Ричард Дейвенпорт-Хайнс - В поисках забвения. Всемирная история наркотиков 1500–2000 Страница 38

«Всем, кто страдает нервными заболеваниями, мы рекомендуем пить замечательное и вкусное лекарство «Французское вино и кока», безотказно излечивающее любое нервное расстройство, диспепсию, умственное и физическое истощение, все хронические и изнуряющие болезни, кишечные расстройства, запоры, головные боли и невралгию. Это лекарство доказало, что является величайшим благословением человека, лучшим подарком природы и Господа. Рекомендуем его священникам, адвокатам, литераторам, торговцам, банкирам, женщинам и всем, кто ведет малоподвижный образ жизни – вызывающий нервное переутомление, нарушение работы желудка, кишечника и почек. Все, кому требуется тоник для нервов и восхитительный природный стимулятор, убедятся, что «Вино и кока» – бесценный дар, который непременно воскресит здоровье и счастье. Кока – это чудесное средство для восстановления сексуальных сил, она лечит семенную недостаточность, импотенцию и тому подобное, когда бесполезными оказываются все другие лекарства. Для тех несчастных, кто пристрастился к морфину или опиуму либо чрезмерно увлекается алкогольными стимуляторами, «Французское вино и кока» окажется великим благом».

Пембертон предвидел, что антиалкогольные кампании могут сократить его доходы. В 1886 году, незадолго до того, как его родной город Атланта первым в США принял антиалкогольный закон, он составил новый напиток на основе коки, колы и других ингредиентов (но без вина). Название, данное новому напитку, стало самой известной торговой маркой ХХ столетия. В это время в южных штатах США стали распространяться слухи, что негры, прежде чем насиловать белых женщин, принимают кокаин. В ответ на это компания «Кока-кола» (Coca-Cola) в 1901-1902 годах исключила коку из состава своего напитка – как раз перед тем, как ее родной штат Джорджия запретил продажу кокаина в любой форме. В течение последующих семидесяти лет, когда этот наркотик окончательно погубил репутацию листьев коки, компания утверждала, что название напитка – просто поэтическая фантазия, оно не имеет ничего общего с первоначальными ингредиентами.

Как и Пембертон, детройтская фармацевтическая компания «Парк-Дэвис» (Parke, Davis) в 80-х годах XIX века заявляла, что их микстуру на основе коки можно использовать при лечении зависимости от морфина. Она выпускала препараты коки, коры боливийского дерева «кото», применявшейся при лечении диареи, и кустарника кавы с Сандвичевых островов – лекарства от гонореи, подагры и ревматизма. Один из владельцев компании контролировал медицинский журнал под названием «Терапевтический вестник» и с его помощью обеспечивал поддержку компании. В 1880 году это издание опубликовало статью Уильяма Х. Бентли (ум. 1907), врача из Вэлли-Оук, штат Кентукки, в которой говорилось, как он использовал кокаиновую микстуру «Парк и Дэвис» для лечения алкоголизма и зависимости от опиума. Доктор Эдвард Хьюз (род. 1900) из Рокфорда, штат Иллинойс, в том же году и в том же сомнительном источнике сообщил, что одному из пациентов, ставшего наркоманом после лечения ревматизма, он заменил опиум кокаиновой микстурой. «Терапевтический вестник» также приводил цитату из «Луизвилльских медицинских новостей»: «Нужно пробовать коку даже без привычки к опиуму. Это великолепное, безвредное средство против меланхолии».

Подобные заказные статьи ввели в заблуждение неудержимо честолюбивого молодого венца Зигмунда Фрейда (1856-1939), который бросил научную карьеру ради неблагодарной работы в Венской городской больнице. Он досадовал, что не стал тем, кем обещал быть, но еще более его угнетала необходимость получить определенный профессиональный статус и финансовую независимость, без которых он не мог жениться. Ранее он подружился с патологоанатомом Эрнстом фон Флейшль-Марксовым (1847-1891), который стал морфинистом после того, как перенес хирургическую операцию. В 1882 году Фрейд писал: «Он прекрасный человек – состоятельный, спортивный, с печатью гения на мужественном лице, красивый, утонченный, разносторонне талантливый и о многом имеет собственное мнение. Он всегда был для меня образцом». Фрейд непреднамеренно уничтожил свой идеал. Он заинтересовался проблемой Флейшль-Марксова и начал ее обдумывать. Мечтая о скорой известности в медицинском мире, он решил, что с помощью коки он достигнет своей цели. В апреле 1884 года он писал невесте, что один немец испытывал ее на своих солдатах и убедился, что она действительно придала им силы и выносливость. Фрейд заказал кокаин в фирме «Мерк» с тем, чтобы испробовать его действие при лечении сердечных заболеваний и нервного истощения. Особые надежды он возлагал на то, что кокаин окажется полезным при отказе от морфина. Он писал, что для завершения исследований нужен лишь один счастливый случай, но нужно быть совершенно уверенным в его успешном исходе.

В начале мая он дал кокаин Флейшль-Марксову, чтобы тот принимал его вместо морфина. Фрейд писал невесте, что регулярно принимает этот препарат против депрессии и несварения желудка, и тот прекрасно помогает ему. Фрейд надеялся, что кокаин вместе с морфином займет достойное место в лечении заболеваний. Благодаря своему восторженному настроению, он поспешил опубликовать свою монографию «О коке». В ней рассматривалась возможность использования кокаина как общетонизирующего средства, в качестве лекарства против несварения, истощения и недостаточности питания – которое связывали с такими болезнями, как анемия и туберкулез – для лечения тифа и диабета, психозов и депрессии, а также для увеличения переносимости препаратов ртути при заболеваниях сифилисом. Эта монография представляла собой набор случаев из медицинской практики и краткие итоги исследований, проводимых в Европе и США. Фрейд в своей работе почти не давал оценки этих исследований. До этого времени он занимался зоологией, недостаток знаний в новой для него области очевиден. Утверждение, что кокаин обладает обезболивающим эффектом, ошибочно. При прямом контакте наркотик слегка анестезировал кожу, но не мог воздействовать на мозг, проникая сквозь кожу в кровеносную или в нервную систему. Однако специалисты, на которых Фрейд ссылался в монографии, понимали, что для получения анестезирующего эффекта кокаин следовало вводить подкожно. Эта ошибка явно показывает, что Фрейд не изучал научные работы, о которых писал. Если бы он добросовестно изучил все семь случаев из продажного «Терапевтического вестника», вряд ли стал бы приводить их в своей монографии. Скорее всего, он ссылался на научные работы, не читая источников. Фрейд явно не продумал монографию. Он закончил ее черновой набросок 18 июня 1884 года (сам приняв наркотик 30 апреля) и опубликовал свои выводы в июле. «Я силен, как лев, счастлив и весел», писал он 19 июня под воздействием кокаинового возбуждения. «Я очень упрям и безрассуден, мне нужны великие цели. Я совершил несколько поступков, которые любой разумный человек посчитал бы необдуманными. Например, занялся наукой из-за нищеты, затем из-за нищеты увлек бедную девушку, но это должно продолжаться, поскольку это мой стиль жизни – много рисковать, много надеяться и много работать».

Примером безрассудности Фрейда в этот период может служить утверждение о том, что повторные дозы кокаина не вызывают непреодолимой тяги к препарату. Наоборот, пациент якобы испытывает к нему некоторое немотивированное отвращение. Фрейд писал, что лечение Флейшль-Марксова не подменяло зависимость от морфина зависимостью от кокаина. «Этот препарат не превращает морфиниста в кокаиниста. Использование коки носит временный характер». Когда Фрейд высказал свою уверенность, Флейшль-Марксов принимал кокаин около месяца. Скоро он стал закоренелым кокаинистом и оставался им в течение нескольких лет, которые ему суждено было прожить. Это, вероятно, наиболее скандальный аспект монографии. Ни один врач в 80-х годах не мог со всей ответственностью сделать подобное заявление всего лишь после месяца исследований. Неудачи, последовавшие за подкожными инъекциями морфина, злоупотреблениями эфиром и хлороформом, должны были предостеречь Фрейда от публичного одобрения кокаина. Недавний пример хлорала должен был показать, что морфину нельзя найти заменителя, который не вызывает привыкания. Пятнадцатью годами ранее Левинштайн из Берлина отказался от попыток заменить морфин хлоралом после того, как обнаружил, что у пациентов развивается зависимость от хлорала и одновременно остается тяга к морфину. Это был недавний прецедент, и Фрейду следовало учесть его. Врач из Бруклина, Дженсен Метисон (ок. 1845-1911), заметил в 1887 году, что после открытия хлорала единственный довод в его пользу заключался в том, что он не вызывал привыкания. Этот утверждение давно было опровергнуто. Именно оно служит обвинением Фрейду в эгоизме и чрезмерном самомнении.

Другие исследователи наркотиков оказались более скрупулезными. Немецкий токсиколог Луис Левин, пионер европейских экспериментов с галлюциногеном пейот (anhalonium lewinii), хвалил «это чудесное растение», но предупреждал, что оно может вызвать привыкание и что его употребление, как и морфинизм, может привести к изменению личности путем деградации функций мозга. Английский писатель Хейвлок Эллис (1859-1939) также проявлял осторожность, рекламируя пейот в 90-х годах. В очерке, который являлся эквивалентом монографии Фрейда, он писал, что постоянно употребление пейота может нанести серьезный вред.