Афганистан. Подлинная история страны-легенды - Мария Вячеславовна Кича Страница 37

Дипломаты Туманного Альбиона прибыли в Кабул вместе с лейтенантом Невиллом Фрэнсисом Фицджеральдом Чемберленом – родственником Артура Невилла Чемберлена, который, будучи премьер-министром Великобритании, подписал Мюнхенский пакт с Адольфом Гитлером (1938). Тогда от Чехословакии в пользу Германии была отторгнута Судетская область – однако «политика умиротворения» разожгла аппетит агрессора и обернулась Второй мировой войной. Лейтенант Чемберлен не мог знать об этом, – но Гандамакское соглашение, вследствие которого он очутился в Кабуле, тоже называлось мирным совершенно напрасно.

Чемберлена сопровождал эмиссар и военный администратор Пьер Луи Наполеон Каваньяри – наполовину итальянец, наполовину ирландец, уроженец Франции и ярый патриот Великобритании. Он принадлежал к одному из старейших родов Пармы. Полвека назад семья Каваньяри служила семье Бонапартов, но с падением «корсиканского чудовища» карьера отца Пьера Луи Наполеона рухнула. Впрочем, Каваньяри-старший удачно женился на ирландке, а его сын впоследствии получил британское подданство благодаря матери.

Подобно Черчиллю, Каваньяри был «пограничником» – то есть служил на границе между Афганистаном и Британской Индией и выполнил там ряд дипломатических поручений. Он хвастался, что умеет «обращаться с пуштунами» и понимает их. Как утверждал Каваньяри, пуштунов можно контролировать, если вести себя с ними вежливо, но решительно. Когда пуштуны проявляют агрессию, им надо продемонстрировать храбрость – и это обязательно их впечатлит. По мнению эмиссара, сам он обладал необходимым мужеством. Услышав о бахвальстве Каваньяри и его миссии в Кабуле, некий английский офицер-«пограничник» сказал: «Их всех убьют – всех до единого».

Каваньяри и его люди торжественно въехали в афганскую столицу на слонах. Они восседали в позолоченных паланкинах и махали толпе, запрудившей улицы, – но люди угрюмо смотрели на фарангов. Эмир Якуб-хан обратился к подданным, дабы растопить их сердца и создать праздничное настроение. В честь прибытия дорогих гостей он обещал снизить налоги и погасить долги по жалованью своим солдатам. Население не возликовало. Эмиру никто не верил.

Британская делегация поселилась у подножия холма, который венчает цитадель Бала-Хиссар. Дома дипломатов можно было обстреливать с соседних возвышенностей. Аналогичным образом 40 лет назад располагался военный городок под Кабулом – и он оказался абсолютно беззащитным; но Каваньяри не волновался. Он считал, что обороняться не придется – ведь на этот раз афганцы сами пригласили англичан. Именно таким образом эмиссар истолковал капитуляцию Якуб-хана и содержание Гандамакского договора.

Тем временем эмир олицетворял собой гостеприимство. Он ежедневно звал иностранцев во дворец, потчевал их обедом и всячески развлекал. Дорогие гости оказались дорогими в прямом смысле слова. Один из подчиненных Каваньяри написал домой, что Якуб-хан предложил кормить британских солдат за собственный счет и поручил своим конюхам ухаживать за их лошадьми. Иными словами, афганский монарх выглядел самым милым и предупредительным человеком на свете – чего нельзя было сказать о его народе. «Люди довольно фанатичны, – тактично отметил дипломат, – они еще не привыкли к нашему присутствию».

Между тем Якуб повздорил с армией. Он задолжал солдатам крупную сумму и не мог заплатить, несмотря на обещание. Эмир твердил, что средств катастрофически не хватает, и призывал воинов потерпеть – но те знали, что во дворце деньги текут рекой (или, вернее, утекают сквозь пальцы, ибо повелитель тратит их на увеселения чужаков). Солдаты начали роптать – и вскоре их поддержали рядовые кабульцы, публично проклинавшие монарха и его гостей. Великий знаток пуштунов Каваньяри хранил спокойствие – он окрестил афганцев «собаками, которые лают, но не кусаются». Конечно, дипломат заметил, что авторитет Якуб-хана весьма слаб, – однако, с его точки зрения, это означало, что эмир будет соблюдать свои обязательства, закрепленные Гандамакским договором. На самом деле слова монарха не имели никакой ценности.

2 сентября 1879 г. Каваньяри написал вице-королю Индии: «С посольством в Кабуле все в порядке». Это было жуткое эхо письма, которое Уильям Макнатен отправил своему другу в Индию 38 лет назад, уверяя, что в Афганистане все спокойно «от Дана до Беэр-Шевы». Написав эти строки, Макнатен прожил еще несколько месяцев; Каваньяри же умер на следующий день.

Проблемы начались, когда афганский офицер посоветовал солдатам обратиться к Каваньяри по поводу долгов: «У него много денег, идите к нему». Солдаты окружили британскую миссию, выломали ворота, ворвались внутрь и принялись грабить. Они хватали лошадей, упряжь и вообще все, до чего могли дотянуться. К грабежу моментально присоединились сотни кабульских простолюдинов. Их враждебность к фарангам достигла точки кипения. Каким-то образом Каваньяри удалось передать эмиру записку – дипломат умолял что-нибудь предпринять. Якуб-хан смотрел на бесчинства толпы сверху – из своего дворца, рвал волосы на голове и громко рыдал, но ничего не сделал; да и что он мог?..

Поняв, что помощь не придет, Каваньяри забрался на крышу особняка и обратился к толпе с речью. Он решил проявить хладнокровие и произвести впечатление на пуштунов – но те вовсе не были впечатлены. Обескураженный эмиссар приказал охране стрелять на поражение – однако нападавших было слишком много, они заблокировали все входы и выходы. Британцы оказались в западне. За несколько часов афганцы убили их всех.

Когда новости о резне достигли дворца, Якуб закрыл лицо руками и прошептал: «Я чувствую холод, словно тьма опустилась на город, погасив солнце. Я знаю, что идут англичане». Конечно, англичане пришли. Дивизия генерал-майора Фредерика Слея Робертса совершила марш-бросок на Кабул, 6 октября 1879 г. разметала полчища афганцев под селением Чарасиаб и заняла столицу. Потомственный военный, Робертс требовал от подчиненных железной дисциплины, служил королеве преданно и сражался страстно. Солдаты любили его и ласково называли Бобсом. В годы Второй англо-афганской войны Бобс приобрел среди соотечественников репутацию героя – и она лишь упрочилась, когда бравый Робертс взял Кабул.

В воздухе повис деликатный вопрос – что делать с эмиром? Можно ли оставить его на троне? По слухам, Якуб-хан тайно имел дела с племенными вождями, параллельно демонстрируя лояльность англичанам. Он вполне мог быть причастен к убийству Каваньяри и разгрому британской миссии. Ситуация напоминала историю 37-летней давности, когда Шуджа-шах тоже оказался «плохой марионеткой». Впрочем, Якуб разрешил неловкость – он явился к Робертсу и слезно попросил освободить его от королевских обязанностей. «Вы видели мой народ, как можно им править? – всхлипывал эмир. – Я бы скорее предпочел косить траву в британском лагере, чем быть эмиром Афганистана».

Много лет спустя аналогичным образом выразится афганский президент Ашраф Гани. Осенью 2017 г. в интервью BBC он скажет о своей должности: «Это худшая работа на земле».

Якуба простили и отправили в