Анатолий Юновидов - Оборона Одессы. 1941. Первая битва за Черное море Страница 39

На борту «Смышленого» находился корректировочный пост, подготовленный уже в соответствии с рекомендациями базы. Для экономии времени обучение состава поста проводилось прямо на борту эсминца, во время его следования к Одессе. Однако готовность и самого эсминца, и корректировочного поста к проведению боевых стрельб оказалась низкой.

Под руководством осуществлявших проверку офицеров штаба базы были проведены дополнительные тренировки комендоров, изменен состав корректировочного поста, а его командиру, старшему лейтенанту Афанасьеву «разъяснены требования стрельбы по берегу».

После всего этого штаб базы не рискнул брать на себя ответственность, и допуск эсминца к стрельбе был утвержден заменившим Жукова (после его назначения командующим ООР) на должности командира базы контр-адмиралом Кулешовым.

28 августа в Одессу вернулся «Фрунзе». Второй раз эсминец действовал со значительно большей эффективностью — сказался накопленный во время почти четырехдневных непрерывных стрельб опыт и обучение корректировочного поста артиллеристами базы, имевшими солидную боевую практику. В полдень с эсминца в штаб базы пришла радиограмма от командира корабля капитан-лейтенанта Бобровникова: «Привел к молчанию батарею противника, которая вела огонь по мне. Готов к выполнению следующей задачи». Для корабля, периодически привлекаемого к решению задач по огневой поддержке наземных войск, это было серьезное достижение. В эти дни подготовка корректировочных постов на кораблях, находившихся в Севастополе и Новороссийске, еще только разворачивалась, и одних рекомендаций, присылаемых из Одесской ВМБ, было недостаточно, требовался еще и боевой опыт, и высокий уровень подготовки команды.

До этого момента присланные в Одессу корабли, попадая под огонь румынских батарей, обычно оказывались не в состоянии эффективно бороться с ними и просили подавить их огнем береговых батарей. И обычно в штаб базы поступали радиограммы примерно такого содержания: «Попал под обстрел батареи противника, с первого залпа накрытие, вышлите катера-дымзавесчики». Поэтому контр-адмирал Кулешов написал радистам прямо на принесенном ему тексте сообщения: «Молодец Бобровников. Пошлите ему благодарность». Впрочем, успехи «Фрунзе» были в немалой степени связаны и с незаурядными способностями самого Бобровникова, который не только первым из кораблей ЧФ, не входящих в отряд Северо-западного участка, освоил контрбатарейную борьбу, но и отказался от воздушного прикрытия, хотя возможности «Фрунзе» по сравнению с более современными эсминцами были ограничены. В своем отчете о действиях «Фрунзе» под Одессой он писал: «При своевременном обнаружении самолетов противника и открытии огня с применением грамотного маневра самолеты или отказываются от атак, или они безрезультатны».

С потерей 412-й береговой батареи ситуация еще ухудшилась, и Военный совет ЧФ стал изыскивать новые способы повышения эффективности огневой поддержки.

Огневой налет «Ташкента»

(29–30 августа)

На рассвете 29 августа в Одессу пришли крейсер «Червона Украина» в сопровождении эсминцев «Смышленый», «Фрунзе» и «Шаумян» и конвой в составе транспорта «Абхазия» и танкера «Москва» под охраной лидера эсминцев «Ташкент», двух тральщиков и трех малых охотников. С отрядом прибыли заместитель наркома ВМФ вице-адмирал Левченко, державший свой флаг на «Червоной Украине», ЧВС ЧФ Кулаков, а также командир бригады крейсеров капитан 1-го ранга Горшков и военком бригады полковой комиссар Прокофьев. На борту лидера «Ташкент» находился помощник флагманского артиллериста эскадры, капитан-лейтенант Сидельников, и лидер имел задачу отработать приемы стрельбы по наземным целям с использованием выносного корректировочного поста. В дальнейшем этот опыт предполагалось применить для обучения других кораблей эскадры стрельбе с использованием корректировочных постов.

Стрельба по береговым целям хотя и входила в довоенную программу боевой подготовки, но не считалась главной задачей, и поэтому ее приемы совершенно не соответствовали реалиям современной войны, особенно на Черном море, где такой вид боевой работы в условиях незначительной активности румынских, итальянских и немецких военно-морских сил неизбежно становился основным. А при активных действиях противника на прибрежных театрах и возникновении с начала августа непосредственной угрозы для баз Черноморского флота огневая поддержка собственных войск становилась не только основной, но и жизненно важной. Ведение огня по площадям — единственный метод стрельбы по наземным целям, которому были обучены команды всех крупных боевых кораблей Черноморского флота — подходил только для нанесения ударов по базам и оборонительным позициям противника. Для ведения огня по полевым войскам противника и особенно для поражения его техники и артиллерии он совершенно не годился.

И события первых месяцев войны это ясно показали. Так, 19 августа «Ташкент» вместе с другими кораблями второго дивизиона эсминцев при возвращении из рейда «по поиску и уничтожению кораблей и транспортов противника в западной части Черного моря», в районе деревень Мещанка, Михайловка и Визирка с дистанции в 90 кабельтовых обстрелял наземные войска противника, ведя огонь по площадям и не добившись заметных результатов.

Опыта ведения огня с использованием выносных корректировочных постов корабли Черноморского флота не имели, так как до войны никто не мог предположить, что возникнет необходимость в ведении широкомасштабных оборонительных действий, тем более при поддержке флота.

Первыми к использованию корректировочных постов на Черноморском флоте прибегли там, где это больше всего требовалось, — в Одессе. После успешных корректировок огня, проводившихся в отряде кораблей Северо-западного района, этот метод решено было как можно быстрее освоить и новыми кораблями Черноморского флота, обладавшими и более высокой маневренностью, и более значительной дальнобойностью орудий. Под наблюдением помощника флагманского артиллериста эскадры такие стрельбы, которые должны были явиться образцовыми, было решено провести на лидере «Ташкент» и применить полученный опыт на других новых кораблях флота.

Корректировочный пост был подготовлен на «Ташкенте» еще во время перехода. В его состав вошли командир группы управления БЧ-2 лейтенант Борисенко, два радиста, Фишич и Скворцов, и выделенный для огневого прикрытия краснофлотец Чащин, имевший ручной пулемет Дегтярева. Корректировщики были еще затемно высажены корабельным баркасом и скрытно вышли в назначенную им точку побережья.

По прибытии корабли перешли в оперативное подчинение командира отряда кораблей Северо-западного района Черного моря контр-адмирала Вдовиченко, который в середине дня сам поднялся на борт «Ташкента», чтобы понаблюдать за применением новых орудийных башен «Б-2ЛМ», установленных на лидере накануне войны. В 15.40 лидер покинул внешний рейд Одесского порта и направился в район Дофиновки в сопровождении одного из эсминцев. Эсминец занял позицию в 65 кабельтовых от берега и приступил к боевому маневрированию на артиллерийском зигзаге.

Получив от корректировочного поста исходные данные, в 16.00 лидер произвел первый залп. От корректировочного поста по рации поступило сообщение что «залп упал в расположении противника».

После двукратного внесения поправок «Ташкент» с четвертого залпа перешел на поражение целей беглым огнем. Ведя интенсивную стрельбу с 15-секундными промежутками между залпами, благо 130-мм 2-орудийные башенные артустановки лидера[165] могли при необходимости развить и втрое большую скорострельность.

Беглый огонь оказался довольно эффективным — на корабль поступили донесения об уничтожении 6 вражеских автомашин, прежде чем румынская техника с похвальной быстротой успела эвакуироваться из зоны обстрела.

После этого лидер перешел на стрельбу шрапнелью, так как в зоне действия осталась только вражеская пехота. Румыны как могли начали противодействовать работе корректировочного поста. Район его предполагаемого места нахождения был обстрелян из минометов, а в эфир вышел лжекорректировщик, который стал передавать на «Ташкент» не верные координаты. Корпост вынужден был передать что «действительны только сообщения с фамилиями своих радистов». После этого каждая корректура сопровождалась импровизированным «паролем»: «Королеву… Мухину… Козленке… Айзину…». Исчерпав все знакомые фамилии, радисты корпоста в конце концов перешли на свои собственные: «Фишичу… Скворцову…», но к этому времени вражеский радист уже прекратил свои передачи.