Азиза Джафарзаде - Звучит повсюду голос мой Страница 38

Лишь мишенью не будь тем, кто смуту творит.

Не скажу - стань бабидом иль шейху служи,

Кто б ты ни был, лишь правде служи, а не лжи.

Постарайся достичь совершенства во всем:

Изучая науки, мы духом растем.

Чтобы знаний набраться, учи языки,

Мы от русской науки еще далеки.

Чтобы русской науке учиться из книг,

В совершенстве ты выучи русский язык.

Бог - не русский, не турок, не негр, не узбек,

Не араб, не француз, не иранец, не грек,

Назови его богом, аллахом, творцом,

Пусть различны слова - говорят об одном.

Хорошо, что Гаджи Асад не слышал того, что прочел учитель своим ученикам, иначе на Базаре сегодня же поднялся бы крик!

"Свет моих очей, ага Тарлан!

Твое драгоценное письмо и пожертвования на школу мы получили. Кербалаи Вели передал мне также шуштарское перо и пенал прекрасной работы. Я очень тебе благодарен. Да осчастливит тебя аллах, как только может! Тебе удивительны, наверно, слова: "аллах, как только может". Огромный мир, вселенная, человек - все создано по воле аллаха. Но, дорогой друг, зная природу человека, его характер, особенно твой, я предполагаю, что самому аллаху будет трудно справиться с твоим горячим сердцем. Ты - пленник своего сердца, своей души. Что бы ты ни делал, от себя не убежишь. Как это ни покажется странным, но все горести человека, как и все его счастье, заключены в его собственной душе. То, что может причинить себе человек, бегущий за своим желанием, не смогут и сто врагов. Как говорят мудрые персы: "Ты сам упал, так кого за это винить?" Я вспоминаю, как в юности мы мечтали о счастливом времени, когда молодые люди смогут жениться по любви, а не по произволу родителей. Ты покинул родину, чтобы остаться верным памяти любимой. Но и сегодня такие времена не наступили. Возможно, наши внуки будут жить в те благословенные времена. Твое горе и несчастную любовь могло бы запечатлеть перо Хагани или вдохновение несравненного Физули, как мне с ними сравниться?

Не изумляйся возврату моих дум к прошедшему. Последние дни, оставаясь наедине с самим собой, я мысленно беседовал с тобой, вот почему, как только перо попало в мои руки, оно заговорило о тебе.

Милый брат мой, вести из Ширвана не обрадуют тебя. У Махмуда-аги есть двоюродная сестра по имени Гюллюбеим-ханум. Она смогла получить образование. Сначала уроки шариата, занималась несколько лет изучением корана. Потом языками у покойного Моллы Баба. Некоторое время провела с родителями в Тифлисе. Образованная женщина решила открыть у себя дома школу для маленьких девочек. Многих привлекло к ней то, что она из почтенной, уважаемой семьи, других - бесплатное обучение. Несколько малышек стали изучать отрывки из корана, но не только это. Наша сестра Гюллюбеим, оказывается, строила уроки не традиционно, а так, как сама считала разумным. Она рассказывала девочкам о народной поэзии, о наших великих предках: Физули и других, учила письму. Но не только. Гюллюбеим-ханум учила их вежливому обращению и достойному поведению, умению вести домашние дела, шить, стирать. И главное, что взбесило окружающих, - пению и танцам. К несчастью, ближайший сосед учительницы - Молла Курбангулу - стал основным противником ее. А как же? Большинство девочек, обучавшихся у его жены, перешли к более знающей, а это ударило Моллу по карману. Тогда он вознамерился оговорить Гюллюбеим: "Она сводит с праведного пути будущих матерей и жен, готовит из них чанги для салона своего двоюродного брата, ведь он увлекается танцами и пением чанги". По наущению Моллы женщины напали на бедняжку и начали бить. За нее вступился водонос Багы. Большинство ударов, предназначавшихся молодой учительнице, досталось ему. Озверевшие женщины избили его до смерти... С прискорбием тебе об этом сообщаю и сожалею, что больше мы никогда не увидим его.

Как ни грустно все, что произошло, приносит удовлетворение сознание того, что не только мы, но и наши бесправные сестры думают о будущем своих младших сестер и дочерей. Ну, как не радоваться! Наш учитель Мирза Фатали Ахундов сказал, что, пока матери и сестры не получат нужное воспитание, рожденные ими дети тоже будут невежественными и отсталыми. И мы должны все силы отдать, чтобы наши матери и сестры, а особенно дочери хотя бы в отцовском доме получили необходимое воспитание и научились читать и писать. Воистину, Мирза Фатали Ахундов - учитель нации.

Мой дорогой ага Тарлан! У мыслящих молодых шемахинцев явилась мысль организовать чисто литературное общество - поэтический меджлис. Господа Молла Ага Бихуд, Гафар Рагиб, Алиакпер Гафил, Молла Махмуд и молодой человек под псевдонимом Мухаммед Сафа изъявили желание собираться вместе и устраивать диспуты по поводу собственных произведений и произведений наших великих предшественников.

Мы будем обсуждать вопросы образования, обучения. Было бы прекрасно видеть тебя среди участников этих литературных меджлисов. Ах, если бы! О наших собраниях я буду тебе писать.

От друзей тебе безграничное уважение и привет.

Искренне твой Сеид.

Десятого числа второго месяца... года".

... Как только мы повели рассказ о шемахинском Базаре, перечисляя купцов Мануфактурных рядов, мы упомянули сыновей покойного Гаджи Гусейна. В наши дни главенствовал в лавке, оставшейся после покойного отца наследникам, старший из трех братьев - Исмаил. Младший из братьев - Мухаммед - только что закончил обучение в школе местного моллы. Подобно многим молодым людям, вспоенным водой из родников Ширвана, он иногда сочинял стихи, писал газели. Чтобы как-то отличиться от других, он придумал себе псевдоним "Сафа", что значит - наслаждение. Авось ему удастся прославиться под таким именем! Проследим за его судьбой, тем более что в среде поэтов и местных интеллигентов Мухаммеда Сафу признавали и любили, заметим еще, что Сафа был самым младшим из поэтов Ширвана. К тому же его судьба имеет непосредственное отношение к нашему рассказу о жизни Сеида Азима Ширвани.

"ДОМ НАСЛАЖДЕНИЯ"

Уже несколько дней Ханумсолтан собиралась поговорить с младшим сыном наедине.

... Расстелив скатерть и приготовив все для чая, она села напротив сына, наблюдая за тем, как он ест, и по ее лицу было видно, что она приготовилась к беседе.

Трудно читать наставления самому младшенькому, любимцу, но необходимо передать ему слова старших братьев - Исмаила и Вели.

- Сынок, я должна тебе кое-что сказать, посиди немного со мной.

- Как хорошо получилось, мама, и мне надо кое-что тебе сказать...

Женщина поднесла руку к подбородку, приложила пальцы к губам, но все медлила со словами. Нужно найти такие, чтобы не обидеть сына. "Без отца вырастила я своего младшенького, как бы не задеть больно его ранимое сердце", - подумала и решилась:

- Сынок, до моих ушей иногда доходят неприятные вести о тебе. Ведь ты мое любимое дитя. Надо поступать так, чтобы я не жалела, что неправильно воспитывала тебя без отца...

Мухаммед встревожился:

- А что произошло, мама?

- Аллах всемогущий, сделай так, чтобы я подольше оставалась тебе мамой на этой земле!... Исмаил и Вели говорят, что в лавке ты совсем ничего не делаешь, ничем не интересуешься, попусту проводишь время. Ты на братьев не сердись, они из любви так говорят.

- Что делать, мама, мне совсем не нравится эта купля-продажа. Разве все непременно должны быть купцами? Как отец и дед? Вот мои старшие братья идут по торговому пути, а мне это не по душе. Неужто мне идти за ними только потому, что они так хотят?

Губы матери задрожали, она не нашлась что сказать своему любимцу, как быть? И старшие со своей стороны правы, и младший приводит свои доводы...

- Но ты, слава аллаху, совсем взрослый человек! - в душе подумала: "Совсем еще дитя!" - Тебе уже двадцать, жениться пора. А какая у тебя профессия? Как ты собираешься зарабатывать хлеб насущный? - голос Ханумсолтан задрожал.

- Ты права, мама, - Мухаммеду было жаль мать. - Что же делать? Видно, придется мне работать с братьями в лавке, хочу я того или не хочу. Другим делом я заниматься не умею: с детства приучен к лавке. А теперь скажи мне, что же ты еще слышала?

Ханумсолтан так обрадовалась, что устроилось желание братьев вернуть младшего в лавку, что она решила не продолжать разговор дальше.

- Да что я могла еще слышать?

Мухаммед поближе пересел к матери, обнял ее за худые плечи, совсем как в детстве потерся щекой о щеку матери:

- Нет, мамочка, я вижу, ты не все сказала, что хотела. Что тебя тревожит? Разве я соглашусь, чтобы ты горевала!

Мягко улыбнувшись, мать сказала:

- Так и быть, ладно, скажу... Еще говорят, что ты с кем-то связался, вы где-то собираетесь, что-то читаете... Да отсохнет мой язык, еще говорят, что вы вино пьете. Это так страшно! Потому-то моя душа рвется, когда тебя допоздна нет дома. Все думаю: "Где он? С кем? Избави аллах, не случилось ли с ним чего-нибудь?"

Речь непроизвольно зашла о том, о чем сам Мухаммед собирался поговорить с матерью: