Геннадий Бандиленко - История Индонезии Часть 1 Страница 38

Государство теперь меньше интересовалось характером передаваемого имущества, чем раньше; главное внимание обращалось на размер поступлений или характер прав.

Заметны и секуляризаторские тенденции, империя крепла в определенной степени за счет духовенства. Духовенство вынуждено было отчислять часть своих доходов государству и его служителям, причем отчислять в формах, ранее присущих свободному крестьянству. Но отчисления эти не были разорительными, в основном речь шла о дарении движимости.

Первые годы царствования махараджи Кертараджасы были спокойными. Новый монарх раздавал чины и имущество многим из тех, кто в трудную годину поддержал его: от министров и военачальников до личных слуг и деревенской верхушки. Вместе с тем Кертараджаса, окружая себя новыми людьми и возвышая некоторых старых друзей. в конечном счете стремился расширить свою социально-политическую опору для дальнейшего укрепления централизованной власти. Например, передача северной части Восточной Явы под управление Вирараджи, бывшего адипати Мадуры, способствовала усилению маджапахитского суверенитета на Мадуре, хотя и была связана с ростом масштабов власти самого Вирараджи, очень влиятельного сановника. Одаривая высшей чиновной властью и богатыми кормлениями своих соратников, способных военачальников и дипломатов, махараджа отнюдь не намеревался делить с ними свою личную власть. То, что известно о его правлении в 1295—1305 гг., говорит как раз об обратном. Кертараджаса пошел еще дальше своего предшественника Кертанагары в возвеличивании исключительного статуса монарха, называя себя «великим властелином всей Явы», «повелителем всей Двипантары (Нусантары)». Он заключил «священный брак» с дочерьми Кертанагары и отдал им в управление крупнейшие города, таким образом окончательно подтвердив и узаконив воссоединение сингасарской династии под эгидой Маджапахита. Он сразу назначил наследником трона малолетнего сына от главной жены Контроль за центральными (восточнояванскими) владениями Маджапахита все более переходил в руки кровных родичей и свойственников махараджи, группировавшихся вокруг престола и имевших право, как и сам монарх, носить особые титулы царского достоинства (прабху, бхатара). Кертараджаса официально объявил о возрождении в своем лице династии Раджасы и в то же время культивировал развитую Кертанагарой идею сакральной всеиндонезийской империи вокруг яванского махараджи как «божественного прабху».

Поскольку ведущей тенденцией политического развития, наметившейся в Сингасари и Маджапахите, продолжала оставаться растущая централизация, постольку политика Кертараджасы и его преемника Джаянагары неизбежно наталкивалась на сопротивление определенных слоев «старой» и «новой» аристократии. И борьба за передел полученных от Кертараджасы привилегий, и недовольство наместников (превратившихся в чиновников) «собиранием» Явы побуждало недавних близких сторонников линии Раджасы и политики Нусантары к открытому мятежу и попыткам переворота.

Наиболее крупных мятежей такого рода за период правления Кертараджасы и Джаянагары (1295—1328) насчитывается девять. Но не более двух из этой серии выступлений приходится на время Кертараджасы.

По сведениям «Параратона» уже в 1295 г. восстал Рангга Лаве, недовольный назначением Намби, другого соратника Кертараджаеы,. на высочайший пост «канцлера» (мапатиха) и сам не получивший этого вожделенного места. Результатом вспыхнувшего на этой почве придворного конфликта явился уход Рангга Лаве в местечко Бубат, где он собрал большое войско, а затем выступил на Маджапахит. Ему удалось разбить высланный ему навстречу маджапахитский корпус под командованием посредственного полководца Намби. Но маджапахитская армия под водительством самого махараджи блокировала силы мятежников в районе Тубана, в одном из сражений Рангга Лаве был убит, и это предопределило конец мятежа.

Второй мятеж, происходивший в 1298—1300 гг., не носил такого ярко выраженного характера военного столкновения, как мятеж Рангга Лаве. Однако на этот раз в центре мятежа был еще более близкий махарадже сановник: бывший его личный советник Сора, получивший пост демунга (своего рода «мажордома») двора. Сора, как очевидный фаворит государя, имел реальные шансы занять место Намби на посту высшего государственного сановника, мапатиха, и, очевидно, он рассчитывал на это. Но его завистливые противники при дворе убедили государя возбудить против него дело по старому обвинению в убийстве видного военачальника Махиши Анабранга, вместе с которым он подавлял мятеж Рангга Лаве. Сора подвергся опале, но, не дожидаясь расправы, уехал с друзьями и слугами в свое имение, где и объявил о своем неподчинении и собрал войска. Борьба с непокорным Сорой и его сторонниками была упорной и продолжалась более двух лет. Когда же он был убит, то мятеж еще тлел до 1302 г.

Следующая полоса внутриполитической истории Маджапахита, приходящаяся на время правления махараджи Джаянагары (1309— 1328), была заполнена нараставшей волной мятежей, организовывавшихся в основном старыми соратниками Виджаи, не получившими льгот, которых они ожидали, и недовольных засильем «новых людей». Успешное и, как правило, решительное подавление этих выступлений и развернувшаяся затем внешняя экспансия Маджапахита показывает, что это были события, которые во многом отражали обратную сторону и противоречивый характер процесса сложения крупного централизованного государства яванцев.

После смерти махараджи Кертараджаеы в 1309 г. Джаянагара получил престол согласно воле покойного отца. Но первые годы царствования юного монарха высоким положением при дворе обладала его мать, одна из сакральных жен Кертараджасы, привезенная с Суматры. Это должно было обострить обстановку при дворе, тем более что Джаянагара был слаб здоровьем и, как предполагается, не пользовался популярностью из-за своих неяванских корней по матери. Как бы то ни было, а вскоре после воцарения Джаянагары волнения возобновились, продолжаясь практически беспрерывно около 10 лет. Это были: мятеж командующего войсками в одном из яванских периферийных округов; выступление соратника Соры Гаджах Биру; восстание населения восточнояванской области Мендана, а также области Вагал; мятежи в области Лазем и другие. Но наиболее серьезным испытанием для Джаянагары были мятежи Намби (1311 —1316 гг.) и Кути (1319).

Намби, которому покойный Кертараджаса даровал должность мапатиха, еще при жизни своего благодетеля был заподозрен в связях с мятежниками. Он отошел от дел и укрепился на крайнем востоке Явы, в Лумаджанге, где уже несколько лет практически независимо от Маджапахита жили его родичи. Он построил там крепость и к 1311 г. полностью порвал с центральной властью. С этого времени Лумаджанг стал наиболее крупной базой противников Джаянагары, где Намби вместе со своими родственниками и единомышленниками собрал военные силы численностью до 20 тысяч человек. Это грозило окончательным отпадением значительной части Восточной Явы.

Борьба шла с переменным успехом, и Намби со своей армией стремился прорваться к Маджапахиту, но в решающей битве был разгромлен и погиб вместе со многими своими военачальниками. Лумаджанг был покорен.

Непрерывной борьбе с мятежами сопутствовала атмосфера подозрительности и страха, в которой зрели новые, в известном смысле более опасные, ростки столичного мятежа. Он был организован в 1319 г. неким Кути, начальником полицейских сил, из числа старых друзей Кертараджасы. Кути, возможно, также попал в число обвиняемых в измене, но не покинул Маджапахита, а вместе с пятью-шестью привилегированными офицерами организовал заговор, целью которого было свержение Джаянагары. Ему удалось даже на некоторое время захватить столицу. Однако сам махараджа с группой телохранителей ускользнул из рук заговорщиков, верные ему люди проникли в город, совершили контрпереворот и казнили Кути. Решающую роль в этом сыграл начальник личной охраны государя Гаджа Мада, который и стал затем, при следующих правителях Маджапахита, мапатихом, а фактически — первым лицом в государстве, подлинным «строителем» империи.

К началу 20-х годов XIV в., когда полоса мятежей, угрожавших господству объявленной Кертараджасой династии Раджасы, кончилась, в стране наступил период внутренней стабильности, экономического и политического подъема. Смерть тяжело больного махараджи Джаянагары под скальпелем своего лейбмедика в 1328 г. мало что меняла в этой картине, хотя местные хроники и утверждают не без основания, что все это было инспирировано Гаджа Мадой, который к тому времени стал патихом Кедири.