыми вензелями. Еще в Чечне при погрузке Валентина заинтересовало, что в нем, но спрашивать даже у грузившего его второго пилота было бесполезно: этот и знает - не скажет, в лучшем случае соврет. Теперь же мелькнула мысль, что там либо деньги, либо наркотики: очень уж радостно заблестели глаза Абдуллы, показалось даже, что встречал он не Валентина и его экипаж, а вот этот здоровенный ящик.

К раненым Абдулла даже не подошел. Их понесли в автобус, который тут же умчался. Ящик погрузили на грузовик. Один молодец уселся в кабину рядом с шофером, второй - в кузов. Валентин заметил у него под курткой автомат.

Абдулла что-то бросил по-азербайджански второму пилоту и бортмеханику, а Валентина пригласил в свой "мерседес". Водителю приказал двигаться строго за грузовиком.

- Устал? - сочувственно спросил Абдулла у Валентина, когда "мерседес" остановился у офиса. И не ожидая ответа, сам заключил: - Вижу, что устал. Три часа тебе на отдых. Хасан отвезет домой и потом заберет обратно. Вечером гуляем, отметим твой первый коммерческо-боевой вылет. Готовься. Женщины будут - пальчики оближешь!

Трудно было определить, где Абдулла талантливее - как коммерсант или как ловелас. Повсюду, где бы их ни сталкивала судьба, Валентина поражало его мастерство покорять женщин. Редкая отвергала домогательства Ногиева. В бытность свою холостяком он, как Жерар Филипп, коллекционировал бюстгальтеры своих любовниц, хвастаясь победами близким товарищам. И однажды это закончилось трагично.

В гарнизон штурман Таримов привез жену - длинноногую с крутыми бедрами и огненно-рыжими волосами. Звали её Златой. Обладательница редкого имени выделялась среди офицерских жен и сверхмодной одеждой, и высокомерием, и свободным поведением. Она курила, гоняла на машине мужа, когда хотела и куда хотела, нередко её видели за рулем и подшофе.

Таримов познакомился с ней на курорте, и слава курортной шлюшки быстро прилипла к Злате. При виде её женщины замолкали, а мужчины заглядывались на стройные загорелые ноги и великолепный бюст.

Абдулла положил на неё глаз сразу же. Он просто балдел при виде Златы и долго потом цокал языком.

Злата поначалу не обращала на него внимания, а когда замечала его откровенные вожделенные взгляды, лишь надменно усмехалась, давая понять, что, мол, не по Сеньке шапка. Но Абдулла был не их тех, кто отступал. Чем он взял Злату, Валентин точно не знал, но через месяц он показал ему её бюстгальтер. И видимо, тайной своей он не очень-то дорожил. Вскоре о ней знало пол-аэродрома, не исключая и Таримова. Штурман выследил неверную жену и прямо на глазах у Абдуллы полоснул ножом по горлу изменницы. Таримова судили, дали пять лет. Абдулла отделался легким испугом - лишний год проходил в капитанах. Визит Златы он объяснял тем, что лечил её от бесплодия, а в поликлинику она, дескать, не желала ходить, опасаясь сплетен. Ему поверили.

После того случая Абдулла дал слово командиру жениться и на какое-то время остепенился. Но, как оказалось, ненадолго. Уже в Афганистане он не оставлял в покое ни одну медсестру, официантку или связистку. Женитьба его не изменила. Он стал, кажется, даже ещё более страстным. И вот теперь завел гарем...

Зал был сделан в стиле султанских дворцов - круглый, с фонтаном и статуями обнаженных богинь посредине, с большими окнами и витражами, с изумительно красочными коврами, в которых утопала нога, с вьющимися цветами по стенам. По восточному обычаю был накрыт и стол, точнее не стол, а раскинута скатерть-самобранка прямо на ковре, с винами, фруктами, разными деликатесами.

Не успел Абдулла провести Валентина в зал, как из двери напротив, будто феи, поплыли танцовщицы в узких набедренных повязках из пурпурного шелка, с такими же алыми полосками на груди и голове. Трудно было не залюбоваться их грациозной поступью, безупречными, будто выточенными из бронзы фигурами.

Абдулла налил в рюмки коньяк.

- За твое боевое крещение в Чечне! - провозгласил он.

За "самобранкой" сидело ещё двое мужчин, не считая охрану у двери и двух молодых парней-официантов, которые стояли у витража, не спуская глаз с хозяина.

Гости, как понял Валентин, тоже коммерсанты, один из Украины, второй из Турции, но знающий русский язык. От разговоров о деле Нагиев уклонялся, переводя их сразу на любовно-эротические темы.

- Разве можно при виде таких красавиц говорить ещё о чем-то? - осадил он украинца. - Ты встречал когда-нибудь таких амазонок?

- И бачить не хочу - ничь питом сныться будуть.

- Если сбавишь цену на горилку, так и быть уступлю одну на ночку.

- Яку захочу?

- Нет, какую я порекомендую.

- Ни, тоди не поладим. Цего добра и дома хвата. Да и дюже лядащи твои мамзели, мабуть ты их раз в день кормишь. А я люблю, шоб полна жменя цыцок и за тавотницу можно было подержаться.

- Я ж забыл, что ты хохол, - рассмеялся Абдулла. - Могу подобрать и погрудастей. Такие в моем хозяйстве тоже водятся.

Они стали подначивать друг друга, а Валентин снова переключил внимание на танцовщиц. Абдулла перехватил его взгляд, спросил с усмешкой:

- А тебе тоже нравятся сисястые?

- Один мой друг на этот вопрос отвечал так: "Плохих женщин не бывает, бывает мало водки". А вот тебя не пойму: сам невысок, а подбираешь таких длинноногих. Поди, пока до маковки доберешься, силы иссякнут?

- Ничего ты в женщинах не понимаешь! - заключил Абдулла. - В этих длинных ногах как раз и кроется настоящий кайф. Я как тот гном: чем выше поднимаюсь, тем больше дух захватывает... Вижу, тебе вон та блондинка понравилась. Хочешь, отдам насовсем! Никому бы не отдал, а тебе... как брату.

- Зачем мне наложница? - отказался Валентин. - Да и содержать её негде.

- Это, я тебе говорил, не проблема! Хочешь, люкс сними в любой гостинице, хочешь, дом тебе купим.

- Спасибо, Абдулла. Даже если бы мне и понравилась одна из твоих наложниц, я бы отказался от такого подарка: ты забываешь заповедь Корана: ни жен, ни наложниц дарить нельзя. Их можно взять только силой. Но ты мой друг, и я искренне желаю тебе добра. Давай лучше выпьем за дружбу. Помнишь наш постулат: "Не трудно умереть за друга, трудно найти такого друга, за которого можно умереть". Вот за такого друга я и поднимаю тост.

Абдулла был польщен. Он обнял Валентина:

- Сам Аллах послал мне тебя в Москве. Ты отличный летчик, настоящий друг. Больше чем друг. Все что здесь мое - и твое, потому я сделал тебе такое предложение. А насчет Корана не беспокойся: Аллах не наказывает за добро.

Они выпили еще. В это время в зал вошел пожилой мужчина и, подойдя к хозяину, шепнул ему что-то на ухо.

- Пригласи, - кивнул Абдулла.

Мужчина привел к столу смуглолицего с тонкой щеточкой усов парня в кожаной куртке, джинсах и в беретке, какие обычно носят здешние шоферы. От парня пахнуло бензином. Он заговорил горячо по-азербайджански.

- Подожди, - остановил его Абдулла. - Говори по-русски, здесь мои друзья, и у меня нет от них тайн.

- Меня предупреждали, - с сильным акцентом начал парень, - мне нельзя там появляться - заберут.

- А что я тебе говорил? - строго спросил Абдулла.

- Что если заберут, выпустят. Но они грозили...

- Понятно, - кивнул Абдулла. - Завтра придешь к кассиру.

- Но я не о прибавке...

- А кто о прибавке? - поднял порыжевшие на солнце брови Абдулла. Придешь за расчетом. Кто не верит мне, трусит, тот мне не нужен! - Он махнул рукой в сторону двери, давая понять, чтобы тот убирался.