Николай Каманин - Скрытый космос. Книга 3. (1967-1968) Страница 38

25 ноября. Москва.

Вернувшись с космодрома, узнал грустную новость: серьезно заболел Константин Андреевич Вершинин — он уже несколько дней находится в Кремлевской больнице.

Сегодня Герман Титов вместе с полковником Масленниковым улетел во Францию. Масленников еще ни разу не был за границей, и эта его поездка поощрение за хорошую работу в ЦПК. Титов тоже не был за границей более трех лет: я не отпускал его в зарубежные поездки из-за больших ошибок и промахов в поведении. За последние два года Герман заметно изменился к лучшему, и я решил полностью вернуть ему былое доверие. Надеюсь, что и Титов и Масленников оправдают оказанное им доверие и хорошо выполнят задание.

Генерал Горегляд доложил, что съемки объектов ВВС для американского фильма об освоении космоса закончены успешно.

27 ноября.

Был у меня Главный конструктор тренажеров Сергей Григорьевич Даревский. На Даревского очень сильно давит В. П. Мишин, стремящийся заполучить его в свое полное подчинение. Даревский хотя и чувствует, что Мишин во многом не прав и делает массу ошибок, но ему трудно самому выдержать это давление, а В. В. Уткин и В. А. Казаков слабо поддерживают Даревского и готовы отдать его «на съедение» Мишину.

Больше часа беседовал с полковником Крышкевичем Иваном Макаровичем начальником политотдела ЦПК. Крышкевич высказал много недовольства по адресу начальника ЦПК генерала Н. Ф. Кузнецова и привел десятки фактов, характеризующих его как мелкого стяжателя, забывающего, где свой, а где государственный карман, и ставящего личные интересы и интересы своей семьи выше долга генерала и коммуниста. Я чувствую, что Крышкевич во многом прав: Кузнецова давно пора крепко одернуть. Мое товарищеское отношение к нему он истолковал, как мою слабость, и многие свои грехи пытается прикрыть моим именем. Придется поглубже вникнуть в суть деятельности Кузнецова и еще раз взвесить все ее плюсы и минусы.

29 ноября.

Главком Вершинин благополучно выбрался из больницы. Вчера я был у него с докладом о причинах неудачного пуска корабля Л-1 и о планах на ближайшие месяцы. Доложил ему о предполагаемых сроках готовности кораблей «Союз», 7К-ВИ, Л-1 и Л-3 и рассказал о всех наших трудностях в подготовке космонавтов и строительстве тренажеров. Решили написать письмо в ЦК о задержках работ над военно-исследовательским кораблем 7К-ВИ, о бесконечных переносах сроков готовности тренажеров и о фактическом срыве подготовки космонавтов для облета Луны и высадки экспедиции на Луну.

Вчера у меня был Постников Григорий Николаевич — автор удачных скульптур Терешковой, Николаева и других космонавтов. Постников выполнил по моей просьбе эскизы значков «От Военно-Воздушных Сил» и «От покорителей космоса Советского Союза». Значки получились хорошие — Вершинин, Руденко, Брайко и многие другие наши товарищи высоко оценили работу художника. Принял решение заказать в Гознаке изготовление этих значков.

30 ноября.

Был на совещании у Г. Н. Пашкова (ВПК), в котором участвовали С. А. Афанасьев, В. Н. Челомей и более дюжины министров. Обсуждали ход работ по орбитальной станции «Алмаз». В решении ЦК и правительства по «Алмазу», состоявшемся в июне 1967 года, записано: «Считать создание «Алмаза» задачей особой государственной важности… испытания в космосе провести в 1968 году… принять на вооружение в 1969 году». Тверже, кажется, не напишешь, а выполняется это решение из рук вон плохо: за прошедшие полгода не отработан и не согласован график поставок комплектующих изделий от десятка министерств. Челомей, например, просит Министерство радиоэлектронной промышленности поставить 66 приборов, а МРП отвечает, что оно может поставить только два. И такая тяжба идет с каждым министерством — это обратная сторона нашей системы управления и характеристика стиля руководства космической промышленностью со стороны ВПК (Смирнов, Пашков). Согласовать график поставок можно было бы за один месяц, но ВПК переложила эту работу с себя на МОМ (Афанасьев), и в результате — полный провал. Остается надеяться, что еще через полгода график будет утвержден и в 70-х годах «Алмаз» поднимется в космос.

Организации ВВС (Волынкин, Кузнецов, Фролов, Кутасин) уже более двух лет взаимодействуют с Челомеем, и надо сказать, что порядки у него значительно лучше, чем у Мишина. Руководство и сотрудники ОКБ-52 внимательно прислушиваются к советам космонавтов и замечаниям специалистов ВВС. Сам Челомей и его заместители — высококультурные люди, с которыми приятно работать (чего, к сожалению, не скажешь о Мишине и его окружении). Наши (ВВС) замечания по «Алмазу» сводятся к следующему:

1. Необходимо предусмотреть индивидуальные средства спасения, установить индикаторы работы посадочной системы и обеспечить космонавтам возможность вручную управлять посадкой.

2. Уточнить комплектацию НАЗа, предметов быта и личной гигиены членов экипажа.

3. Предусмотреть установку на станции системы регенерации воды, аппаратуры медицинского контроля и приборов, контролирующих состояние газовой среды.

4. Разработать систему перемещения космонавта в открытом космосе с удалением до 300 метров от станции.

Все эти замечания приняты Челомеем и находятся в стадии проработки. Конечно, в проекте «Алмаза» еще много неясного: по многим его системам требуются предварительные испытания в космосе. Но испытания задерживаются из-за неполадок с «Союзом», то есть и здесь — в работах по «Алмазу» — многое тормозится Мишиным.

Звонил Гагарин, он уж третий день сидит на аэродроме Чкаловская и «ловит погоду» для самостоятельного вылета на МиГ-17. В принципе я не возражаю против самостоятельных полетов космонавтов на самолетах (после сформирования учебно-тренировочного полка такие возможности появились), но эти полеты надо организовать очень тщательно и продуманно. Гагарин уже семь лет не летал самостоятельно, а командир полка полковник Серегин и начальник ЦПК генерал Кузнецов, уступая нажиму Гагарина, настаивают на том, чтобы выпустить его в самостоятельный полет. Проверкой установлено, что за весь этот год Гагарин налетал с инструктором всего 8 часов, и выпускать его в полет одного при плохой ноябрьской погоде (снегопад, видимость 1–2 километра и менее) — это почти преступление. Я запретил Гагарину самостоятельный вылет. Позицию Гагарина можно понять, но роль Кузнецова в этом деле просто позорная: он заигрывает с Гагариным, хочет показать себя добрым дядей, а меня — выставить перед космонавтами в роли зажимщика их самостоятельных полетов.

1 декабря.

Получил вчера шифровку от нашего посла во Франции товарища Зорина. Посол просит продлить пребывание во Франции Германа Титова до 8 декабря. Я удовлетворил просьбу Зорина. Примерно в это же время должна возвратиться из Финляндии Валентина Терешкова. Павел Беляев отбыл вчера в Чехословакию.

Вчера ко мне заходил Владимир Шуляковский — один из первых техников моего самолета, на котором я летал в 1930 году. Мы с ним давно не виделись и, вспоминая сослуживцев по ленинской эскадрилье, убедились в том, как сильно поредела наша старая гвардия: нет уже Веселова, Власова, Смирнова, Амбольдта, Разумова, Табаровского и многих других, а все остальные давно на пенсии. В строю остался я один — думаю, прослужу еще лет шесть, а может, и десять.

Сегодня у меня был Михаил Федорович Ребров. Он принес мне книгу «Бойцы Ленинской гвардии», только что изданную Воениздатом. В книге есть написанный Ребровым очерк обо мне «Пароль его жизни». Очерк не совсем удачный, в нем есть и ошибки, но я знаю Реброва как талантливого и добросовестного журналиста и верю, что он еще напишет о космосе и космонавтах много интересных книг и статей.

Получено интересное сообщение из США: подданная Соединенных Штатов Роджерс (штат Калифорния), умирая, завещала по 3000 долларов Гагарину и Титову. Космонавты передают это наследство в фонд мира Советского Союза.

2 декабря.

Вчера заседал лунный совет. Вел заседание председатель совета — министр общего машиностроения Сергей Александрович Афанасьев. Присутствовали Дементьев, Калмыков, Тюлин, Керимов, Мишин, маршал Крылов, главные конструкторы, заместители министров и другие товарищи. Докладчики — Мишин, Бармин и генерал Войтенко — говорили о состоянии готовности ракеты Н-1, старта и служб полигона.

Первый старт сдается в эксплуатацию, полностью собранный технологический экземпляр ракеты Н-1 укладывался на подъемник, вывозился на старт, устанавливался на пусковой стол, трижды прошел все технические примерки и возвращен в МИК. Необходимо провести еще кое-какие доработки башни обслуживания и различных систем старта (заправка, электропитание, безопасность и прочее). После окончания доработок старта нужно осуществить три заправки ракеты горючим, окислителем и всеми компонентами, обеспечивающими работу двигателей и систем ракеты-носителя. Затем потребуется около 30 суток на обучение и тренировки полигонных команд, подготавливающих и обеспечивающих пуск Н-1. Решили: все работы по доводке ракеты и старта и подготовку служб полигона закончить к 30 марта 1968 года. (Афанасьев добивался от докладчиков согласия на окончание всех работ к 7 марта, но они упорно настаивали на дате 30 марта.)