Анна Комнина - Алексиада Страница 38

Отрядом экскувитов[433] командовал Константин Опос[434], македонцами – Антиох, фессалийцами – Александр Кавасила, над охридскими турками[435] начальствовал Татикий, который {145} в то время был великим примикирием[436]. Последний был храбрым, непобедимым в бою мужем, хотя и происходил от несвободных родителей. Его отец – Сарацин был взят в плен во время военного набега моим дедом со стороны отца – Иоанном Комниным. Предводителями манихеев, которых всего насчитывалось две тысячи восемьсот, были принадлежавшие к этой ереси Ксанта и Кулеон[437]. Все эти мужи, обладавшие решительным и дерзким нравом, были доблестными воинами, готовыми, когда нужно, отведать крови врагов. «Ближайшими» (их обычно называют вестиаритами[438]) и франкскими отрядами командовал Панукомит и Константин Умбертопул, названный так из-за своего происхождения[439].

Построив таким образом отряды, Алексей со всем своим войском выступил против Роберта[440].

Император встретил по дороге одного человека, идущего из Диррахия, подробно расспросил его о положении города и узнал, что Роберт приблизил к его стенам необходимые для штурма орудия. Тем временем Георгий Палеолог, дни и ночи обороняясь от вражеских гелепол и машин, не выдержал осады, открыл ворота, вышел из города и вступил в жестокий бой с противником[441]. Он был несколько раз тяжело ранен, а особенно сильно пострадал от стрелы, вонзившейся ему в голову около виска. Он послал за опытным человеком, сам же в это время, тщетно пытаясь извлечь стрелу, обломал ее конец (я имею в виду древко и то место, где находится оперение), а остальную часть стрелы оставил в ране. Кое-как повязав себе голову, он вновь ворвался в гущу врагов и стойко сражался до самого вечера. Услышав об этом, император понял, что Георгий нуждается в немедленной помощи, и ускорил продвижение. По прибытии в Фессалонику он получил от многих людей еще более подробные сведения о Роберте. Он узнал, что Роберт готов к штурму, подготовил также к нему своих храбрых воинов, собрал на равнине около Диррахия много строительного материала и разбил лагерь на расстоянии выстрела из лука от стен города. Кроме того, большую часть войска он разместил по горам, долинам и холмам.

Много рассказывали Алексею и о мерах, принятых Палеологом. Георгий, собираясь поджечь приготовленные Робертом деревянные башни, подвез к стенам города нефть, смолу, сухие поленья, камнеметные орудия и ожидал боя. Предполагая, что Роберт начнет штурм на следующий день, он заблаговременно соорудил деревянную башню, которую установил у внутренней стороны стены прямо против башни противника, приближавшейся извне. Всю ночь Палеолог испытывал бревно, нахо-{146}дящееся на верхнем этаже башни, которое войны должны были метнуть в ворота вражеской башни, проверял, свободно ли оно движется и сможет ли попасть прямо в ворота, не дав им, таким образом, открыться. Видя, с какой легкостью движется и поражает цель бревно, он без страха стал ждать предстоящую битву.

На следующий день Роберт приказал всем вооружиться и ввел внутрь башни около пятисот пехотинцев и вооруженных всадников. Приблизив башню к стене, они попытались открыть верхние ворота, чтобы, пользуясь ими как мостом, проникнуть в крепость. Однако Палеолог изнутри, с помощью стоявших наготове машин и многочисленных храбрых мужей, выдвинул вперед огромное бревно и привел в полное бездействие сооружение Роберта, ибо бревно не позволяло открыть ворота башни. Тут воины Палеолога градом стрел стали осыпать стоявших на башне кельтов, последние, не выдержав этого, спрятались. Затем Георгий приказывает поджечь башню. Воины, находившиеся наверху, стремглав бросились вниз, а те, кто был внизу, открыли нижнюю дверь и стали спасаться бегством. Видя бегущего врага, Палеолог вывел своих храбрецов через ворота крепости, причем взял с собой также людей с топорами, чтобы они уничтожили башню. Палеолог с успехом провел эту операцию: верхнюю часть башни сжег, а нижнюю разбил с помощью специальных молотов и таким образом совершенно уничтожил сооружение Роберта.

5. Человек, который рассказал обо всем этом императору, сообщил также, что Роберт спешно готовит вторую башню, подобную первой, и снаряжает против Диррахия гелеполы. Император понял, что защитники Диррахия нуждаются в немедленной помощи, построил свои войска и выступил к Диррахию.

По прибытии на место он велел вырыть ров, расположил свое войско у реки Арзен и немедленно отправил к Роберту послов[442], которые должны были у него спросить, зачем он пришел и какова его цель. Алексей подошел к храму, который был воздвигнут в честь великого святителя Николая в четырех стадиях от Диррахия. Там он разведал местность, желая заранее найти наиболее подходящее место, где можно было бы во время битвы расположить фаланги[443]. Это происходило пятнадцатого октября[444]. Начинающийся в Далмации горный хребет, доходя до моря, заканчивается там мысом, образующим нечто вроде полуострова, на котором и стоит упомянутый уже храм. К Диррахию обращен пологий, переходящий в равнину склон хребта; слева от этого склона находится море, справа – {147} крутая, высокая гора[445]. Император привел туда все свое войско, разбил лагерь и послал за Георгием Палеологом.

Последний, однако, имея давний опыт в подобных делах, счел неразумным являться к императору, отказался выйти из города и о своем решении дал знать Алексею. В ответ на еще более настойчивые требования императора Георгий сказал: «Выход из осажденной крепости представляется мне слишком губительным, и я не выйду отсюда, пока не увижу собственными глазами перстень с руки твоей царственности». И лишь увидев отправленный ему перстень, он в сопровождении военных кораблей прибыл к императору. Приняв Палеолога, император стал расспрашивать его о Роберте. Когда Георгий подробно обо всем рассказал, император задал вопрос, следует ли отважиться на битву с Робертом. Георгий, не раздумывая, ответил отрицательно. Решительно высказались против сражения и некоторые из многоопытных в военном деле мужей, они советовали выждать, стараться обстреливать вражеское войско и таким образом поставить Роберта в тяжелое положение, не позволяя его воинам выходить из лагеря за продовольствием и провиантом. Кроме того, они советовали приказать Бодину, далматам и другим правителям соседних областей поступать так же, уверяя, что таким образом можно будет легко одержать верх над Робертом. Однако большинство более молодых воинов предпочитали дать сражение, а особенно ратовали за него Константин Порфирородный[446], Никифор Синадин[447], предводитель варягов Намбит[448] и сыновья бывшего императора Романа Диогена – Лев и Никифор[449].

Тем временем возвратились послы, отправленные ранее к Роберту, и передали его ответ императору. «Я выступил, – говорил он, – не против твоей царственности, а чтобы отомстить за обиду, причиненную моему зятю. Если же ты хочешь мира со мной, то и я с радостью приму его, но только тогда, когда ты исполнишь требования, которые передадут тебе мои послы». Он поставил условия, совершенно невыполнимые и наносящие вред Ромейскому государству. Вместе с тем Роберт обещал, если Алексей пойдет ему навстречу, считать Лонгивардию пожалованной ему императором и, когда нужно, оказывать помощь ромеям[450]. Цель Роберта была, выставив такие требования, создать впечатление, что он желает мира; на самом же деле он предлагал невыполнимые условия, рассчитывая, что они не будут приняты и он сможет продолжать войну, ответственность за которую возложит на плечи императора ромеев.

Запросив невозможное и получив отказ, он созвал всех {148} своих графов и сказал им следующее: «Вы знаете, какую обиду нанес моему зятю Никифор Вотаниат и какое бесчестие перенесла моя дочь Елена, вместе со своим мужем лишенная императорской власти[451]. Не желая сносить такую обиду, я выступил из своей страны, чтобы отомстить Вотаниату. Однако он был свергнут с престола, и мы ныне имеем дело с молодым императором – храбрым воином, не по летам опытным в военном искусстве, с которым нельзя вести войну небрежно. Где многовластие, там и неразбериха, возникающая в результате бесчисленных противоречивых суждений. Поэтому нам всем следует подчиниться кому-нибудь одному, а он должен прислушиваться к мнению всех, а не беззаботно и неразумно полагаться лишь на свое суждение. Все должны прямо высказывать свои соображения и вместе с тем выполнять решения избранного. Я первый готов подчиниться тому, кого вы все изберете».

Все одобрили этот совет, с похвалой отозвались о словах Роберта и тогда же единодушно решили уступить ему первенство. Роберт сначала стал притворно отказываться от этой чести, они же все более настойчиво просили, и в конце концов Роберт сделал вид, что уступает просьбам, хотя на самом деле давно сам страстно желал этого. Искусно подбирая слова, приводя довод за доводом, он нехотя, как казалось непроницательным людям, двигался к тому, чего в действительности сам желал. В конце концов он сказал им: «Выслушайте мой совет, графы и остальное войско. Покинув родину, мы пришли сюда, и нам предстоит битва с очень храбрым императором; хотя он только недавно взял в свои руки бразды правления, тем не менее уже при своих предшественниках он вышел победителем из многих битв и привел в плен императорам самых опасных мятежников; посему для этой войны нам следует напрячь все свои силы. Если же бог дарует нам победу, у нас не будет недостатка в деньгах. Вот почему мы должны сжечь все свое снаряжение, пустить в море транспортные суда[452] и вступить с ним в бой так, как если бы, только что родившись, собрались тут же умереть»[453]. Все согласились со словами Роберта.