Иван Грибков - Особый штаб «Россия» Страница 37

Гаврик заявляет о причастности Околовича к актам мародерства, хищения чужого имущества под видом ложных обвинений людей в связях с подпольем и партизанами. Сложно сказать, были такие случаи или нет, но исключать их возможность е следует. Вероятно, проведение репрессивно-карательных мер, организованных с подачи Околовича, осуществлялось в отношении определенных групп граждан — например евреев, ведь именно еврейское имущество становилось предметом изъятия со стороны оккупационных органов, и в том числе — полиции безопасности и СД. То, что Околович мог присваивать себе вещи и ценности, принадлежавшие представителям избранного народа, представляется вполне допустимым.

Можно добавить, что Брунст вспоминал, как в 1944 г. в организацию поступали немалые денежные суммы из Белоруссии, где в тот момент работал Околович: «…член Исполнительного бюро Околович, назначенный в это время начальником всех групп НТС на Востоке… поступил с разрешения Исполнительного бюро на работу в минское гестапо и вместе с Юнгом, Широбоковым, Пелипец и другими членами НТС работал в немецких полицейских органах вплоть до бегства из России.

Роль Околовича в гестапо не уточнялась, она оставалась довольно темной и неясной даже для членов Исполнительного бюро. Но эта его постыдная работа дала группам НТС в Минске не только легализацию, возможность спокойно жить и "работать", но и деньги. Я не знаю, как оплачивалась работа Околовича в минском гестапо, но средства получались достаточно крупные для перевода в Исполнительное бюро, так как именно Околович начал интенсивно снабжать Исполнительное бюро деньгами…»[386]

Еще одно свидетельство оставил К. К. Черезов, заявлявший, что Околович проводил борьбу «против партизанского движения на территории Белорусской ССР и занимался выявлением евреев, которым удалось избегнуть физического уничтожения во время массовых расстрелов»[387].

Однако вернемся к докладу Гаврика в РСХА. Согласно этому документу, Околович и его подчиненные находились на хорошем счету в Зондерштабе «Р» и в СД, подтверждением чему служит факт уничтожения орловской подпольной организации «Ревком».

В середине лета 1942 г. группа просоветски настроенных граждан приступила к созданию в Орле подпольной организации, основу которой составили рабочие железнодорожного узла и местных заводов. В сентябре был утвержден штаб подполья. В него вошли начальник гальванического цеха завода им. Медведева Б. М. Бахарев, инженер котлонадзора В. М. Кирпичев, помощник мастера вагонного депо С. Я. Якунин, комсомолец Л. Ковалев, работница отделения госбанка А. И. Гаврута (все — большевики). Формальной целью организации, названной «Ревком», стала «подготовка вооруженного восстания», которое якобы должно было начаться в момент наступления Красной армии. Кроме того, планировалось осуществление диверсий на транспорте. После объединения с подпольной группой из пригородной деревни Овсянниково «Ревком» стал насчитывать около 180 человек. Хотя подпольщики запасались оружием, главным направлением их «деятельности» стало распространение сводок Совинформбюро.

Показательно, что за все время существования организации состоялось всего лишь пять заседаний штаба «Ревкома». 7 февраля 1943 г., через день после проведения последнего заседания, сотрудники полиции безопасности и СД арестовали руководство «Ревкома», уверенно изъяв из тайника документы о составе, планах и деятельности подпольщиков. В течение дня по городу и его пригородам прокатилась волна арестов участников организации. Допросы подпольщиков лично проводил сотрудник СД оберштурмфюрер СС Ганс Герман Кох. Часть арестованных были расстреляны, остальные оказались в концлагерях.

Кох направил в РСХА доклад о ликвидации в Орле «крупной банды числом около 200 человек, готовившей удар в спину германских войск…». Подчеркивалось, что успех в операции был обеспечен усилиями тайного агента — сотрудника Зондерштаба «Р» — Василия Федоровича Арсенова. Он являлся бывшим военнослужащим РККА, завербованным в лагере для военнопленных начальником 107-й абвергруппы, капитаном вермахта Гербертом (он же Декорт). Пройдя подготовку в разведывательной школе, Арсенов выполнял задания в качестве агента. В доверие к подпольщикам он вошел как разведчик Брянского фронта Дмитрий Михайлович Шестаков. Участвуя в работе «Ревкома», ему удалось выявить весь актив организации.

За успешное выполнение задания Арсенов получил звание обер-лейтенанта вермахта и должность заместителя начальника следственного отдела в составе одной из специальных команд по борьбе с партизанами. В апреле 1943 г. он был переведен в Локотское отделение 107-й абвергруппы, где возглавил оперативно-следственное подразделение по борьбе с партизанами и советской разведкой. После отступления германских войск с Брянщины Арсенов находился со своим отделением возле Бобруйска, откуда его направили в разведывательную школу в Померании. Окончив ее, он стал заместителем начальника одного из отделов штаба XV казачьего кавалерийского корпуса СС.

Капитуляция Германии вынудила Арсенова перейти на нелегальное положение и скрываться в Австрии. Однако вскоре он был задержан британскими военнослужащими, оказался в лагере, откуда его выдали советской стороне. 16 декабря 1947 г. трибуналом Южной группы войск Арсенов был осужден к 10 годам лишения свободы, но органы МГБ добились пересмотра судебного решения ввиду открывшихся новых документов. Значительную роль в этом сыграл бывший начальник оперативно-чекистского отдела южной группы партизанских бригад В. А. Засухин, долгое время собиравший информацию о следователе Шестакове. 14 марта 1952 г. военным трибуналом Московского военного округа Арсенов был приговорен к высшей мере наказания[388].

В докладе Гаврика также упоминаются фамилии наиболее активных членов НТС, положительно зарекомендовавших себя в работе на немцев. Среди перечисленных лиц внимания заслуживает агент Зондерштаба «Р» Ариадна Евгеньевна Ширинкина, действовавшая по указанию Околовича. Из воспоминаний Ширинкиной следует, что весной 1942 г. она приехала на оккупированную территорию СССР и с июня по октябрь 1942 г. занималась «союзной работой» в Смоленске. Затем ее направили в Орел, где она попала на несколько месяцев в городскую тюрьму. В орловской тюрьме Ширинкина просидела до августа 1943 г., откуда переехала в Смоленск, к Околовичу, благодаря которому ей, как отмечал член НТС А. П. Столыпин, удалось «зацепиться» в России, а конкретнее — в Зондерштабе «Р». Далее Ширинкина штрихами описывает свою работу в этом органе. После расформирования Зондерштаба «Р» она вместе со многими другими своими соратниками устроилась в фирму «Эрбауэр»[389].

Конечно, Ширинкина о многом умолчала. В 1937 г. она вступила в белградское отделение НТСНП. Сначала она в нем находилась на технических должностях, а потом занималась вербовкой новых членов союза из числа русских эмигрантов. Ее инициативность заметили. 30 августа 1941 г. в IV отдел управленческой группы D РСХА было направлено краткое письмо: «Прошу Вашу белградскую службу распорядиться о препровождении в Берлин нижеуказанного лица: Ширинкина Ариадна Евгеньевна, проживающая в Белграде, улица Стояна Протиса, 41. Профессия: студентка; возраст 23 года, незамужняя»[390].

В Берлине Ширинкину включили в группу членов НТС, которым предстояло работать на оккупированной территории в пользу немецкой разведки, а точнее — полиции безопасности и СД. Предварительную подготовку она проходила в Генерал-губернаторстве.

При содействии Вюрглера Ширинкина попала в группу НТС (куда входили В. Молчанов и Ю. Жедилягин), убывающую на Восток. Так как отправка этой группы проходила в середине весны 1942 г., то очень вероятно, что все ее члены уже тогда являлись и агентами Зондерштаба «Р». У каждого выезжающего, вероятней всего, был на руках Marschbefehl — командировочное предписание, позволявшее его обладателю следовать в конкретный пункт назначения. По ходу движения в документе следовало делать контрольные отметки, поэтому Ширинкина и ее товарищи вначале остановились в Бресте, прежде чем отправиться дальше. После войны члены НТС с иронией вспоминали о своих поездках, называя Зондерштаб «Р» unser Reisebüro — «нашим бюро путешествий»[391].

О характере работы Ширинкой в Смоленске, куда она прибыла в июне 1942 г., информация почти отсутствует. Известно только то, что в октябре она получила задание выехать с Сергеем Тарасовым в Орел для создания группы НТС. Судя по всему, дело касалось не только организации новой ячейки организации, но и расширения агентурной сети Зондерштаба.

В Орле члены НТС сразу обратились в роту пропаганды, действующую при 2-й танковой армии вермахта. Вскоре Тарасов оказался на работе в местном театре Bunte Bühne («Пестрая сцена»), при ансамбле русской народной песни и пляски под руководством А. Боголюбского и Г. Черенкова, а Ширинкина — в газете «Речь» у Михаила Октана (настоящая фамилия — Ильинич), агента СД. Ширинкина пишет о Михаиле Октане без энтузиазма, с долей осадка на душе, поскольку он оказался кадровым «немецким разведчиком», о чем она якобы узнала «слишком поздно». У читателя невольно возникает мысль, будто НТС никогда бы не пошел по пути с такими сомнительными личностями, как Октан. Но вот что интересно: в газете «Речь» трудился будущий член североамериканского отдела НТС В. Д. Самарин (настоящая фамилия — Соколов). Кроме того, Октан, отступив с немцами из Орла, переехал в оккупированную Белоруссию, где создал «Союз борьбы против большевизма» (СБПБ), куда входили и члены НТС[392].