Андрей Смирнов - Почему «сталинские соколы» воевали хуже Люфтваффе? «Всё было не так!» Страница 39

Помимо меньшей, чем у Bf109, энерговооруженности, на летных данных новых советских истребителей сказывалось и то обстоятельство, что их конструкция была не столь продуманной, не столь технически законченной, как у «мессершмитта». Так, в отличие от последнего, Як-1 и ЛаГГ-3 (а также часть МиГ-3) не были снабжены предкрылками, которые увеличивали подъемную силу крыла на больших углах атаки. Поэтому-то они и не могли карабкаться на горке вверх так же долго, как «мессеры», – с уменьшением скорости крыло переставало держать машину раньше, чем у «немца»… В отличие от немецких, советские истребители не имели внутренней герметизации – так что воздушные потоки свободно «гуляли» по фюзеляжу, создавая тормозящий эффект и снижая, соответственно, скорость самолета…

Но это еще не все. Скорость и скороподъемность, указанную в таблицах 7–9, новенькие «миги», «лагги» и «яки» демонстрировали лишь на контрольных испытаниях в НИИ ВВС. А на фронте (даже не будучи еще изношены!) они, как правило, не могли показать и этого. Иными словами, в реальных воздушных боях даже неизношенные МиГ-3, ЛаГГ-3 и Як-1 уступали «мессерам» по скорости, скороподъемности и вертикальной маневренности еще сильнее, чем можно думать, ознакомившись с таблицами 7–9!

Причиной тому было прежде всего отсутствие условий для нормальной эксплуатации советских самолетов, не позволявшее реализовывать все их возможности в каждом боевом вылете, в каждом бою.

Нормально эксплуатировать МиГ-3, ЛаГГ-3 и Як-1 мешали, во-первых, их многочисленные конструктивные и производственные дефекты. В отличие от доведенного в конструктивном отношении и отработанного в серийном производстве Bf109, новые советские машины были еще очень «сырыми». Так, свечи мотора АМ-35А, стоявшего на МиГ-3, уже через три часа работы требовали замены – и, значит, примерно в каждом третьем боевом вылете начинали сдавать, не позволяя «мигу» развить теоретически достижимые скорость и скороподъемность. Частым явлением на МиГ-3 был также отсос на больших скоростях от поверхности крыла посадочных щитков (закрылков). Увеличивая аэродинамическое сопротивление самолета, отклонившиеся в полете посадочные щитки «съедали» до 25–30 км/ч скорости247; этот дефект встречался и у ЛаГГ-3. А истребителю Як-1 (а также Як-7 образца 1941 г.) развивать теоретически достижимые скорость и скороподъемность мешала недоведенность системы охлаждения масла. На повышенных оборотах теплоотдача двигателя М-105П по маслу составляла более 1000 калорий в минуту, а маслорадиатор ОП-252 обеспечивал лишь 800–850 кал/мин248 – и масло перегревалось. Чтобы двигатель не загорелся, летчикам приходилось держать в бою пониженные обороты, т. е. недобирать скорость и скороподъемность… Далее, бичом всех новых советских истребителей было плохое качество фонарей кабин. На большой скорости открыть сдвижную крышку фонаря было практически невозможно – так что летчик не мог быть уверен, что сумеет покинуть подбитую машину (механизма аварийного сброса крышки фонаря, подобного имевшемуся на Bf109, на советских истребителях не было). К тому же советский плексиглас, из которого выполнялись фонари, нередко быстро желтел и терял прозрачность. Кроме того, лобовое стекло часто заливало маслом, которое внезапно выбрасывалось из мотора через носок редуктора, а зимой – из-за отсутствия вентиляции кабины – фонарь запотевал. Поэтому на фронте крышку фонаря либо не закрывали, либо вообще снимали – и большинство «мигов», «лаггов» и «яков» в 1941-м летали с открытыми кабинами. А это резко увеличивало аэродинамическое сопротивление и соответственно резко снижало скорость! Так, Як-1 11-го истребительного авиаполка 6-го истребительного авиакорпуса ПВО летом – осенью 1941 г. недобирали по этой причине 20–40 км/ч (у земли, например, развивая вместо 470–490 км/ч всего 450); скорость МиГ-3 при полностью снятой крышке фонаря уменьшалась на 36 км/ч249.

Во-вторых, сказывалась недостаточная квалификация советских летчиков и техников, не всегда умевших грамотно эксплуатировать самолеты. Так, техники, обслуживавшие МиГ-3, часто не справлялись с той исключительно тщательной регулировкой, которой требовал мотор АМ-35А. А «недостаточно точная регулировка приводила к ухудшению характеристик мотора»250 и, значит, к недобору скорости и скороподъемности. Не всегда тщательно регулировали и М-105П, и ПА, стоявшие на ЛаГГ-3 и Як-1. А чтобы на лобовое стекло фонаря не попадало масло, в частях, оснащенных «яками» и «лаггами», вместо того чтобы заменить прокладки во втулке воздушного винта, монтировали перед фонарем всевозможные щитки, козырьки и т. п. (на «миги» подобные «маслоотражатели» начали ставить уже на заводе). Эти «цеплявшиеся за воздух», выступающие детали отнимали еще несколько км/ч скорости… Зимой 1941/42 г. «ястребки» покрывали легкосмываемой белой краской, однако грубо окрашенные кистью поверхности не прошкуривали, и они оставались шероховатыми, «съедая» еще 10–15 км/ч251. Кроме того, авиаторы тогда настояли на том, чтобы эксплуатировать новые истребители на лыжном шасси: организовать – по примеру немцев – расчистку аэродромов от снега им показалось слишком сложным. Но лыжи были тяжелее колес, а в убранном положении выступали из ниш в крыле, которые были рассчитаны на колеса. И, например, Як-1 выпуска конца 1941 г. с лыжным шасси вместо 560 км/ч развивали на испытаниях только 550, а то и всего 533 км/ч!252 А в бою, от резких маневров самолета, лыжи иногда самопроизвольно выпускались и, естественно, гасили скорость еще сильнее.

В-третьих, эксплуатацию МиГ-3, ЛаГГ-3 и Як-1 затрудняло отсутствие на них автоматических устройств, облегчавших летчику управление винтомоторной группой (двигателем и винтом). Без них в горячке боя было очень сложно следить, например, за температурой воды в системе охлаждения двигателя. Поэтому фронтовые летчики-истребители, как правило, постоянно держали заслонку водорадиатора в таком положении, чтобы площадь сечения воздушного потока, проходящего через радиатор, была максимальной. Это обеспечивало лучшую теплоотдачу и гарантировало от перегрева двигателя – однако заслонка при этом оказывалась максимально выдвинутой в воздушный поток, и аэродинамическое сопротивление, создаваемое водорадиатором, также становилось максимальным. Как показали в сентябре 1942 г. испытания в 434-м истребительном авиаполку 16-й воздушной армии Сталинградского фронта, при открытии заслонки водорадиатора до отказа – а не до положения, при котором температура воды сохраняется близкой к точке кипения, – скорость Як-1 уменьшалась на 6 %. А полное открытие заслонки маслорадиатора МиГ-3 «съедало» 20 км/ч253…

Еще сложнее было управлять винтомоторной группой, сражаясь в вертикальной плоскости. Здесь пилоту советского «ястребка» приходилось следить не только за температурой воды в системе охлаждения мотора, но и за составом топливно-воздушной смеси, поступающей в цилиндры двигателя. Ведь с изменением высоты менялась и плотность воздуха, и если, набирая высоту, летчик забывал работать высотным корректором, воздуха в смеси переставало хватать и топливо не успевало полностью сгорать в цилиндрах. А это, естественно, приводило к падению мощности двигателя – и, значит, к уменьшению скороподъемности. Кроме того, сражающийся на вертикалях советский пилот должен был своевременно изменять шаг винта – иначе этот последний переставал «снимать» с двигателя всю развиваемую тем мощность и скороподъемность опять-таки уменьшалась. А на ЛаГГ-3 и Як-1 (т. е. на машинах с мотором М-105) при снижении или наборе высоты надо было еще и вовремя переключать скорости нагнетателя, который обеспечивал постоянное давление воздуха, поступающего в карбюратор. Если пилот забывал в бою переключить на определенной высоте эти скорости, двигатель опять-таки начинал недодавать мощности – и истребитель мог недобрать до 25 км/ч скорости254…

На «мессершмиттах» же подобного недобора в бою скорости и скороподъемности быть не могло – оптимальный режим работы винтомоторной группы за летчика здесь обеспечивала автоматика. Пилот перемещал лишь сектор газа – увеличивая или уменьшая обороты двигателя, – а соответствующие положение заслонок водорадиаторов, шаг винта, состав смеси и давление наддува подбирались автоматически255.

Правда, все пятеро опрошенных на этот счет советских летчиков-фронтовиков, чьи воспоминания опубликованы А.В. Драбкиным, уверяют, что управление двигателем и винтом не отвлекало от пилотирования, так как «все это было отработано до автоматизма»256. Но, во-первых, это говорят опытные, сумевшие выжить в воздушных боях пилоты, а у погибавших в первых же вылетах новичков такого автоматизма могло еще и не быть. Во-вторых, из пяти ветеранов только Н.Е. Беспалов прямо указал, что управление винтомоторной группой не мешало летчику в бою (а не вообще при пилотировании), да и то здесь могло сказаться то, что значительную часть своих боевых вылетов он выполнил (в 1944–1945 гг.) на имевшем автоматическое управление заслонкой водорадиатора Як-3. А из слов воевавшего в 1941–1942 гг. в 11-м и 434-м истребительных авиаполках на Як-1 и Як-7б С.А. Микояна вытекает, что управление двигателем и винтом в бою все-таки мешало! «[…] В воздушном бою, – указывает Микоян, – летчики держат все до упора и никаким управлением двигателя [так в тексте. – А.С .] не занимаются. Штурвальчиком [регулятора шага винта. – А.С .] тем более не пользовались в боях»257. О том, что управление винтомоторной группой в бою все же мешало, свидетельствует и доклад командующего ВВС Красной Армии А.А. Новикова И.В. Сталину от 25 сентября 1942 г. В нем вернувшийся из-под Сталинграда Новиков – явно по просьбам летчиков-фронтовиков – предложил приблизить на истребителях вышеупомянутый «штурвальчик» к сектору газа – так, чтобы управлять оборотами двигателя и шагом винта можно было одним движением руки258…