Николай Костин - Десять покушений на Ленина. Отравленные пули Страница 37

В дни, предшествовавшие покушению на Урицкого, мать Леонида Канегиссера часто видела сына за беседой с Германом Лопатиным. О чем они так оживленно и заинтересованно говорили, она не знала. При ее приближении они замолкали. Но однажды она слышала, как Лопатин говорил Леониду:

— Есть, Леонид, обязательная воинская повинность. Но нет обязательной революционной повинности. Все революции обыкновенно творятся добровольцами.

По какому поводу были сказаны эти слова, мать Канегиссера не знала. Но они ее насторожили. Безусловно, речь шла о каких-то высоких замыслах. О жертвенности во имя революции. Во имя свободы. Более жертвенно настроенного человека, чем Лопатин, хозяйка дома не встречала. Ее сын буквально боготворил Германа и впитывал в себя каждое произнесенное им слово. Нелестно отзывался народоволец об Урицком. По его мнению, мещанин из города Черкасс, комиссионер по продаже леса, меньшевик, перекрасившийся в большевика, беспардонно распоряжался свободой и жизнью нескольких миллионов людей Северной Коммуны.

Белоэмигрантский писатель Марк Алданов вспоминал, что после смерти Урицкого, коммунистическая печать изобразила его беззаветным рабом идеи, фанатиком большевистского корана. Выразил сомнение, что это было именно так. Фанатик — комиссионер по продаже леса! И меньшевистское прошлое не тянуло на фанатика. Да и в сам "коран большевизма" он уверовал только за несколько месяцев до своей кончины.

У меньшевиков Урицкий никогда не считался крупной величиной. Самое большее, чего он достиг и что ему зачтется историей — это личное секретарство у Г.В.Плеханова.

Но справедливости ради заметим, что в 1912 году Моисей Соломонович все же был избран в организационный комитет РСДРП/меньшевиков/. Оказывается, серый, да не совсем.

В дни Октябрьского вооруженного восстания Урицкий стал членом ВРК, затем — комиссаром по делам Учредительного собрания. И в этой должности проявил себя решительным сторонником Ленина. Хотя до этого многожды был им бит, так как по вопросу о Брестском мире стоял на позициях "левого коммунизма".

Почему М.С.Урицкий избрал для себя полем деятельности чрезвычайную комиссию? Перед ним были открыты и другие дороги. И надо признать, что мест у власти освободилось много, а людей компетентных было мало. Характер отдельных лидеров большевизма сказался самым непосредственным образом в сделанном ими выборе. Ленин взвалил на свои плечи всю полноту власти. Троцкий облюбовал место, которое должно было сразу стать на виду у всего мира — народный комиссар по иностранным делам. В военные гении смело шагнул Крыленко. Урицкий воевать не любил. Говорить красиво не умел. Партия предложила ему пост главы Петроградской ЧК. Партии, к которой он только что примкнул, — отказать было нельзя. И на него сразу, обвалом свалилась вдруг и власть — громадная, настоящая власть. Не стесненная ни законами, ни формами суда — ничем, кроме "революционной совести"…

Весьма необычен и тот факт, что за несколько дней до покушения — Канегиссер разговаривал по телефону с Урицким.

— Знаете с кем я говорил сегодня? — сказал Леонид Герману Лопатину.

— С кем?

— С Урицким.

О чем говорил Канегиссер с Урицким — осталось неизвестным…

Мать убийцы М.С.Урицкого продержали в тюрьме сравнительно недолго. Как только сына казнили, ее выпустили. Вернувшись домой, она узнала, что в больнице умирает Герман Александрович Лопатин. Не откладывая на завтра, Р.Л.Канегиссер поехала в Петропавловскую больницу. Германа Александровича застала еще в полном сознании.

— Счастлив увидеть Вас перед смертью, — сказал он. — Думал, Вы на меня сердитесь.

— За что?

— За гибель Вашего сына…

— Чем же Вы в ней виноваты?

Герман Александрович промолчал. Не сказал больше ни слова. Он умер через несколько часов и унес свою тайну в могилу.

Что же происходило 30 августа 1918 года в Москве? Секретарь МК РКП/б/ В.М.Загорский, получив известие об убийстве М.С.Урицкого в Петрограде, немедленно послал В.И.Ленину записку. Предупредил о грозящей ему опасности, просил воздержаться от поездок на митинги.

Записку Загорского передал телефонист Верхнего Кремлевского коммутатора П.Д.Дмитриев. Владимир Ильич прочитал ее, взглянул на часы и спокойно сказал:

— Позвоните товарищу Гилю в гараж. Поедем на Хлебную биржу.

За обедом Мария Ильинична пыталась отговорить Владимира Ильича от поездки на митинги. Ленин отшучивался, посмеивался над опасениями сестры.

Зазвонил телефон. Мария Ильинична взяла трубку.

— Тебя, Володя.

— Я слушаю, кто говорит?

— Людвинская, Владимир Ильич. Звоню по просьбе товарища Загорского.

— И какая у него просьба, товарищ Таня?

— Да вот… — смутилась Людвинская. — Он хотел напомнить вам о решении бюро МК, чтобы вы временно воздержались от выступлений на митингах. Она хотела сказать: "В связи с участившимися случаями террористических актов врагов революции", но Владимир Ильич прервал ее:

— Что? Что? Вы хотите прятать меня в коробочке, как буржуазного министра?

Людвинскую у телефона сменил Загорский.

— Обстановка тревожная, — говорил секретарь МК. — Пролетариат должен оберегать своего вождя. Просим вас сегодня на митинги не ездить…

— Товарищ Загорский, — сердито возразил Ленин, — я отказаться от выступления на Хлебной Бирже и на заводе Михельсона не могу, во-первых, потому, что обещал быть на собрании; во-вторых, считаю принципиально важным в настоящее время выступать на рабочих собраниях. И положил трубку телефона.

Мария Ильинична с минуту выждала, а потом тихо спросила:

— Все-таки едешь?

— Бог не выдаст… — примирительно улыбнулся Владимир Ильич.

— Ты удивительно беспечен, Володя. В таком случае — я еду с тобой…

— Сегодня не получится. В другой раз — обязательно поедем вместе, обещаю.

Мария Ильинична вздохнула: ни под каким предлогом задержать невозможно. С тревогой прислушивалась к удаляющимся шагам Владимира Ильича, гулко раздававшимся в сводчатом коридоре старинного здания Совнаркома.

… За 2–3 часа до начала митинга на Хлебной бирже секретаря Басманного райкома Е.М.Ямпольскую вызвали в МК партии и сообщили, что в связи с тревожным положением В.И.Ленину предложено сегодня не выступать. Понятно, как дороги были трудящимся выступления Владимира Ильича. Как все стремились послушать его, какой это был праздник для всего района. Но в обстановке того времени Ямпольская все же почувствовала облегчение, что Ленина на митинге не будет…

На Хлебную биржу для выступления на митинге приехало несколько видных работников партии. Среди них были А.М.Коллонтай и Емельян Ярославский.

Помещение Хлебной биржи имело только один вход с широкой лестницы, которая вела непосредственно с площади в зал, на второй этаж.

Против входа в зал находились грубо сколоченные подмостки, на которых стоял стол для президиума и откуда выступали ораторы. Митинг начался вовремя. Первой слово попросила А.М.Коллонтай. Слушателей было достаточно. Большинство — рабочие, работницы и красноармейцы. Ямпольская, убедившись, что все идет хорошо, прошла центральным проходом и остановилась в конце зала у окна. Оно выходило на Гавриковскую площадь. Взглянув в окно, она увидела, что по площади к зданию Хлебной биржи бегут люди. Особенно ее поразили женщины. Они на ходу снимали фартуки и спускали закатанные рукава кофточек и платьев. Ничего не понимая, Ямпольская двинулась было к выходу, но увидела, что со сцены в проход спрыгнул Емельян Ярославский и быстро пошел кому-то навстречу. В зал Хлебной биржи входил В.И.Ленин и за ним толпа людей. Ярославский обнял Владимира Ильича за плечи и повел вперед, к трибуне. Раздались бурные, восторженные аплодисменты. Владимир Ильич несколько раз пытался успокоить собравшихся, но овации еще более усиливались. Террорист Федоров-Козлов, захваченный волной энтузиазма, вместе с рабочими неистово кричал пролетарскому вождю "Ура!" Потом вдруг опомнился и затих…

В.И.Ленин выступал с речью "Две власти /Диктатура пролетариата и диктатура буржуазии/". Призывал рабочих к революционной бдительности, к беспощадной борьбе с контрреволюцией на Кавказе, Украине, в Сибири и на Волге, где Советы свергнуты и "большевистские деятели отданы на растерзание чехословацким наймитам и российским белогвардейцам".

— У нас один выход, — говорил Ленин, — победа или смерть!

В.И.Ленин говорил не больше двадцати минут. Он никогда не скрывал от народа правду, как бы тяжка она ни была. Так было и на этот раз. Но, говоря о различии между пролетарской и буржуазной диктатурой, Владимир Ильич подчеркивал силу пролетарской диктатуры, опирающейся на массы и проводящей в жизнь политику в интересах народа.

Владимир Ильич предостерегал об опасности для Советской власти со стороны внутренней контрреволюции и начавшейся иностранной военной интервенции. К этому времени в Архангельске успели уже высадиться английские и американские войска, на Урале и в Поволжье восстал чехословацкий корпус. В Самаре образовалось контрреволюционное правительство из бывших членов Учредительного собрания. На Дону и Кубани генералы Краснов и Каледин формировали полки и дивизии из казаков и офицеров. Украина, Белоруссия и Прибалтика захвачены германскими войсками… Ленин призвал трудящихся для защиты Советской власти идти в ряды Красной Армии.